Отгадка где-то рядом. Должен существовать уникальный бриллиант, который удовлетворил бы нашим требованиям. Нужно лишь выяснить его название.
– Вы хотите снова переговорить с доктором Бауэром? – спросил Орлов.
– Сначала я сам проведу кое-какие исследования. Знаменитый эксперт заметил: «Бриллиантов много». Я должен сузить круг поисков, чтобы не тратить время впустую.
Орлов казался неудовлетворенным.
– А как насчет Чу Санфу?
– Азиат перестал быть проблемой. Теперь мы знаем, к чему он стремится и что собирается делать. Камнем преткновения становится Базил Селкирк.
События показали, что оба заявления Холмса были ошибочными.
18
ВОСТОЧНОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО
На следующее утро я должен был навестить нескольких пациентов. Холмс опять поднялся раньше меня, если только вообще ложился спать. По его поведению никогда нельзя было определить, отдыхал он или нет. Во всяком случае, кому-то, и я подозреваю, что Билли, пришлось потрудиться. Холмс сидел в кресле у камина, углубившись в книгу, а на столе было разбросано несколько незнакомых томов. Часть из них была раскрыта.
– Что это? – спросил я, указывая на книги.
– Исследования, Ватсон. – Меланхолии Холмса как не бывало. Он снова шел по следу и был счастлив. – Работы специалистов по бриллиантам. Здесь труды Жан-Батиста Тавернье и нашего Эдвина Стритера. Несколько интересных комментариев Бенвенуто Челлини, научные труды Капефижу и Брантоме по общественным отношениям.
– Боже мой! – простонал я со скорбной улыбкой. – Мы обычно по колено завалены вашими архивами преступлений, а теперь очередь книг о бриллиантах.
– Временное неудобство, Ватсон.
– Вы что-нибудь выяснили?
– Пока нет. Но выясню. Когда знаешь, что искать, работа становится легче. У нас, конечно, есть последнее средство. – Я непонимающе уставился на Холмса, и он продолжил: – Наш клиент Васил Д'Англас сообщил, что будет в Лондоне через два дня. Вы, надеюсь, понимаете, старина, что он знает тайну Золотой Птицы.
– Так почему просто не спросить его, Холмс?
– А вы думаете, он скажет правду? – Сыщик отложил книгу. – Кроме того, Д'Англас – наш клиент. Это мы должны информировать его, а не наоборот.
Прежде чем я смог найти подходящее возражение, Холмс снова сменил тему:
– Знаете, это дело нравится мне все больше. Спрятан бриллиант огромной ценности. И спрятан не где-нибудь, а в вещи, которая ценна сама по себе. Большое сокровище укрыто в меньшем. Я не могу вспомнить аналогичный случай. Поразительно!
После завтрака я оставил Холмса копаться в старых книгах и вышел на Бейкер-стрит, пациенты заждались меня. Кеб стоял неподалеку, и я сел в него, собираясь назвать вознице адрес. Это было последнее, что я запомнил…
Очнувшись, я обнаружил, что лежу на соломенном тюфяке и кто-то трясет меня за плечи. Когда глаза привыкли к тусклому свету, я разглядел человека, который привел меня в сознание, поставил на ноги и поддерживал, помогая справиться с нахлынувшей дурнотой. Человек этот был подобен горе, его мускулы напоминали канаты океанского лайнера, но сильные руки были поразительно мягкими и нежными. Бритая голова терялась на бычьей шее, переходящей в плечи гориллы. Ручищи гиганта напоминали окорока. Подождав, пока я окончательно приду в себя, великан мягким голосом произнес:
– Идите.
Выбора не было и я повиновался.
Пахло землей и илом – где-то рядом была река. Но воздух был чистым и сухим. Меня вывели из небольшого помещения, где я спал, очевидно, под действием какого-то наркотика. Нестерпимо резало глаза, но тошнота прошла. До сих пор не знаю, чем меня усыпили.
Мы спускались по узкому коридору с земляным полом. По обе стороны через равные промежутки находились двери, помеченные ярко-красными иероглифами. На перекрестках тяжелая рука, лежавшая на моем плече, поворачивала меня в нужном направлении. Где бы я ни находился – а я подозревал, что в Лаймхаусе, – меня вели по коридорам лабиринта. Проход то и дело разделялся, прошло довольно много времени, прежде чем мы оказались перед пролетом шатких ступенек. Короткий подъем, и, миновав портеру, мы оказались в большой комнате, освещенной газовыми рожками. Мой провожатый погасил свечу и отпер дверь в дальней части комнаты, знаком приказав мне войти в нее.
Я очутился в маленькой комнате, стены которой были увешаны коврами. Тошнотворно пахло ладаном. Горело множество свечей, я заметил, что их пламя неподвижно, как в церкви. Это производило гипнотический эффект, и я затряс головой, чтобы побороть сонливость. Мой провожатый прошел через комнату и откинул ковер, обнажив богато инкрустированную деревянную панель. Я услышал, как щелкнул замок. Китаец-гигант сдвинул панель в сторону и, не трогаясь с места, знаком велел мне войти.
