А что у тебя в корзине, милая? Девушка с трудом поняла, что ей задали вопрос. Она оторвалась от созерцания воинов и улыбнулась старухе.
– Извините, – сказала она, – но лошади так громко стучат копытами.
Ригга произнесла громче:
– Я спросила у тебя, что в твоей корзине, девушка?
– Бечевка. Хватит на три сети. Нам нужна одна на завтра. Отец потерял последнюю сеть, что-то поднялось из глубины и унесло ее и весь улов. Илгранд Лендер хочет получить деньги, которые он нам одолжил, завтра непременно нужно поймать что-нибудь. И побольше, – она снова улыбнулась и перевела взгляд на всадников. – Ну не прекрасно ли? – выдохнула она.
Ригга протянула руку и дернула девушку за густые волосы.
Девушка вскрикнула. Корзина на ее голове покачнулась, потом съехала на плечо. Она пыталась удержать ее, но та была слишком тяжелой. Корзина рухнула на землю.
– Ай! – воскликнула девушка, опускаясь на колени. Но Ригга потянула ее за волосы и развернула лицом к себе.
– Слушай меня, девушка! – Она дышала чем-то кислым ей прямо в лицо. – Империя перемалывает своими жерновами эту землю уже сотни лет. Ты родилась в империи. А я – нет. Когда мне было столько лет, сколько теперь тебе, Итко Кан был вольной страной. Мы были свободны.
Девушке сделалось дурно от ее дыхания. Она прикрыла глаза.
– Запомни эту истину, девочка, или ложь навсегда ослепит тебя, – голос Ригги монотонно звучал где-то в отдалении, девушка замерла.
«Ригга, Ригга ясновидящая, ведьма, гадающая на воске, она плавит души на пламени свечи и поджаривает их». Ригга говорила теперь голосом предсказательницы.
– Запомни правду. Я последняя из тех, кто скажет ее тебе. А ты последняя из тех, кто слушает меня. Мы связаны с тобой, ты и я, связаны одной веревочкой.
Пальцы Ригги еще сильнее вцепились в волосы девушки.
– Там, за морем, императрица всадила свой нож в нетронутую землю. Кровь приходит теперь с приливом, она унесет тебя с собой, если ты не остережешься. Тебе вложат меч в руку, дадут прекрасную лошадь и пошлют тебя за море. И душа твоя омрачится. Слушай же! Ригга сохранит тебя тебе, потому что мы связаны, ты и я. Но это все, что я смогу сделать, понимаешь? Смотри на хозяина, живущего во Тьме. Его рука освободит тебя, хотя он и не узнает об этом…
– Что такое? – рявкнул кто-то.
Ригга повернулась к дороге. Один из всадников остановил лошадь. Ясновидящая отпустила девушку.
Девушка шагнула назад, но ей под ногу подвернулся острый камень, и она упала. Когда она посмотрела вверх, то увидела, что первый всадник проехал, а его место занял другой.
– Оставь красотку, старая карга, – заревел солдат; он остановился, взмахнув рукой в металлической перчатке. Удар пришелся Ригге по голове. Старуха пошатнулась.
Молодая рыбачка вскрикнула, когда Ригга тяжело завалилась на землю. По ее лицу медленно текла тонкой струйкой кровь. Дрожа, девушка бросилась к ней, пытаясь ей помочь.
Кое-что из предсказания старой ведьмы запало девушке в голову, хотя она не вспомнила бы ни единого слова из того, что сказала старуха. Девушка поняла, что не может вспомнить ни единого слова. Она потянула Риггу за вязаную шаль. Потом осторожно перевернула ее. Кровь залила половину лица Ригги, стекая за ухом. Еще одна струйка крови бежала из угла рта по подбородку. Глаза ее смотрели в никуда.
Рыбачка с трудом переводила дыхание. Она в отчаянье оглядывалась по сторонам. Колонна солдат прошла, оставив после себя только облако пыли. Мешок с репой вывалился на дорогу. Вместе с корнеплодами на дороге лежали пять свечей. Девушка с трудом вдохнула пыльный воздух. Утирая лицо, она огляделась в поисках собственной корзины.
