Горький Максим
Чудаки
А.М.Горький
Чудаки
СЦЕНЫ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
К о н с т а н т и н М а с т а к о в.
Е л е н а.
В у к о л П о т е х и н.
Н и к о л а й П о т е х и н.
О л ь г а.
М е д в е д е в а.
З и н а.
В а с я Т у р и ц ы н.
С а м о к в а с о в.
С а ш а.
Т а и с ь я.
ЗАМЕТКА ДЛЯ АРТИСТОВ
М а с т а к о в - в каждый данный момент искренен. Увлекаясь - говорит очень просто, без пафоса, без аффектации и смотрит неотрывно в лицо собеседника. Раздраженный - беспомощен и слегка комичен. Красивые жесты, гибкое тело. Кокетлив, но - бессознательно. Слушая речи людей - склоняет голову набок и смотрит на них одним глазом, как птица.
В у к о л П о т е х и н - как будто потерял нечто, но не хочет, чтобы люди заметили это. Его балагурство - назойливо; под желанием смешить людей скрыто старческое равнодушие к ним. Чувствует себя одиноким и при удобном случае мстит за это окружающим его. Но когда его слушают, доволен вниманием людей, молодеет, становится проще, симпатичнее.
Н и к о л а й П о т е х и н - тяжёл, груб, к людям относится безучастно, любит подавлять их, рисуясь своей угрюмостью. Считает себя глубокой натурой. Вульгарен. От избытка самолюбия он неспособен любить; его отношение к Елене слагается из чувственного увлечения и зависти к Мастакову. В последней сцене искренен, как побитый.
С а м о к в а с о в - добрый, бесхарактерный человек, надоел сам себе, ищет, кто бы взял его в руки. Ни на минуту не забывает своего прошлого, и ему неловко среди людей, которых он впервые видит близко и неясно понимает. Доктор Потехин внушает ему антипатию, близкую к физическому отвращению. Держится, как военный, часто слишком подчёркивая это.
В а с я - прищуривает глаза, в надежде казаться умнее и острее.
Е л е н а - беззаветно и честно любит мужа, убеждена, что в её позиции нельзя себя вести иначе. Знает также, что в этой игре она рано или поздно окажется проигравшей всё. Её сдержанность - внешняя, а внутри она всё время жарко горит. Очень пластична, одета просто и изящно.
О л ь г а - ей за тридцать лет. Авантюристка, которая торопится найти что-нибудь прочное. Слишком много испытала для того, чтобы верить людям и огорчаться неудачами. Теряется перед Еленой, потому что не понимает её способа самозащиты. Торопливость мешает ей быть более стойкой, разгадать тактику Елены. Отнюдь не вульгарна. Эффектнее Елены и, конечно, опытнее её.
З и н а - человек, который не смеет быть самим собой. Очень мила и красива.
С а ш а - строгое, даже несколько суровое лицо человека, видевшего много горя и нужды.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Дача в сосновой роще; сквозь редкие стволы видно стену дома, два окна, затянутые марлей, дверь и невысокую террасу. На первом плане стол, устроенный вокруг ствола большой сосны, кресло-качалка, плетёные стулья. Висит гамак. Поздний вечер, лунный свет. Когда поднимают занавес, среди деревьев видно серую фигуру доктора П о т е х и на, он в шляпе, широком пальто. Прислушивается, глядя в сторону дачи, и, пожимая плечами, уходит не спеша налево. Через несколько секунд на террасу выходят М а с т а к о в и О л ь г а, идут наискось и направо.
М а с т а к о в (вполголоса, весело целуя руку Ольги). Какая добрая, милая...
О л ь г а (оглядываясь). Ш-ш! Кто-то ходит...
М а с т а к о в. Никого нет. Николай в городе, Елена у Медведевых... Дома только землемер, но он ищет противоречий, и всё ему чуждо, кроме них. (Целуя щёку Ольги.) Вот ты увидишь - я напишу пресмешной рассказ о нём...
О л ь г а. Ну - я иду... Не провожай...
М а с т а к о в. Подожди! Посиди со мной. Мне хочется рассказать тебе...
О л ь г а (пытливо). Нас могут заметить, ты не боишься?
М а с т а к о в. Мне хорошо, легко с тобой... Не хочется, чтобы ты уходила...