Я оказался в комнате, увешанной коврами от пола до потолка. Невозможно сказать, были ли за ними стены. Панель за спиной сама собой вернулась на место. Я стоял в десяти футах от большого стола, украшенного искусной резьбой. Вероятно, это было розовое дерево, столешница была покрыта лаком и отполирована до мягкого блеска. За столом в кресле с высокой спинкой сидел китаец. Фигура в наглухо застегнутом халате казалась неестественно прямой. Лицо азиата напоминало круглую желтую маску, на которой выделялись проницательные раскосые глаза. Голову едва прикрывали несколько жидких прядей, с подбородка свешивались две тонкие полоски седых волос. Несмотря на седину, хозяин комнаты не казался слишком старым, хотя я не взялся бы определять возраст китайца. Тонкие пальцы с необыкновенно длинными ногтями осторожно гладили огромное животное с короткими лапами и длинным, нервно подрагивающим хвостом. Зверь смотрел на меня блестящими любопытными глазами. Я узнал этого зверька.
– Какой симпатичный мангуст! Судя по шкуре, здоров и ухожен.
Китаец изумился:
– Вы знаете это животное? Значит, вы служили в Индии.
– Имел честь.
– Пожалуйста, присаживайтесь, доктор Ватсон, – сказал хозяин, указывая на низкое кресло, стоящее против света.
Усевшись в него, посетитель был вынужден задирать голову, чтобы видеть лицо возвышающегося над ним собеседника. Кроме того, газовые рожки светили прямо в глаза гостю, ослепляя его и подчеркивая зависимость от хозяина. «Восток – дело тонкое», – подумал я и ответил:
– Я предпочел бы стоять. Не думаю, что Чу Санфу откажет гостю своего дома в такой маленькой прихоти.
Китайцу пришлось смотреть снизу вверх. Это уязвило его, хотя на бесстрастном лице не отразилось ничего.
– Мне жаль, что приходится доставлять вам неудобства, доктор Ватсон.
Он приготовился продолжать в том же духе, но я не намерен был выслушивать всю эту восточную чепуху. В Британии такие вещи даром не проходят.
– Вам нисколько этого не жаль, – бесцеремонно прервал я поток красноречия Чу. – На самом деле я вас совершенно не интересую. Мое похищение – лишь инструмент воздействия на мистера Шерлока Холмса. Боюсь, что такой противник вам не по зубам.
Не без торжества я заметил, что преступный король вышел из себя, он раздраженно кусал губы, уже жалея о своем поведении. Я немного придвинулся, вынудив собеседника задрать голову. Чу Санфу продолжал небрежно гладить мангуста, но его свободная рука потянулась к маленькому гонгу на столе. Быстрый щелчок длинного ногтя послужил бы сигналом для гиганта за деревянной панелью или других бандитов, прятавшихся за ковром. Я слегка покачал головой:
– Да, сэр, я очень недоволен.
Глаза китайца расширились, он все еще не владел собой:
– Полагаю, наши методы несколько необычны…
– Вздор! – прервал его я. – Я точно так же мог быть оглушен уличным грабителем или засунут в мешок, как это принято у американских преступников. Во всяком случае, я стою здесь и не сомневаюсь, что именно сейчас ваш эмиссар говорит с Холмсом и делает ему мрачные намеки в отношении моей судьбы. Это самое заурядное похищение и ничего больше. Признаюсь, я разочарован: Холмс говорил о вас как об умном человеке.
Унизить сильнее было невозможно. Китаец больше не мог терпеть свое положение, он поднялся, приблизив свое лицо к моему:
– Доктор Ватсон, вы верно догадались, что играете роль товара в этой сделке, которую я хочу предложить мистеру Холмсу. Вы останетесь на некоторое время моим… скажем, гостем. У Холмса есть определенные возможности, он может затруднить обмен, воспользовавшись какой-нибудь уловкой. Не вижу причин для того, чтобы сделать ваше временное пребывание здесь неприятным.
Он неожиданно хлопнул в ладоши, и часть занавески поднялась. Две очаровательные китаянки впорхнули в комнату. Нежные лица с покорными миндалевидными глазами свидетельствовали о том, что девицам было не больше шестнадцати лет. Узкие халаты подчеркивали зрелые формы стройных тел.
– Хорошая еда, напитки и компания помогут скрасить часы ожидания, доктор.
Этот негодяй имел наглость бросить на меня хитрый взгляд, словно ожидал, что я немедленно размякну. Пришлось напустить на себя вид крайнего презрения:
– Сэр, мы зря тратим время. Вы, вероятно, захотите от меня узнать, что обнаружил мистер Холмс и какие шаги собирается предпринять после моего возвращения. Если я вернусь, разумеется, – добавил я, прежде чем он успел сделать это очевидное замечание.