– Не обращай внимания на свечи, – пробормотала она грубым старческим голосом. – Они уже в прошлом, так ведь? Просто пушечное мясо. Не обращай внимания, – она побрела к связкам бечевы, вывалившейся из плетеной корзины. Когда она заговорила снова, голос ее был чистым и юным. – Нам нужна бечевка. Мы будем работать всю ночь и все успеем. Отец ждет.
Девушка остановилась, ее охватила дрожь. Солнце почти закатилось. От теней исходил не характерный для этого времени года холод.
– Вот оно, приближается, – сказала девушка не своим голосом.
Рука в мягкой перчатке легла на ее плечо. Она присела от ужаса.
– Успокойся, девочка, – произнес мужской голос. – Все кончено. Ей уже не поможешь.
Рыбачка подняла голову. Над ней возвышался человек, одетый в черное, его лицо закрывала тень от капюшона.
– Но он ударил ее, – начала она детским голосом. – А нам надо сплести сети, мне и отцу…
– Поставим тебя на ноги, – произнес человек, подхватывая ее под локти руками с длинными пальцами. Он распрямился, легко ее поднимая. Ее ноги на миг оказались в воздухе, прежде чем он поставил ее на дорогу.
Она увидела еще одного человека, он был ниже и тоже одет в черное. Он стоял на дороге, отвернувшись, и глядел в ту сторону, куда ушло войско. Он заговорил, голос его трещал как сухой тростник на ветру.
– Не слишком ценная жизнь, – сказал он, не оборачиваясь. – Жалкий талант, далекий от дара. Может, она что-то могла когда-то, но мы уже не узнаем, не так ли?
Рыбачка наклонилась над мешком Ригги и подняла свечу. Она распрямилась, ее глаза вдруг стали жесткими. Она в задумчивости плюнула на дорогу.
Второй человек повернул к ней голову. Казалось, что в его капюшоне только тени. Девушка отшатнулась.
– Это была достойная жизнь, – прошептала она. – Видите эти свечи? Их пять. Пять для…
– Некромантии, – отрезал человек. Тот, что был выше, мягко произнес:
– Я вижу, дитя, я знаю, что они означают. Его спутник фыркнул.
– Ведьма нашла для себя пять ничтожных слабых душонок. Ничего более, – он мотнул головой. – Я слышу их. Они ее зовут.
Глаза девушки наполнились слезами. Она вытерла слезы.
– Откуда вы пришли? – резко спросила она. – Мы вас не видели на дороге.
Человек, что стоял рядом с ней, обернулся к дороге.
– С другой стороны, – улыбаясь, произнес он. – Мы ждали, как и вы. Второй хихикнул.
– Именно с другой стороны, – он тоже посмотрел на дорогу и поднял руки.
Девушка в безмолвном ужасе следила за тем, как на землю опускается тьма. Через миг воздух наполнил громкий, рвущий душу звук, тьма немного рассеялась, и глаза девушки расширились.
Вокруг человека на дороге сидели могучие Гончие. Их глаза горели желтым огнем, все они смотрели туда же, куда и человек.
Она услышала, как он шипит:
– Готовы? Тогда идите!
Гончие в молчании поднялись и пошли по дороге.
Их хозяин обернулся и сказал высокому человеку:
– Лейсин будет о чем поразмыслить, – он снова хихикнул.
– Стоит ли все осложнять? – устало поинтересовался первый.
Второй насторожился.
– Они уже в пределах видимости колонны, – он снова мотнул головой. Со стороны ушедшей колонны донеслось дикое ржание коней. Он вздохнул. – Ну, ты решился, Котильон?
– То, что ты называешь мое имя, – раздумчиво произнес длинный, – означает, что ты все решил за меня, Амманас. Мы ведь не можем ее теперь бросить, так?