О л ь г а. Ага-а! Ты сколько времени не замечал, что я тебя люблю? Теперь я тоже начну бегать от тебя...
М а с т а к о в. Господи, как всё это просто, легко и красиво...
О л ь г а (освобождая руку). Ну, до свиданья... до завтра!
М а с т а к о в. Нет, подожди... дай мне сказать...
О л ь г а. Тише! Что ты кричишь?
(Они прошли направо, их не видно. Из-за угла дома смотрит вслед им горничная Саша. Мастаков возвращается, улыбаясь, мягко жестикулируя. Слева идёт Потехин, надвинув шляпу на брови, держа руки за спиной.)
П о т е х и н (подозрительно). Кого это ты провожал?
М а с т а к о в (подумав, с улыбкой). Не знаю.
П о т е х и н. И целовал?
М а с т а к о в (смущён, смеясь). Целовал! Друг мой - разве об этом спрашивают?
П о т е х и н (настойчиво). Мне показалось...
М а с т а к о в (быстро). Тебе часто кажется... странное! Ты только сейчас из города? Что там нового?
П о т е х и н. Ничего, конечно.
М а с т а к о в. А в газетах?
П о т е х и н. Есть две статьи о тебе...
М а с т а к о в. Хвалят?
П о т е х и н (с улыбкой). Н-ну... не очень... Больше ругают, пожалуй...
М а с т а к о в (садясь в гамак). Значит - можно не читать.
П о т е х и н (скучно). Ты читаешь только похвалы?
М а с т а к о в. Если ругают - неприятно читать, а хвалят - вредно. Похвалы внушают эдакие (вертит пальцами над головой) вредные идеи. Когда меня впервые назвали талантливым, так я, брат, такой безобразный галстух купил себе, что жена (вздохнув) осмеяла меня беспощадно.
П о т е х и н. Она где?
М а с т а к о в (оглядываясь). Пошла к Медведевым. Жениху Зины плохо...
П о т е х и н. Умрёт он.
М а с т а к о в. Вероятно. И ты умрёшь, со временем.
П о т е х и н (думая о чём-то другом). Ну, мы с тобой не скоро. А он скоро. Молодому неприятно умирать.
М а с т а к о в (с лёгкой досадой). Кажется, я уже слышал однажды этот афоризм.
П о т е х и н (так же). Особенно неприятно умирать... оставляя невесту...
М а с т а к о в. Ты это испытал? Ух, скучный ты... странный ты человек! Юноша знает, что ему не жить, но - ведь он не стонет, не жалуется, он умеет скрыть свою тоску... и это благородное уменье, эта прекрасная сдержанность как будто раздражают тебя... и других! Вы ходите вокруг него и ворчите - умирает, умрёт...
П о т е х и н (усмехнулся). Ты - слеп! Или, по обыкновению, сочиняешь.
М а с т а к о в. Право, если бы этот Вася умер со смехом, с радостью, ты, пожалуй, возненавидел бы его!
П о т е х и н (ворчит). Что за чепуха...
М а с т а к о в (настойчиво). Уж наверное ты сказал бы, что он сошёл с ума...
П о т е х и н (небрежно). Зина когда была здесь?
М а с т а к о в (устало). Часов в пять... около этого.
П о т е х и н (глядя в землю). Елена Николаевна пошла с нею?
М а с т а к о в. Да.
П о т е х и н. И не возвращалась?
М а с т а к о в. Нет.
П о т е х и н. Так! Гм! Значит, ты... (Тихо.) Константин, мы с тобой старые товарищи...
М а с т а к о в (отмахнувшись). Иди, отдохни, старый товарищ. Ты устал. Береги себя. Твоя культурная деятельность...
П о т е х и н (угрюмо). Не дури!
М а с т а к о в. Иди, иди. Знаю я тебя! Ты хочешь говорить о задачах литературы, о сострадании...
П о т е х и н. Слушай, это серьёзно... Оставим литературу.
М а с т а к о в. Всё прочее - неинтересно. Вот твой отец...
(Вукол Потехин в короткой куртке, шляпе и высоких сапогах стоит на террасе и, подняв голову, смотрит в небо.)
М а с т а к о в. Куда это вы собрались? На луну?
