– Моему сыну ваше присутствие пойдет на пользу. Ведь он чересчур много работает и ни о чем другом думать не в состоянии.
Раймонд в ответ на ее слова скривил губы в циничной усмешке, а Патриция лучезарно улыбнулась. Радушный прием Мораг тронул ее до глубины души.
– Я тоже очень рада, что мы с детьми здесь, – ответила она.
Мораг повела их в малую гостиную.
– Выпьем перед сном чайку, а заодно ты кратко расскажешь мне о своей жизни! – предложила она. – А с Раймондом я побеседую позднее. – В ее голосе прозвучали воспитательные нотки.
Патриция поправила волосы и тоже бросила на Раймонда строгий и обиженный взгляд. Именно по его милости ей пришлось предстать перед Мораг в столь взъерошенном виде, хотя она очень не хотела, чтобы та догадалась о произошедшем между ними в джипе.
– Знаешь, за твое возвращение в Шотландию, Патриция, нам непременно следует открыть бутылку шампанского! От чая, пожалуй, откажемся! – внезапно переменила свое прежнее решение Мораг, когда все трое вошли в гостиную.
Раймонд достал из бара бутылку французского игристого вина и принялся разливать его по бокалам, а Мораг усадила Патрицию рядом с собой на диван и с умиленной улыбкой сообщила, что уже виделась сегодня с ее детьми.
– Твои малыши очаровательны, Патриция! – воскликнула она, прижимая ладони к груди. – Мы договорились, что они будут считать меня бабушкой. Своих внуков я, к сожалению, все никак не дождусь.
Раймонд подал им бокалы с шампанским, и Патриция поспешила сделать глоток, желая таким образом скрыть смущение, вызванное в ней последними словами Мораг. И закашлялась, поперхнувшись.
– С тобой все в порядке, милая? – встревожено спросил Раймонд, опускаясь на диван рядом с ней.
Патриция откашлялась, кивнула и с виноватым выражением лица повернулась сначала к Мораг, потом к ее сыну.
– Простите меня, я не привыкла к шампанскому, – пробормотала она, чувствуя, что более глупого объяснения своей неловкости не могла и придумать.
Округлое лицо Мораг просияло по-матерински светлой улыбкой. Эта женщина в своем довольно преклонном возрасте выглядела весьма привлекательно. В ее русых, уложенных в аккуратную прическу волосах практически не было седины, голубые мудрые глаза выражали доброту и жизнерадостность, чуть полноватая фигура очаровывала мягкостью и пропорциональностью.
– Твои Эндрю и Сьюзен – сущие ангелочки, – сказала она с нежностью. – Эндрю очень общителен и не по годам развит. Своими познаниями традиций и истории Шотландии он сразил меня наповал! Ты умница, Патриция, что научила его всему этому.
Патриция скромно улыбнулась.
– Шотландия – родина моего мальчика. Он обязан знать о ней как можно больше.
– А Сьюзен прочитала мне стихотворение, – продолжала Мораг. – Да так выразительно, что я чуть не прослезилась от умиления! У тебя замечательные детки, Патриция!
– Спасибо, – растроганно ответила она.
Мораг заискивающе взглянула на сына.
– Может, ты пойдешь спать, дорогой? Нам с Патрицией необходимо немного поболтать.
Патриция изумленно округлила глаза.
Мать Раймонда всегда относилась к ней очень дружелюбно и по-доброму, но перед нынешней встречей они виделись всего раза четыре. О чем они могли болтать сейчас, Патриция абсолютно не понимала.
Повернувшись к Раймонду, она взглянула ему в глаза с мольбой. Но он лишь слегка улыбнулся и поднялся с дивана.
Намеревается бросить меня в такой ответственный момент! – подумала Патриция в отчаянии. Предатель! Никогда не забуду ему этого…
Раймонд неторопливо наклонился и поцеловал ее в макушку. Даже столь безгрешный поцелуй заставил ее кровь мчаться по жилам с удвоенной скоростью.
– Спокойной ночи, Патриция! Приятных тебе сновидений, – пожелал он, отчетливо выговаривая каждое слово.
Патриция сознавала, что он вложил в свою фразу второй, понятный только ей смысл, и разозлилась на него еще больше.
Чмокнув мать в щеку, Раймонд вышел из гостиной.
– Итак… – Мораг обвела гостью внимательным взглядом и едва заметно кивнула, как будто в знак одобрения. – Вы уже спите с моим сыном или еще только строите друг другу глазки?
Патриция чуть не свалилась с дивана…
Следующий день был теплым и солнечным. Проснувшись утром, Патриция тут же вспомнила о разговоре с Мораг. И голова ее пошла кругом, потому что это воспоминание всколыхнуло в сердце массу противоречивых эмоций, которые она вчера пережила. Мать Раймонда задала ей множество прямолинейных вопросов, а также заверила ее, что будет лишь счастлива, если «явно существующая между ней и Раймондом симпатия» выльется во что-то более серьезное.