– Конечно, нет, старина. Ни в коем случае. Котильон взглянул на девушку.
– Да, она подойдет.
Рыбачка закусила губу. Не выпуская из рук свечу Ригги, она отступила на шаг и со страхом переводила расширенные глаза с одного человека на другого.
– Жалко, – сказал Амманас.
Котильон, казалось, хотел кивнуть, но вместо этого откашлялся и произнес:
– Это займет время.
В голосе Амманаса слышалось изумление.
– А оно у нас есть? Настоящая месть подразумевает медленное и продуманное преследование жертвы. Разве ты забыл ту боль, которую она однажды причинила нам? Сейчас Лейсин опирается на надежную стену. Но без нашей помощи она падет. Получим ли мы тогда желаемое?
Котильон ответил холодно и сухо.
– Ты всегда недооцениваешь императрицу. Взять хотя бы наше нынешнее состояние… Нет, – он указал на девушку, – нам нужна она. Лейсин поднимается против Лунного Семени, а это то еще осиное гнездо. Сейчас самое время.
Оттуда же, откуда и конское ржание, донеслись едва слышные крики, мужские и женские голоса в ужасе вопили, эти крики пронзили девушку в самое сердце. Она посмотрела на неподвижное тело Ригги на дороге, потом на Амманаса. Она хотела было бежать, но ноги ее ослабели. Он подошел совсем близко и стал разглядывать ее, хотя лицо его под капюшоном по-прежнему была непроницаемо.
– Рыбачка? – спросил он мягко. Она кивнула.
– А имя у тебя есть?
– Хватит! – отрезал Котильон. – Это тебе не кошки-мышки, Амманас. Я ее выбрал, я дам ей имя. Амманас отошел.
– Жалко, – снова произнес он. Девушка беспомощно подняла руки.
– Пожалуйста, – взмолилась она, обращаясь к Котильону. – Я ничего не сделала! Мой отец – бедный рыбак, но он заплатит вам, сколько сможет. Я ему нужна, и бечевка тоже, он ведь ждет меня! – Она осела на землю. – Я ничего не сделала! Пожалуйста…
– У тебя больше нет выбора, дитя, – пояснил Котильон. – Ведь теперь ты знаешь наши имена.
– Я никогда их раньше не слышала! – воскликнула девушка.
Человек вздохнул.
– После того, что случилось на дороге, тебя будут расспрашивать. Это неприятно. Есть те, кто знает наши имена.
– Видишь ли, девочка, – добавил Амманас, подавив смешок, – мы не собирались быть здесь. Есть ведь имена и… имена, – он повернулся к Котильону и добавил ледяным тоном: – С ее отцом надо-бы потолковать. Мои Гончие?
– Нет, – сказал Котильон, – он среди живых.
– Тогда как?
– Полагаю, – произнес Котильон, – круглой суммы будет достаточно, чтобы он согласился, – его слова сочились сарказмом. – Я уверен, что ты еще не позабыл, что такое магия, так?
Амманас хихикнул.
– Берегитесь Теней, дары приносящих.
Котильон снова посмотрел на девушку. Он развел руки в стороны. Тени, окружавшие до того его лицо, теперь растеклись по всему его телу.
Амманас заговорил, девушке показалось, что слова его доносятся издалека.
– Она идеальна. Императрица никогда ее не выследит, – он заговорил громче. – Не так уж и плохо, дитя, быть рукой бога.
– Хватать и тащить, – быстро добавила рыбачка.
Котильон застыл от этого странного комментария, потом пожал плечами. Тени заклубились и поглотили девушку. Когда их холодное дыхание окутало ее, ее сознание провалилось во тьму. Последним из запомнившихся ей ощущений было прикосновение мягкого воска к правой ладони, и то, как он выползал между ее пальцами, сжатыми в кулак.

Капитан заерзал в седле и бросил взгляд на женщину, ехавшую рядом с ним.