В у к о л. Перепелов ловить. (Идёт к ним.)
М а с т а к о в. Что за деятельная натура! Преклоняюсь пред вами, землемер. Как это ловят перепелов?
В у к о л. Перепелов ловят сетью, во ржи, а человеков - на противоречиях.
М а с т а к о в. Браво! Вы владеете афоризмом превосходно. Николай, учись! И книга в кармане?
(Доктор раскуривает сигару, зажигает спички, стараясь незаметно осветить лицо Мастакова, пристально наблюдает за ним. Раскурив, уходит направо в рощу; плечи приподняты, голова наклонена.)
В у к о л. И книга. На рассвете выкупаюсь, лягу на росистую траву и часок почитаю, - хорошо, а?
М а с т а к о в. Чудесно! Особенно для вашего ревматизма.
В у к о л. Будут петь птицы, выполняя закон природы... (хлопая по книге ладонью) а человек будет рассказывать мне утешительные сказки про святую Русь, а? (Мастаков смеётся, болтая ногами.) О бессребренниках-инженерах, о святом квартальном, о нигилистах, великих простотою души своей, о святых попах, благородных дворянах и - о женщинах, о мудрых женщинах! Как приятно читать эти сказочки в наше-то тёмное, безнадёжное время, а?
М а с т а к о в (с интересом). Нравится он вам, автор?
В у к о л. Великий сочинитель! Сердце у него иссохло от тоски и отчаяния, но - он утешает ближнего! Читаю и ласково улыбаюсь ему: ах, милый! (Подмигивая.) Знаю я, что всё это - выдумка и утешительного ничего нет, но - приятен душе человек, который, видя всюду зверей, скотов и паразитов, сказал себе: давай-ка я напишу им образы примерно хороших людей...
М а с т а к о в (серьёзно, задумчиво). Да? Вот как вы? Это интересно...
В у к о л. Разорвал душу свою на тонкие нити и сплёл из них утешительную ложь... (Подмигивая, усмехается.) Думал ободрить меня, русского человека... Меня? Промахнулся, бедняга!
М а с т а к о в. Промахнулся? Почему?
В у к о л (подняв руку, точно клянется). Не верю!
М а с т а к о в. Ах вы, старый нигилист!
В у к о л. Не верю! Храм сей, скверно построенный и полуразрушенный, Русью именуемый, - невозможно обновить стенной живописью. Распишем стены, замажем грязь и роковые трещины... что же выиграем? Грязь - она выступит, она уничтожит милые картинки... и снова пред нами гниль и всякое разрушение.
М а с т а к о в (серьёзно смотрит на него, склонив голову, точно птица). Так...
В у к о л. Не верю! Но - умиляюсь, когда человек говорит против очевидности, в добрых целях утешить и ободрить ближнего. Ведь в конце концов мы живём не по логике, а - как бог на душу положит. Вот и вы тоже, как он, противоречите действительности...
М а с т а к о в. Я?
В у к о л (подмигивая). Ну да, вы! Ведь тоже - выдумываете праведных-то людей, нет их на Руси вживе, а?
(Саша сходит с террасы, стоит у деревьев. Лицо у неё печальное, она смотрит на Мастакова с упрёком.)
М а с т а к о в (спрыгнув на землю). Это - неверно. Вы запираете жизнь в клетку какого-то обобщения, думая, что так она будет понятнее вам... И это - неверно! (Увлекаясь.) Ничего нельзя выдумать, и - не надо выдумывать...
В у к о л (смеясь). Нельзя? Не надо?
М а с т а к о в. Я верю, что победит светлое, радостное человеческое... я ищу вокруг себя этих явлений... жизнь - щедра, она мне их даёт!
В у к о л. Даёт? Грошики, копеечки, а?
М а с т а к о в (горячо). Мне нравится указывать людям на светлое, доброе в жизни, в человеке... Я говорю: в жизни есть прекрасное, оно растёт, - давайте любовно поможем росту человеческого, нашего! Человеческое - наше, нами создано... да!
В у ко л. Не поверят вам... Русский - не любит верить, вера обязывает. Русский любит подчиняться обстоятельствам, - он лентяй. Мы любим сказать: ничего не поделаешь, против рожна не попрёшь... мы живём шесть месяцев в году... а остальные полгода мечтаем на печке о хороших днях... о будущем, которого не будет для нас...