После завтрака Патриция направилась с детьми к огромному бассейну, расположившемуся справа от замка. Но наслаждаться купанием ей пришлось недолго. Буквально через десять минут к ним присоединился Раймонд. Когда он снял с себя халат и остался лишь в плавках, Патриция почувствовала обжигающий прилив вожделения. И решила, что ей лучше удалиться. Поэтому, как только он прыгнул в воду, она вышла из нее, вытерлась большим махровым полотенцем и уселась в шезлонг, подставляя тело солнцу.
Дети даже не заметили ее исчезновения, так как сразу сосредоточили все свое внимание на Раймонде.
Патриция смотрела на всех троих с некоторой завистью. С их лиц не сходили улыбки, то и дело они разражались заразительным смехом или что-нибудь выкрикивали.
Если я выйду за него замуж, то он станет для детей чудесным отцом, подумала она. А я? Впишусь ли я сама в их дружную компанию?
Какую цель он преследует? Жаждет мести или справедливости или же действительно хочет меня?
Она мысленно прокрутила в голове все «за» и «против» брака с Раймондом. Начала с «против». Во-первых, он намеревался заставить ее выйти за него замуж при помощи угроз и запугиваний. Во-вторых, не испытывал к ней любви. В-третьих, все еще считал ее виновной в смерти Малькольма и своей беременной жены. В-четвертых, открыто заявил, что желает заиметь от нее детей, которые восполнили бы его утрату.
Патрицию от всех этих невеселых мыслей просто передернуло.
А если я не смогу родить ему ребенка? – подумала она. Если не забеременею так быстро, как ему этого хочется? Что тогда? Он будет, подобно Малькольму, негодовать и злиться?
Патриция проследила за тем, как Раймонд подбросил в воздух заливающуюся радостным визгом Сьюзен и как, поймав ее, опустился вместе с ней под воду, но тут же вынырнул… Как Эндрю потребовал проделать с ним то же самое. И у нее дрогнуло сердце.
Сьюзен и Эндрю уже любили Раймонда. Им уже был не нужен просто отец, они нуждались именно в этом человеке. В человеке, который, в отличие от Малькольма, тоже полюбил их всей душой.
Она не имела права сердиться на своих малышей, ведь сама сходила с ума по Раймонду. Но ее отношение к нему было совсем иным. Ей безумно хотелось вновь оказаться в его крепких объятиях, но ее душу сковывал страх. Несмотря на то, что Раймонд тоже желал ее, она боялась, что быстро ему надоест или не оправдает его ожиданий.
Ранее интимная жизнь с Малькольмом никогда не представлялась ей источником невиданного наслаждения. Она занималась с ним сексом из чувства долга и, даже сливаясь с мужем воедино, не испытывала и сотой доли того, что дарило ей всего лишь легкое прикосновение Раймонда. Поэтому в период замужества ее нередко посещали сомнения в собственной сексуальной полноценности.
Раймонд доказал ей обратное, хотя до настоящей близости дело еще не дошло. Тем не менее укоренившийся в ее сердце страх еще давал о себе знать.
Неожиданно она почувствовала приступ удушающей злости – злости на саму себя, на свои бесконечные сомнения и опасения. Именно страх заставлял ее быть женой Малькольма, когда ей уже не хотелось ею быть. Она боялась за детей, ведь он грозился похитить их… Из-за вполне объяснимого ужаса перед мужчинами в течение нескольких лет в ее жизни не было ни одного любовника. Опять же страх долго не позволял ей сделать решительный шаг и познакомить наконец с Розмари и Джарвисом детей. Страх сопровождал ее, когда она летела в Шотландию. Страх вынуждал ее отказывать человеку, который на протяжении нескольких лет владел ее сердцем и предлагал теперь выйти за него замуж.
Она страстно желала забыть о Раймонде, старалась выгнать его из своих мыслей, из грез, но, даже когда Патриции это удавалось, он являлся ей во сне. Каждую ночь…
Послышался пронзительный визг Сью и плеск воды – они с Раймондом только что вынырнули.
Патриция облизнула пересохшие губы.
У нее было два выхода – либо остаться в своем уединенном мирке, либо сдаться Раймонду, человеку, который ее не любил, и выйти за него замуж хотя бы из-за детей.
Смогу ли я спокойно вернуться в Ньюпорт-Ньюс, если даже Раймонд отпустит меня? – подумала она. Ее сердце заныло от одной этой мысли, отвечая болью на только что заданный ею самой себе вопрос. Она вдруг отчетливо поняла, что страстно любит Раймонда Бейнза и не вынесет расставания с ним. И, в сущности, готова пробыть его женщиной столько времени, сколько судьба посчитает нужным подарить ей.
Неожиданно все ее страхи отступили, вытесненные на задний план более мощным, более всеобъемлющим чувством – любовью. Она вспомнила, что, взвесив все «против» брака с Раймондом, совсем забыла обо всех «за» и мысленно перечислила последние.
