когда-то на Глориусе Первом мы вкатили ей хорошую дозу перца.
– Ясно, – ответил Лоуренс. – Мистер Харли, передайте сведения всем наблюдателям. Отчаянный, – позвал он в рупор, – видишь флам-де-глуар? Справа внизу, одного когтя недостает. Правый глаз у нее незрячий.
– Вижу, – с готовностью откликнулся тот, слегка повернув назад голову. – Атакуем ее?
– Прежде всего мы обязаны защищать от нее корабли. Присматривай за ней хорошенько.
Отчаянный торопливо кивнул и снова вытянул шею.
Лоуренс убрал трубу в футляр на сбруе, зная, что в ближайшее время она ему не понадобится.
– Отправляйтесь-ка вниз, Джон. Думаю, они захотят взять нас на абордаж при поддержке своих легких воробушков.
Расстояние между двумя эскадрильями таяло очень быстро. Драконы летели грациозно, как стая птиц, и ни один не выбивался из строя. Кто-то позади тихо присвистнул, и Лоуренс, сам невольно захваченный этим зрелищем, бросил:
– Прекратить шум.
Один из папильонов разевал пасть, точно готовясь выдохнуть несуществующее пламя. Этот актер даже немного позабавил Лоуренса. Отчаянный, перед которым шли Лили и Мессория, не мог издать свой сокрушающий рев, но уклоняться от боя даже не думал. Еще миг – и он сцепился с папильоном, сильно тряхнув собственный экипаж.
Лоуренс, продев ноги под сбрую, протянул руку Аллену. Мальчик, бледный до зелени, болтался на своей портупее, как черепаха. Ему, как и всем другим крыльманам, едва минуло двенадцать, и он еще не успел приобрести боевой сноровки, но сумел закрепиться снова при помощи капитана.
Отчаянный кусался, работал когтями и бешено хлопал крыльями, стараясь не упустить папильона. Легкий француз, напротив, явно стремился удрать.
– Вернись на позицию! – крикнул Лоуренс: сейчас это было важнее. Отчаянный, неохотно оставив противника, занял свое место в строю.
Внизу раздались первые пушечные залпы: носовые орудия англичан обстреливали французский рангоут. Это вряд ли могло увенчаться успехом, но помогало создать боевой настрой. За спиной у Лоуренса лязгали затворы ружей. Сбруя, насколько он видел, была в полном порядке, крови не наблюдалось, Отчаянный летел ровно. Спрашивать о его самочувствии было некогда: звено во главе с Лили проделывало разворот для новой атаки.
Французские драконы, не оказывая пока никакого сопротивления, разлетелись в разные стороны. Лоуренсу не сразу открылся строгий порядок этого хаотического на первый взгляд бегства. Четверо самых легких взмыли вверх, прочие снизились футов на сто, Аксендару опять заслонили ее двойники.
Рассыпавшаяся таким образом формация казалась весьма уязвимой. «Ближний бой», – передали с Лили, давая драконам звена разрешение биться самостоятельно. Отчаянный, читавший флажки не хуже любого сигнальщика, нырнул к расцарапанному папильону, собираясь закончить начатое.
– Нет, Отчаянный! – Лоуренс хотел направить его непосредственно на Аксендару, но опоздал: с боков на них уже неслись два пешера-райе.[4]
– Приготовиться к отражению абордажа, – скомандовал лейтенант Феррис, командир верховых. Двое мичманов, самых сильных, стали за спиной капитана. Лоуренс, мельком оглянувшись на них, стиснул зубы. Он до сих пор не привык к тому, что его прикрывают, но вынужден был терпеть. Ни один дракон не станет сражаться, если к горлу его капитана приставят клинок.
Отчаянный напоследок полоснул папильона и сделал финт, сложившись чуть ли не вдвое. Атакующие пешеры промчались мимо, и им пришлось разворачиваться. Выигранная минута была сейчас на вес золота. Лоуренс окинул взглядом поле сражения. Легкие французские драконы завязывали схватки с английскими, тяжелые снова собрались все вместе, выдерживая темп своего конвоя.
Послышался тонкий свист – с французского корабля выстрелили перцем. Второй жнец звена Лили, Имморталис, в пылу битвы опустился чуть ниже, чем следовало, и канониры этим воспользовались. Снаряд угодил ему, к счастью, в плечо, а не в голову, и перец большей частью просыпался в море, но бедняга все равно расчихался. При каждом чихе его отбрасывало корпусов на десять назад.
– Отметьте эту высоту, Дигби, – приказал Лоуренс. В обязанности правого впередсмотрящего входило предупреждать капитана о вхождении в зону обстрела.
Дигби привязал продырявленное пушечное ядро к шелковой мерной ленте с узлами через каждые пятьдесят ярдов, скинул груз вниз, стал травить.
– Шесть до отметки, семнадцать до воды, – доложил крыльман, руководствуясь высотой Имморталиса. – Пушки бьют на пятьсот пятьдесят ярдов вверх, сэр, – Он обрезал ленту и стал привязывать ядро для следующего замера.
Дальность обстрела была меньше обычной. Французы то ли стремились подбить наиболее тяжелых драконов, то ли просто делали поправку на ветер.
