– Вперед, – бросил я шоферу. – Тут можно проехать.
Он что-то буркнул и покачал головой.
Я треснул кулаком по спинке переднего сиденья.
– Двигай! Нет езды – нет денег.
Водила снова что-то забормотал, но все же врубил первую передачу и откатил к другой стороне улицы, стараясь держаться как можно дальше от драки. Он остановился вплотную к зданию, и тут я понял, что там не все дрались друг с другом, а банда примерно из двадцати пуэрториканцев атаковала высокого американца в рыжевато-коричневом костюме. Он стоял на ступеньках, размахивая большой деревянной вывеской точно бейсбольной битой.
– Недоноски вонючие! – проорал американец. Дальше последовал какой-то вихрь движения, и я услышал звуки глухих ударов вперемешку с воплями. Одни из атакующих с разбитой физиономией рухнул на мостовую. Здоровенный парень, непрерывно размахивая вывеской, попятился к двери. Двое пуэрториканцев попытались выхватить у него вывеску, но парень рванул ее на себя, а затем треснул одного из них по груди, сшибая его со ступенек. Другие, крича и размахивая кулаками, отступили. Тут американец зарычал: – Вот она, уроды! На драку собакам!
Никто не двинулся с места. Парень немного выждал, а потом закинул вывеску за плечо и швырнул ее и самую середину толпы. Она угодила одному пуэрториканцу в брюхо, отбросив его на других. Раздался взрыв смеха, после чего американец исчез в здании.
– Ну ладно, – сказал я, поворачиваясь к водиле. – Здесь повестка дня исчерпана. Поехали.
Но тот покачал головой и указал на здание, затем на меня.
– Си, эста «Ньюс». – Шофер кивнул и снова указал на здание. – Си, – торжественно заключил он.
Тут до меня дошло, что мы торчим как раз перед редакцией «Дейли Ньюс» – моим новым домом. Бросив еще один взгляд на грязную толпу между такси и дверью, я решил вернуться в отель. Но тут снова начался переполох. Сзади подкатил «фольксваген», и оттуда, размахивая длинными дубинками и что-то крича на испанском, вылезли трое полицейских. Часть толпы разбежалась, но кое-кто остался поспорить. Я немного подождал, затем дал таксисту доллар и рванул к зданию.
Согласно указателю, редакция «Ньюс» располагалась на втором этаже. В лифт я вошел, почти ожидая, что он поднимет меня прямиком в свалку еще почище. Однако створки раскрылись в темный коридор. Слева, совсем рядом, шумел отдел местных городских новостей.
Войдя туда, я почувствовал себя много лучше. Всё там – и мирный беспорядок, и равномерное перестукивание пишущих машинок с телетайпами – казалось родным. Даже запах был знаком. Помещение было таким просторным, что казалось пустым, хотя я заприметил там не меньше десяти человек. Единственным наработавшим представлялся невысокий брюнет за столом у двери. Откинувшись на спинку стула, он таращился в потолок.
– Ну чего? – рявкнул он. – Какого еще хрена?
Я свирепо на него глянул.
– Завтра начинаю здесь работать, – сказал я. – Моя фамилия Кемп. Пол Кемп.
Брюнет еле заметно улыбнулся.
– Извини. Я думал, ты за моей пленкой.
– За чем, за чем? – переспросил я.
Он что-то пробурчал про «подлый грабеж» и что «за ними только глаз да глаз». Я оглядел помещение.
– На вид они вроде в норме.
Брюнет фыркнул.
– Ворюги самые натуральные. – Тут он встал и протянул мне руку. – Боб Сала, штатный фотограф, – представился он. – А сегодня ты здесь зачем?
– Ищу, где бы перекусить.
Он улыбнулся.
– На мели?
– Нет, деньги есть. Просто ресторан не найти.
Сала откинулся на спинку стула.
– Тебе повезло. Первым делом здесь как раз следует научиться избегать ресторанов.
– А что? – поинтересовался я. – Дизентерия?
Он рассмеялся.