Патриция обожала этого человека, а он ее сильно желал. И искренне привязался к Сьюзен и Эндрю, в этом не могло быть сомнений. А еще хотел, чтобы у них появились общие дети.
Что ж, вполне надежный фундамент, решила она. Постараюсь возвести на нем прочные стены. Пусть основой моей жизни будет не страх, а любовь.
10
– Что за условия? – спросил Раймонд требовательно, пытаясь казаться строгим и серьезным. На самом же деле его душа ликовала, ведь Патриция сообщила, что согласна принять его предложение.
– Я должна быть уверена в том, что после рождения нашего с тобой ребенка ты не перестанешь уделять внимание Эндрю и Сьюзен, – заявила она.
Раймонд возмущенно пожал плечами. Он и представить себе не мог, что однажды ни с того ни с сего перестанет уделять внимание столь прелестным созданиям, какими были Сью и Эндрю.
– Даже не сомневайся в этом! – выпалил он. Патриция упрямо вскинула голову.
– Ты меня не убедил!
Раймонд ничего не понимал. Почему ее терзали подобные мысли? Чем были вызваны ее опасения?
– Когда мы поженимся, твои дети станут моими детьми! – процедил он сквозь зубы, чувствуя себя оскорбленным. – Я уже воспринимаю их именно так!
Патриция внимательно посмотрела ему в глаза, как будто решая, можно ему верить или нет? Ее сомнения уже начали было действовать ему на нервы, но тут она медленно кивнула. И отвернулась. Блестящие каштановые волосы волной упали ей на лицо, скрывая его от Раймонда.
Он ждал продолжения беседы, но Патриция напряженно молчала.
– Насколько я помню, ты сказала, что у тебя несколько условий? – напомнил он.
Молодая женщина кивнула.
– Да… Я хочу услышать от тебя обещание хранить мне верность.
Нервы Раймонда все больше взвинчивались.
– Пожалуйста, посмотри на меня! Мне очень неприятно разговаривать на подобные темы и не видеть твоих глаз!
На мгновение Патриция беспокойно обхватила себя руками, но, когда повернулась к Раймонду, он не заметил в ее взгляде ни волнения, ни смущения. Правда, в самых глубинах этих загадочных серых глаз затаенно светилось пламя, но что этот огонь означал, сразу и не определишь.
– Когда ты станешь моей женой, я буду считать тебя частью самого себя, понимаешь? – сказал Раймонд с легким раздражением. В который раз эта женщина задевала его честь, и он, как ни странно, это терпел. – Я не намереваюсь позорить изменами ни тебя, ни себя, запомни это!
Патриция моргнула.
– Я заговорила об этом, во-первых, потому что не все мужчины связывают брак с необходимостью хранить верность одной женщине. Во-вторых, потому что ты не уважаешь меня и можешь запросто посчитать, что я не достойна чести быть твоей единственной партнершей.
Раймонду невероятно захотелось поцеловать эту настойчивую, восхитительную «единственную партнершу». В гневе она становилась очень милой.
– Я никогда не говорил, что не уважаю тебя, – ответил он удивленно.
Ее изящная бровь изогнулась в преувеличенном изумлении.
– А разве не это подразумевалось под многочисленными оскорблениями, которые ты щедро бросал мне в лицо? – спросила Патриция.
– Цинизм не красит женщину, – заметил Раймонд.
– Равно как и увиливание от ответа не красит мужчину, – парировала она. – Ты дашь мне обещание, которое я от тебя требую или же нет?
Раймонд наморщил лоб. Ему начинало казаться, что он находится на деловых переговорах и занимается обсуждением очередного пункта договора.
– Я даю тебе это обещание.
Патриция вздохнула с облегчением и немного расслабилась.
– Других женщин я и сам не хочу, моя милая, – пробормотал он, не понимая, почему, услышав от нее столько оскорбительных слов, признается ей в подобном. Его охватило нестерпимое желание прикоснуться к ней, и он протянул руки, обнял ее и уткнулся лицом ей в волосы. – У тебя еще есть условия?
Патриция кивнула.
Раймонд недовольно вздохнул и поднял голову.
– Хорошо, слушаю тебя, – произнес он жестко.
– Я выйду за тебя замуж… – пробормотала Патриция с волнением. – И даже постараюсь родить тебе детей…
Раймонд нахмурился. Она говорила о необходимости рожать как об адской пытке.
– Может, ты не хочешь, чтобы у нас с тобой были дети? – спросил он, чувствуя, что испытывает не свойственную ему ранее неуверенность и даже страх.
Патриция торопливо качнула головой.
– Нет-нет, я очень хочу детей от тебя… – пробормотала она извиняющимся тоном. – Только не уверена, что смогу забеременеть сразу же.
Раймонд провел рукой по ее волосам.
– Но я и не требую от тебя ничего подобного, глупенькая!
– И не будешь злиться на меня? – спросила она, поднимая голову и глядя на него полными удивления и надежды глазами.
Раймонд негромко рассмеялся и крепче прижал ее к себе.
– Об этом не может быть и речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18