– Ниже шестисот ярдов не опускайся, Отчаянный, – сказал Лоуренс, решив, что лишняя осторожность не помешает.
– Сэр, нам сигналят: перейти на левый фланг Максимуса, – сообщил Тернер.
Исполнить этот приказ немедленно они не смогли: пешеры вернулись с намерением высадить на Отчаянного своих абордажников. Летели они при этом как-то странно, не по прямой.
– Что это они? – удивился Мартин, и Лоуренс, не задумываясь, ответил:
– Боятся подставиться под его рев.
Отчаянный презрительно фыркнул и повис в воздухе носом к пешерам, поставив торчком жабо. Те чисто инстинктивно дали задний ход.
– Ха! – воскликнул селестиал, гордый тем, что внушает другим такой страх. Лоуренсу пришлось дернуть за повод, чтобы обратить его внимание на сигнал. Отчаянный тут же перелетел к Максимусу и занял позицию слева от него. Лили уже разместилась справа.
Замысел Харкорт был ясен.
– Ложись! – скомандовал Лоуренс и сам припал к шее Отчаянного, а Беркли на предельной для Максимуса скорости послал его вперед, на скопление французских драконов.
Отчаянный раздувался, накачиваясь воздухом, Лили запрокинула голову. У Лоуренса от встречного ветра слезились глаза. Максимус врезался в неприятельский строй, пользуясь своим огромным весовым преимуществом. Когда французы шарахнулись от него в обе стороны, Отчаянный взревел, а Лили плюнула кислотой.
Крики людей и драконов слились в жуткий хор. Французские авиаторы резали портупеи и сбрасывали убитых в океан, словно тряпичных кукол. Многие вражеские драконы в панике разлетались, забыв о необходимости держать строй. Теперь Аксендару от англичан прикрывали только двое: пти-шевалье,[5] чуть больше Отчаянного, и один из ее двойников.
Максимус, тяжело дыша, набирал высоту. Харкорт что есть силы махала Лоуренсу с Лили, хрипло крича в рупор:
– Атакуйте ее!
Сигнальщик Лили передавал то же самое. Лоуренс послал Отчаянного вперед. Длиннокрылка снова брызнула кислотой. Драконы-защитники отпрянули, и Отчаянный проскочил между ними.
– Берегись, абордажники! – заорал снизу Грэнби. Значит, кто-то из французов успел перескочить нам на спину, подумал Лоуренс. Смотреть было некогда: до Аксендары осталось каких-нибудь десять ярдов. Правый ее глаз был молочно-белым, левый, с бледно-желтым зрачком на черной склере, злобно сверкал. Со лба спускались витые тонкие рожки. Она раскрыла пасть, и воздух перед ней заколебался от жара. Настоящее жерло ада, успел подумать Лоуренс – и Отчаянный, сложив крылья, камнем ушел вниз.
Лоуренса замутило. Абордажники, судя по крикам сзади, валились с ног наряду с экипажем. Миг спустя Отчаянный снова расправил крылья и начал подъем, но Аксендара уже улетала, спускаясь к морю и кораблям.
Длинноствольные орудия британского флота начали обстреливать суда, шедшие в самом хвосте конвоя. Загремела канонада, все заволоклось тяжелым сернистым дымом. Быстроходные фрегаты, пользуясь дымовой завесой, ринулись вперед, к более богатым трофеям. Этот маневр, однако, лишил их поддержки драконов Эксидиума. Экипаж Аксендары уже швырял вниз маленькие, с кулак, бомбы, и флам-де-глуар воспламеняла их на лету.
Большинство этих снарядов падало в море, не причиняя вреда: Аксендара, зная, что Отчаянный ее преследует, держалась на довольно большой высоте, затрудняющей прицельное бомбометание. Но некоторые все же попали в цель, и горящая нефть растеклась по палубам.
Отчаянный, видя, как вспыхнули паруса одного из фрегатов, гневно зарычал и прибавил скорости. Он вылупился в море, прожил свои первые три недели на палубе и с тех пор полюбил корабли. Лоуренс, охваченный тем же гневом, поощрял его словами и лаской. Оба смотрели только вниз, на флам-де-глуар, но капитану вскоре пришлось отвлечься. Верховой Кройн упал на него и тут же скатился вниз. Юноша падал, вытаращив глаза, растянув рот в неслышном крике: кто-то перерезал ремни его портупеи.
Его пальцы скользнули по гладкому боку Отчаянного. Лоуренс, не успевший его удержать, увидел далеко внизу всплеск, и Кройн больше не выплыл. Следом за ним в воздухе закувыркался мертвый француз-абордажник. Лоуренс ослабил свою портупею, встал и повернулся назад, приготовив пистолеты. Семь оставшихся на борту абордажников дрались как одержимые. Один, с лейтенантскими нашивками, бился на расстоянии двух шагов с Кварлом, одним из телохранителей капитана.
В тот самый момент, когда Лоуренс повернулся к ним, лейтенант отразил выпад шпаги Кварла и левой рукой вонзил ему в бок длинный нож. Кварл ухватился за рукоять кинжала и обмяк, кашляя кровью. Лейтенант открылся для выстрела, но тут другой француз чуть позади него поверг на колени Мартина и приставил к его шее короткую саблю.