– Дизентерия, колики, подагра, болезнь Хатчинсона – здесь все что угодно можно заполучить. – Он взглянул на часы. – Подожди минут десять, вместе к Элу закатимся.
Я сдвинул в сторону фотоаппарат и сел на стол. Сала откинулся на спинку стула и снова уставился в потолок, время от времени почесывая курчавую голову и явно отплывая в какие-то более счастливые земли, где было навалом ресторанов и совсем не водилось воров. Смотрелся он здесь довольно нелепо – вроде билетера на каком-нибудь карнавале в штате Индиана. С зубами у фотографа было скверно, ему не мешало побриться, рубашку давно никто не стирал, а ботинки выглядели так, будто он пришел в них пешком аж из самого Гудвиля.
Мы сидели молча, пока из двери кабинета в дальнем конце помещения не вышли двое мужчин. Одним из них был тот высокий американец, которого я видел с вывеской в руках. Другой, лысый шибздик, что-то возбужденно болтал, бурно жестикулируя обеими руками.
– Кто это? – спросил я у Салы, указывая на высокого.
Фотограф оторвал глаза от потолка.
– Тот парень с Лоттерманом?
Я кивнул, резонно предполагая, что лысый шибздик – Лоттерман.
– Его фамилия Йемон, – сказал Сала, снова разворачиваясь к столу. – Новенький – недели две, как прибыл.
– Я видел, как он на улице дрался, – сказал я. – Банда пуэрториканцев наскакивала на него у самых дверей.
Сала покачал головой.
– Выходит, он просто псих. – Он кивнул самому себе. – Наверное, сказал пару ласковых этим профсоюзным кретинам. Здесь ведь сейчас что-то вроде незаконной забастовки – ни одна душа не знает, в чем тут соль.
Тут Лоттерман крикнул из другого конца помещения:
– Эй, Сала, ты чего там делаешь?
Сала даже глаз не поднял.
– Ничего не делаю. Через три минуты ухожу.
– А кто это там с тобой? – спросил Лоттерман, с подозрением меня разглядывая.
– Судья Кратер, – отозвался Сала. – Может знатная заметка выйти.
– Какой такой судья? – переспросил Лоттерман, приближаясь к столу.
– Проехали, – отмахнулся Сала. – Его фамилия Кемп, и он говорит, вы его наняли.
Лоттерман явно был озадачен.
– Судья Кемп? – пробормотал он, а затем, что-то припомнив, широко улыбнулся и протянул мне обе руки. – Ах да – Кемп! Рад тебя видеть, дружище. Когда прибыл?
– Сегодня утром, – ответил я, слезая со стола, чтобы пожать ему руку. – Почти весь день я проспал.
– Отлично! – похвалил Лоттерман. – Очень даже мудро. – Он порывисто кивнул. – Теперь, я надеюсь, ты готов.
– Пока еще нет, – сказал я. – Перекусить бы не мешало.
Он рассмеялся.
– Нет-нет – завтра. Сегодня вечером я тебя на работу не поставлю. – Он снова рассмеялся. – Нет, и хочу, чтобы вы, парни, хорошо кушали. – Он улыбнулся Сале. – Наверное, Боб собирается тебе город показать, ага?
– Как пить дать, – заверил Сала. – Издержки за счет заведения, ага?
Лоттерман нервно рассмеялся. – Ты знаешь Боб, что я имею в виду. Давай попробуем вести себя цивилизованно. Тут он повернулся и поманил к себе Йемона, который стоял посреди комнаты, изучая дыру в подмышке.
Йемон подошел к нам размашистой косолапой походкой и вежливо улыбнулся, когда Лоттерман меня подставил. Роста этот парень был высокого, а на лице его читалась то ли надменность, то ли что-то такое, чего я так сразу не определил.
Лоттерман с довольным видом потер руки.
– Ну как, Боб? – произнес он с ухмылкой. – Славная у нас команда собирается, ага? – Он хлопнул Йемона по спине. – Старина Йемон как раз поцапался с теми коммунистическими ублюдками на улице. Они просто хамы – их следует посадить.