– Посудите сами, – продолжил я, не позволяя китайцу перехватить инициативу, – что я могу знать о деятельности величайшего ума Англии, будучи всего лишь биографом? А если мне и известно кое-что, неужели вы всерьез рассчитываете на мою откровенность? – В последнее заявление я вложил необходимую долю презрения: – Это Англия, сэр. Мы здесь сделаны из более прочного материала.
Чу Санфу злобно хлопнул в ладоши, и девушки исчезли. Не знаю, сколько еще его людей таилось поблизости, но азиат явно не желал, чтобы наш разговор был услышан. На некоторое время Чу отвернулся от меня, и я заметил, что он тяжело дышит. Потом китаец ткнул пальцем в маленький гонг на столе, раздался высокий звон. Панель, через которую я вошел, мгновенно отодвинулась. Мой провожатый стоял в проходе, скрестив на груди огромные руки. Чу Санфу снова повернулся ко мне:
– Вы вернетесь в место вашего заточения, и мы посмотрим, каким будет следующий ход мистера Холмса.
– Каким бы он ни был, – ответил я с явной бравадой, – для вас он окажется полной неожиданностью.
Уходя, я заметил в глазах китайца неприкрытую тревогу. Холмс был прав: Чу Санфу любил строить планы и нарушение их выводило азиата из равновесия. С видом победителя я покинул комнату.
Гигант повел меня назад подземным лабиринтом. Мне показалось, что мы возвращались прежним путем; теперь я смотрел внимательнее и был поражен тем, что штаб Чу Санфу представлял собой миниатюрный подземный городок. Кругом были люди. Я постоянно ощущал их присутствие, но, по всей видимости, им настрого запрещено было показываться мне на глаза. На строительство тоннелей ушел колоссальный труд, и было непонятно, куда девался вынутый грунт. Мне пришло в голову, что Чу Санфу воспользовался заброшенной веткой метро. Если это так, вычислить местоположение бандитского гнезда будет не сложно.
Мой страж подождал, пока я устроюсь в комнате. Все говорило о том, что гигант собирался выполнять свои обязанности охранника со стоицизмом азиата. Неожиданно я вспомнил об огромном китайце, обезвреженном Вейкфилдом Орловым.
– У вас есть брат? – спросил я, когда мой тюремщик повернулся, чтобы уйти.
Немигающие янтарные глаза посмотрели на меня, бритая голова слегка кивнула.
– С ним все в порядке. Он в хороших руках.
Возможно, мне только показалось, но в его янтарных глазах мелькнуло выражение облегчения. Гигант снова собрался уходить. Закрывая дверь комнаты, он спросил:
– Вам ничего не нужно?
Я ответил отрицательно. Дверь закрылась. Маленькая свечка освещала мою тесную темницу. Я услышал, как снаружи щелкнул замок. Тощий Гиллиган открыл бы его за минуту. Разболтанная дверь не выглядела надежной. Пожалуй, выломать ее удалось бы даже мне. Некоторое время я развлекался обдумыванием этой мысли, пока не сообразил, что все равно не справлюсь со своим могучим охранником. Вздохнув, я отказался от надежд на самостоятельное освобождение.
Будь я знаком с некоторыми индийскими поверьями, я прекрасно провел бы время, созерцая собственный пупок. Увы, пришлось поискать себе другое занятие, и я принялся вспоминать странную историю Золотой Птицы. Чу Санфу, очевидно, собирался обменять меня на Птицу. Я не особенно беспокоился, зная, что Холмс мог без больших потерь расстаться со статуэткой. Сокровища в ней уже не было. Успокоенный тем, что не поставил друга в слишком сложное положение, я уснул…
Через какое-то время меня разбудил скрип двери. Я поднялся, не имея ни малейшего представления о том, который теперь час. Мой желтоглазый тюремщик стоял в дверях. Он был не один. В комнате также присутствовал ссохшийся желтый человек в черной шапке, плотно сидевшей на голове. Незнакомец держал в руках черную шелковую ленту.
На мгновение мне показалось, что это профессиональный душитель, но тощий китаец продемонстрировал беззубую улыбку и знаком велел мне повернуться. Ленту наложили мне на глаза, и я с трудом подавил вздох облегчения. Мои руки были связаны спереди топким шелковым шнурком. Потом меня вывели из комнаты.
Связанный и ослепленный, я мог только догадываться о своих перемещениях. Меня вели по коридорам, поднимали и опускали по лестницам, заводили за углы. Не думаю, что конвоиры пытались сбить меня с толку, ведь я все равно не знал, где нахожусь. Скрипнула еще одна дверь, и мы оказались на открытом воздухе. Я опять ощутил свежий запах и услышал звуки реки. Это подтверждало мое предположение о том, что логово Чу Санфу находилось в Лаймхаусе, впрочем, устье Темзы велико и вряд ли стоило строить бесполезные догадки. С обеих сторон меня поддерживали чьи-то руки. Я понял, что охрана сменилась. Гигант исчез: лапищу такого размера не спутаешь ни с чем. Потом меня втолкнули в экипаж – по всей вероятности, в двуколку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25