Лоуренс, спасая своего мичмана, выстрелил в того другого и попал ему в грудь. Лейтенант тем временем пошел на рискованный шаг: рассек собственные ремни, перескочил через Кварла и вцепился в руку капитана – и для поддержки, и затем, чтобы отвести пистолет.
– Браво, – невольно произнес Лоуренс, пораженный этим небывалым маневром. Француз вздрогнул, и на его покрытом кровью лице вдруг сверкнула мальчишеская улыбка.
Их поединок был, конечно, не совсем честным, поскольку французу не имело смысла убивать Лоуренса. Дракон в случае гибели своего капитана бросается на врага с удесятеренной яростью – неуправляемый, но крайне опасный. Лейтенант хотел захватить Лоуренса в плен и поэтому осторожничал, в то время как капитан мог убить его не задумываясь.
Легко сказать! Они балансировали на узком драконьем загривке, и лейтенант, выше Лоуренса ростом, держался за него мертвой хваткой, чтобы не сверзиться вниз. Они скорее напирали друг на друга, чем фехтовали. Клинки, раз сойдясь, больше не расцеплялись, и Лоуренс уже стал подумывать, что бой может завершиться лишь падением кого-то из них.
Он отважился развернуться немного, чтобы наблюдать за общей битвой через плечо лейтенанта. Мартин и Феррис вкупе с несколькими стрелками держались стойко, но французов было больше, и они угрожали прорваться на подмогу своему офицеру. Пара абордажников отражала низовых, пытавшихся взобраться наверх: на глазах у Лоуренса они закололи и сбросили вниз Джонсона.
– Vive l’Empereur![6] – ободряюще крикнул лейтенант своим людям, сам оглянувшись через плечо, и сделал выпад с намерением ранить соперника в ногу. Лоуренс, отразив удар, вдруг с изумлением понял, что дерется парадной шпагой, которую вчера надевал в Адмиралтейство: у него не было времени сменить ее на другую.
Теперь он вел себя более осмотрительно и старался принимать вражеские выпады только на среднюю часть клинка. Удар, нацеленный в его правую руку, он тоже отвел, но на сей раз шпага, как он и опасался, переломилась. Пять дюймов стали чиркнули его по лицу и улетели, отливая багрянцем при свете горящих судов.
Француз, видя это, вознамерился окончательно разоружить капитана. Еще один кусок лезвия отлетел прочь. У Лоуренса теперь осталось всего шесть дюймов. Поддельные бриллианты на серебряной рукояти сверкали, словно насмехаясь над ним. Он стиснул челюсти, решив не сдаваться и не отдавать Отчаянного французам. Будь он проклят, если уступит. Не прыгнуть ли за борт, оповестив криком Отчаянного? Тот, может быть, поймает его – а если нет, то он хотя бы не увидит, как Наполеон заберет дракона себе.
Но тут Грэнби влез наверх по хвостовой шлее без помощи карабинов, пристегнулся и напал на француза, оборонявшего левый бок. Когда тот пал мертвым, на спину тут же выбрались шестеро низовых. Абордажники сбились в тесную кучку, но исход боя был уже предрешен: либо они сдадутся, либо умрут. Мартин со шпагой наготове перебирался через убитого Кварла.
– Ah, voici un joli gвchis![7] – воскликнул лейтенант и предпринял последнюю отчаянную попытку: подцепил своим клинком рукоять Лоуренса и вырвал у него шпагу. Внезапно он пошатнулся, из носа у него хлынула кровь, и он повалился без чувств на руки капитана. Позади него, тоже пошатываясь, стоял юный Дигби: крыльман втихую покинул свой пост на плече и сразил врага ядром на конце мерной ленты.
– Молодцом, – похвалил его Лоуренс, поняв, что к чему, и мальчуган зарделся от гордости. – Мистер Мартин, переправьте, пожалуйста, этого вояку вниз, в лазарет. Он дрался как лев.
– Есть, сэр! – Мартин продолжал шевелить губами, но грянувший сверху рев заглушил все прочие звуки. Еще миг, и Лоуренс вовсе перестал что-либо слышать.
Очнулся он под громоподобный рокот Отчаянного. Глаза болели от света, одна нога не желала слушаться. Ощупав ее, Лоуренс обнаружил, что она запуталась в портупее. Одна из пряжек, прорвав бриджи, вдавилась в тело.
Уж не взяли ли нас, чего доброго, в плен, испугался он. Но нет, рядом кто-то кричал по-английски. Так ведь это же Барэм, изумленно сообразил Лоуренс.
– Нет, сэр, ни шагу дальше, – твердо отвечал адмиралу Грэнби. – Если эти люди двинутся с места, Отчаянный, ты можешь сбить их с ног.
Лоуренс попытался сесть, и заботливые руки тут же поддержали его.
– Осторожно, сэр. Вам уже лучше? – Дигби сунул капитану пузырь с водой.
Лоуренс смочил губы, но пить из-за тошноты не решился.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6