Сала кивнул.
– Очень скоро они кого-нибудь из нас прикончат.
– Брось, Боб, – отозвался Лоттерман. – Никого они не прикончат.
Сала пожал плечами.
– По этому поводу я сегодня утром звонил комиссару Рогану, – пояснил Лоттерман. – Мы не можем терпеть подобного безобразия – это прямая угроза.
– Святая правда, – согласился Сала. – Но только к черту комиссара Рогана. Нам нужно несколько «люгеров». – Он встал и стащил со спинки стула пиджак. – Ну, пора на выход. – Он взглянул на Йемона. – Мы к Элу – ты проголодался?
– Буду немного позже, – ответил Йемон. – Хочу посмотреть, как там квартира и спит ли еще Шено.
– Ладно, – сказал Сала и поманил меня к двери. – Пошли. Выйдем через задний ход – драться меня что-то не тянет.
– Осторожнее, парни, – крикнул нам вслед Лоттерман. Я кивнул и последовал за Салой. Лестница привела нас к металлической двери. Сала перочинным ножиком поковырялся в замке, и дверь раскрылась. – А снаружи так не получится, – заметил он, когда я вслед за ним вышел в проулок.
Его машина оказалась крошечным «фиатом» с открывающимся верхом, наполовину съеденным ржавчиной. Заводиться она не пожелала, так что мне пришлось выбраться и толкать. Наконец эта рухлядь заработала, и я запрыгнул в салон. Мотор мучительно ревел, пока мы катили вверх по холму. Я сильно сомневался, что мы одолеем подъем, однако старая машинка мужественно перевалила через гребень и вскоре пустилась вверх по еще одному крутому холму. Салу такая нагрузка, похоже, не заботила, и он давил на сцепление всякий раз, как мотор собирался заглохнуть.
Припарковавшись рядом с Элом, мы прошли в патио.
– Я возьму три гамбургера, – сказал Сала. – Больше он ничего не подает.
Я кивнул.
– Без разницы – лишь бы побольше.
Сала подозвал повара и сказал, что нам нужно шесть гамбургеров.
– И два пива, – добавил он. – По-быстрому.
– Хорошо бы рома, – вмешался я.
– Два пива и два рома, – громогласно объявил Сала. Затем он откинулся на спинку стула и закурил сигарету. – А ты репортер?
– Ага, – отозвался я.
– И как тебя сюда занесло?
– А в чем дело? – спросил я. – Разве хуже Карибов не бывает?
Он хмыкнул.
– Тут не Карибы. Тебе надо было дальше на юг двигать.
С той стороны патио притащился повар с нашей выпивкой.
– А раньше ты где был? – поинтересовался Сала, снимая бутылки пива с подноса.
– В Нью-Йорке, – ответил я. – А до Нью-Йорка в Европе.
– Где в Европе?
– Да везде. В основном – в Риме и Лондоне.
– «Дейли Американ»? – спросил он.
– Ага, – сказал я. – Подвернулась временная работенка на шесть месяцев.
– Фреда Баллинджера знаешь? – спросил Сала.
Я кивнул.
– Он здесь, – сказал он. – Все богатеет.
У меня вырвался стон.
– Блин, вот ведь мудак!
– Скоро его увидишь, – пообещал Сала. – Он часто у конторы ошивается.
– За каким хреном? – поинтересовался я.
– К Доновану присасывается. – Он рассмеялся. – Говорит, был завотделом спорта в «Дейли Американ».
– Мудаком он был, а не завотделом, – сказал я.
Сала рассмеялся.
– Однажды вечером Донован его с лестницы спустил. Потом он какое-то время не показывался.
– Замечательно, – отозвался я. – А кто такой Донован – завотделом спорта?
Он кивнул.
– Алкаш – вот-вот уволится.
– Почему?
Сала снова рассмеялся.