– Мы перекрыли дорогу с обеих сторон, адъюнкт. Все обычные местные маршруты перенесены. Так что слухов не просочится, – он утер пот со лба и заморгал. Его лоб натирала жаркая шерстяная шапочка, надетая под шлем.
– Что-то не так, капитан?
Он покачал головой, глядя на дорогу.
– Шлем болтается. Когда я надевал его в последний раз, у меня было больше волос.
Адъюнкт императрицы ничего не сказала.
Дорога пылила под полуденным солнцем, слепящим глаза. Капитан ощущал, как пот стекает по его телу. У него уже болела поясница. Последний раз он сидел на лошади много лет назад, навыки возвращались медленно.
Те годы, когда происхождение заставляло его высоко держать голову, давно прошли. Но здесь была адъюнкт императрицы, доверенное лицо Лейсин, исполнительница ее императорской воли. Менее всего капитан хотел бы продемонстрировать свою слабость этой молодой и опасной женщине.
Дорога поднималась в гору. Слева дул соленый ветер, раскачивая деревья с набухшими почками. К полудню ветер дышал уже жаром печи и приносил с собой клубы пыли. Солнце палило. Капитан полагал, что они уже проехали Кан к этому времени.
Капитан старался не думать о том месте, куда они держали путь. Пусть об этом думает адъюнкт. За годы службы империи он научился в нужные моменты отключать свой мозг. Сейчас как раз и был нужный момент.
– Как долго ты здесь пробыл, капитан? – спросила адъюнкт.
– Угу, – буркнул он.
– Сколько? – спросила она после паузы.
– Тринадцать лет, адъюнкт, – поколебавшись, ответил он.
– Значит, ты сражался за императора?
– Угу.
– И выжил при чистках.
Капитан пристально посмотрел на нее. Если она и почувствовала его взгляд, то не подала виду. Ее глаза не отрываясь глядели на дорогу, она легко держалась в седле, под ее левой рукой к поясу был прикреплен длинный меч, готовый к битве. Ее волосы были либо коротко острижены, либо полностью заправлены под шлем. «Она кажется очень гибкой», – подумал капитан.
– Насмотрелся? – поинтересовалась она. – Я спрашиваю о чистках, проведенных императрицей после безвременной кончины ее предшественника.
Капитан оскалился, наклонив голову, чтобы потереть подбородок о завязки шлема. Он был не брит, и щетина колола.
– Не все были убиты, адъюнкт. Жители Итко Кана не слишком воинственны. Здесь не было массовых казней и истерии, которые охватили империю. Мы просто сидели и ждали.
– Понятно, – произнесла адъюнкт, слегка улыбаясь. – Ты не знатного происхождения, капитан.
– Если бы я был знатного происхождения, – пробормотал он, – я не выжил бы даже здесь, в Итко Кане. Мы оба знаем это. Ее приказ был таков, что даже в Канизе не смогли ослушаться императрицы, – усмехнулся он.
– Где ты был в последний раз?
– На виканских равнинах.
Они поехали молча, миновав солдата, одиноко стоявшего у дороги. Деревья по левую сторону исчезли, там виднелось море.
– А район, который вы оцепили? – начала она, – сколько вам пришлось задействовать людей?
– Тысячу сто.
Она повернула голову, холодно глядя на него.
Капитан выдержал этот взгляд.
– Жертвы резни лежат в полулиге от моря и разбросаны еще на четверть лиги в сторону континента.
Она ничего не ответила.
Они подъезжали к вершине холма, где стояла группа солдат. Все глядели в их сторону.
– Приготовьтесь, адъюнкт.
Женщина посмотрела на лица солдат, стоявших в оцеплении. Она знала, что это закаленные воины, ветераны, участвовавшие в осаде Ли Хенга и Виканских войнах на северных равнинах. Но в их глазах читалось какое-то странное выражение – будто они хотели, чтобы она дала им ответ на какой-то вопрос. Она хотела было заговорить с ними, подобрать какие-нибудь успокоительные слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13