М а с т а к о в (снова влезая в гамак, заметил Сашу). Вы что, Саша?
С а ш а (вздрогнув). Барыня приказали предложить вам чаю...
М а с т а к о в (тревожно). Она пришла?
С а ш а. Нет. Она сказала, уходя, чтобы в десять часов я предложила вам чай.
М а с т а к о в. Пессимист, чаю хотите? Принесите сюда два стакана, Саша. И - хлеба.
В у к о л. Как супруга-то заботится о вас!
М а с т а к о в (тихо). Да-а...
В у к о л. Превосходнейшая женщина!
М а с т а к о в (оглядываясь). Возьмите меня перепелов ловить!
В у к о л. Вот это хорошо! Идёмте-ка!
М а с т а к о в. Кажется, С а м о к в а с о в интересный человек?
В у к о л. Мы все интересные люди... (Саша принесла поднос с чаем.) Мы все для вас должны быть интересны.
М а с т а к о в (простирая руки над головой Вукола). Заклинаю вас будьте!
В у к о л (усмехнулся, пьёт чай). Да, С а м о к в а с о в... заблудился он... Офицер, командовал ротой, необходимо было помочь сестре, пошёл служить в полицию... В девятьсот пятом году бросил эту службу, говорит - противно стало. А теперь вот жалеет, что бросил...
М а с т а к о в (с интересом). Жалеет?
В у к о л. Видимо. Очень много говорит о своей глупости... Идёт он.
С а м о к в а с о в (в тужурке военного покроя, офицерской фуражке, высоких сапогах. На плече перепелиная сеть, в руках клетка в холщовом чехле. Раскланялся с Мастаковым). Добрый вечер! Отличное время выбрали мы с тобой, землемер. Газеты читал?
В у к о л. Я же не люблю их.
С а м о к в а с о в. Победи. И я не люблю, а отравляюсь ими ежедневно...
В у к о л. Ну, тебя немцы беспокоят, а меня - никто! В немцев я не верю, в японцев тоже...
М а с т а к о в (очень любезно). Вы хотите чаю? Саша!
(Саша молча уходит в дом.)
С а м о к в а с о в. Благодарю! Вы тоже международной политикой не интересуетесь?
М а с т а к о в (улыбаясь). Я? Нет. О ней пишут сквернейшим языком.
В у к о л. И всегда - прозой. (Мастакову, указывая на Самоквасова.) Он очень боится немцев, японцев и, кажется, женщин. Ты ведь и женщин боишься, Мирон, а?
С а м о к в а с о в. Я не боюсь, а... мне думается, что шутить не время... Нам, русским, пора бы посмотреть серьёзно на наше положение в Европе... (Несколько возбуждаясь.) Никогда ещё Россия не стояла в такой безнадёжной, в такой опасной позиции... И мне странно слышать, что вы, литератор, вы, так сказать, духовная охрана страны... (Мастаков, улыбаясь, смотрит, склонив голову набок, в лицо ему, - это смущает и несколько раздражает Самоквасова.) Вы должны знать все беды, грозящие родине вашей...
М а с т а к о в (улыбаясь Вуколу). Вот ещё долг мой - видите?
С а м о к в а с о в (горячо). Можно ли шутить, когда из нас снова хотят сделать заслон против монголов? Европа прикрывается нами с востока, а когда мы окончательно истощим силы в борьбе с жёлтой расой, Германия отнимет у нас Польшу, Прибалтийский край, выйдет через Балканы в Эгейское море...
В у к о л. Захватит Марс, Венеру, Полярную звезду...
С а м о к в а с о в. Если бы ты следил...
В у к о л. Привык ты следить и командовать! Раньше - управлял движением извозчиков, а теперь - на государства посягаешь... брось!
С а м о к в а с о в. Чудак, ты пойми...
В у к о л. Брось политику и - купи гитару. Играй на гитаре. Это очень меланхолично и не нарушает тишины. Приятно будет видеть, как этакий бравый, усатый молодчина, сидя под окном, в час заката наигрывает чувствительно на грустном инструменте...
М а с т а к о в. Браво, землемер! Это очень мило!
С а м о к в а с о в (грустно).
1 2 3 4 5 6 7 8