– Все увольняются. И ты уволишься. Всякий, кто хоть чего-то стоит, здесь не работает. – Он покачал головой. – Люди как мухи разлетаются. Я здесь дольше всех остальных – если не считать Тиррелла, завотделом городских новостей, а он скоро уходит. Лоттерман еще не знает – так оно спокойнее.
Кроме Тиррелла тут стоящих людей почти, что и не осталось. – Он испустил смешок. – Погоди, еще познакомишься с главным редактором – этому даже заголовок слабо написать.
– Кто такой? – поинтересовался я.
– Некто Сегарра – или Скользкий Ник. Он биографию губернатора пишет. Днем и ночью, в любое время суток он пишет сволочную биографию губернатора. Никак нельзя его отвлекать.
Я глотнул рома.
– А сколько ты уже здесь? – спросил я у Салы.
– Слишком долго. Год с лишним.
– Значит, все не так плохо, – заключил я.
Он улыбнулся.
– Черт возьми, лучше бы ты мне на нервы не действовал. Тебе, может, здесь и понравится – есть такой народ, которому нравится.
– Какой такой народ? – поинтересовался я.
– Махинаторы, – ответил он. – Деляги и торгаши они это место обожают.
– Понятно, – сказал я. – В аэропорту мне именно так и показалось. – Я внимательно посмотрел на Салу. Что тебя здесь держит? Отсюда всего сорок пять долларов до Нью-Йорка.
Он фыркнул.
– Проклятье, я столько за час заработаю – стоит только кнопку нажать.
– А ты жадина.
Сала ухмыльнулся.
– Ага. Я самый жадный на этом поганом острове. Порой хочется самого себя по яйцам лягнуть.
Гуталин прибыл с нашими гамбургерами. Сала схватил с подноса свои три штуки и раскрыл их на столике, выбрасывая в пепельницу латук и ломтики помидоров.
– Чудище безмозглое, – устало произнес он. – Сколько раз я тебе говорил держать этот мусор подальше от моего мяса?
Официант воззрился на «мусор».
– Тысячу раз! – возопил Сала. – Каждый божий день!
– Слушай, приятель, – сказал я с улыбкой. – Тебе лучше уйти – это заведение совсем тебя достало.
Вместо ответа Сала запихнул в пасть один из гамбургеров.
– Ладно-ладно, – пробормотал он затем. – Еще увидишь. И Йемон тоже. Этот парень совсем ненормальный. Он долго не продержится. Никто из нас долго не продержится. – Он треснул кулаком по столу. – Гуталин – еще пива!
Официант вышел с кухни и внимательно на нас посмотрел.
– Два пива! – проорал Сала. – По-быстрому!
Я улыбнулся и откинулся на спинку стула.
– А что такое с Йемоном?
Он глянул на меня так, словно дико с моей стороны было об этом спрашивать.
– Ты что, его не видел? – спросил он. – Этого сукина сына с безумным взором? И как Лоттерман его ссыт – ты что, не видел?
Я покачал головой.
– Мне показалось, всё нормально.
– Нормально? – заорал Сала. – Тебе бы несколько вечеров назад здесь оказаться. Он ни с того ни с сего этот столик опрокинул – вот этот самый столик. – Он треснул ладонью по столику. – Вообще без всякой причины, – продолжил он. – Разметал всех наших алкашей по углам и обрушил столик на одного несчастного ублюдка, который сам не знал что болтает. А потом еще грозился его растоптать! – Сала покачал головой. – Понятия не имею, где Лоттерман этого парня откопал. Он так его боится, что сотню долларов ему одолжил. А Йемон эти доллары тут же в мотороллер вбухал. – Он гора то рассмеялся. – А теперь он вдобавок выписал сюда девчонку, чтобы она с ним жила.
Появился официант с бутылками пива, и Сала ухватил их с подноса.
– Ни одна девушка, у которой хоть капля разума в голове, сюда не явится, – заявил он. – Разве что девственницы – девственные истерички. – Тут он погрозил мне пальцем. – Ты здесь пидором станешь, Коми, – попомни мои слова.
1 2 3 4 5