Что там у тебя, Ривз?
Значит, Ривз находится рядом с Гельмутом и слышит весь разговор! Она вся затряслась от ярости. От этого человека положительно нигде не было спасения…
— Джордан, ты слышишь меня? Ривз передает тебе привет и выражает надежду, что натертая нога больше не беспокоит тебя. — В трубке прозвучал короткий смешок Гельмута.
Вот как! Получается, Ривз прекрасно знал, что у нее чуть ли не в кровь стерты ноги, и все же почти бегом тащил ее домой.
— Скажи ему, пусть не беспокоится, — проскрежетала в ответ Джордан. — Мои ноги в полном порядке. Извини, Гельмут, но мне пора.
Не хватало еще обсуждать свои личные проблемы с Гельмутом, когда каждое их слово подслушивает Ривз, да еще наверняка с этой противной многозначительной миной.
— Постой, дорогая, буквально еще одно слово, прежде чем ты положишь трубку. Ривз будет сопровождать меня сегодня почти целый день. Сфотографирует мой офис, заседание совета директоров в полдень. А сегодня вечером он хочет запечатлеть нас вдвоем в непринужденной, типично швейцарской обстановке. Мне думается, мы вполне могли бы свозить его в «Штадткеллер». Я знаю, это местечко предназначено специально для туристов, но оно типично швейцарское — уж этого у него никак не отнимешь!
— Что ж, мысль отличная, и я уверена, что мистер Грант будет в восторге. Но, к сожалению, вынуждена отказаться. Я…
— Глупости. Он настаивает, чтобы ты поехала с нами. Говорит, что он хотел бы сделать побольше твоих снимков. Ты же моя будущая жена!
Вот ведь дьявол! Похоже, любую ситуацию Ривзу не терпелось как можно скорее превратить в дурацкий фарс. Не придется удивляться, если он вдруг окажется фанатичным поклонником Нила Саймона. На сей раз ей с Гельмутом отводилась роль персонажей дешевой комедии.
— Гельмут, пойми, я…
— Что случилось, Джордан? — Благодушие в голосе Гельмута сменилось неподдельной тревогой. — Сегодня утром ты сама не своя. Может, мне стоит подъехать к тебе и…
— Нет! — отрезала она.
Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы Ривз подумал, будто ему удалось выбить ее из колеи. К тому же Гельмуту вовсе не обязательно было видеть фиолетовые круги под ее глазами — след бессонной ночи. Он тут же нагородит черт знает чего. Начнутся идиотские предположения, требования объяснений, отчего это она такая грустная. Ему даже в голову не придет, что ей всего-навсего хочется, чтобы все наконец оставили ее в покое! Зато если прикинуться своенравной и не очень умной бабенкой, можно рассчитывать на полнейшее понимание с его стороны. Почему-то Гельмут воспринимал ее всерьез только в таком качестве.
— Нет-нет, ничего со мной не случилось, — добавила Джордан гораздо мягче, чуть ли не сюсюкая по-детски. — Просто совершенно не представляю, что бы мне надеть сегодня вечером. Ведь мне никогда еще не приходилось позировать перед таким прославленным фотографом, как мистер Грант. — Ее едва не тошнило от жеманной чепухи, которую ей приходилось нести, однако Гельмут принял сказанное невестой за чистую монету. В трубке послышался его снисходительный смех.
— Платья перебирает, — поделился он приглушенным голосом с Ривзом. Ее пальцы, сжимавшие старомодную телефонную трубку, побелели от напряжения. — Душечка, — уверенно продолжил Гельмут, — во всех нарядах ты просто чудо как хороша, но прошу тебя, надень сегодня вечером что-нибудь попроще, как всегда. Мы заедем за тобой около восьми. Напоминаю, мы всего лишь направляемся в «Штадткеллер», а там за последнее время вряд ли что-нибудь сильно изменилось. До скорого. — Он повесил трубку, прежде чем Джордан успела ему что-либо сказать. Это было в его манере: раз Гельмут высказался, значит, и остальным говорить больше не о чем.
Пряча телефон под прилавок, она наконец обратила внимание на рывшуюся в газетах пару американцев из Южной Дакоты. Дама откопала несколько детективов Агаты Кристи и глянцевый журнал «Чувственная женщина». Ее спутник выбрал книжку о Джеймсе Бонде, журнал «Бешеный» и вчерашний номер газеты «Чикаго трибюн». Гремучая смесь из печатной продукции. Век живи — век дивись…
Кое-как промаявшись до конца рабочего дня, Джордан собралась закрывать магазин. Торговля в это время года шла не очень бойко, и все же покупатели время от времени заглядывали. Стоял поздний сентябрь, летний туристский сезон был на исходе. Оставалось дожидаться прилета любителей зимних видов спорта — с наступлением холодов они потоком хлынут через Люцерн. Джордан рассеянно думала об этом, продавая газеты, географические карты и планы достопримечательностей, чтиво в мягкой обложке и журналы. Ей приходилось выслушивать бесконечные стенания и жалобы на то, что во всей Европе катастрофически не хватает пищевого льда, вода противна на вкус и от нее запросто можно заработать расстройство желудка, дороги слишком узки (давно пора настроить магистралей типа американских), а от «иностранцев» за рулем ну просто спасу нет. У продавщицы болезненно замирало сердце, когда в вошедшем клиенте она распознавала соотечественника. Зачастую это означало встречу с таким «букетом» человеческих качеств, как непомерное чванство, хамство, критиканство и невежество на грани дебильности вдобавок.
Ровно в шесть вечера она заперла дверь, повесила на стекло табличку с надписью «ЗАКРЫТО» и опустила штору. Не чуя под собой ног от усталости, Джордан поднялась наверх. У нее оставалось два часа на то, чтобы подготовиться к очередному испытанию, которому предстояло длиться весь вечер. Беда только, что за всю историю никто еще так и не сумел как следует настроиться на пытку.
Она медленно погрузилась в глубокую, узкую ванну. Интересно, как умещается в маленьких европейских ваннах Ривз с его широченными плечами? Наверное, он моется под душем…
Поймав себя на запретной мысли, Джордан раздраженно мотнула головой, чтобы изгнать из нее все воспоминания об этом мужчине, и постаралась думать о своем гардеробе. Так что же все-таки надеть? Мысленно перебрав множество вещей, она в конце концов остановила свой выбор на мягкой шерстяной юбке и свитере. Юбка была удобной, к тому же к ней очень шли черные замшевые ботинки. Такой наряд значительно выиграет, если добавить к нему треугольную клетчатую шаль.
Получилось и в самом деле эффектно. Перебросив шаль через плечо, Джордан перехватила ее на поясе широким золотым ремнем. Концы длинной шали с роскошной бахромой едва не доставали низа юбки. Заурядная лавочница, как обозвал ее Ривз, в мгновение ока превратилась в первоклассную модель. Не женщина, а манифест высокой моды. Что, впрочем, было вовсе не удивительно, поскольку не так давно она обогатила свой гардероб несколькими вещами от Сен-Лорана, купленными в парижском бутике.
Волосы, высвобожденные из тугого пучка, рассыпались по плечам. Оставалось только капнуть на них духами «Норель». Нажав на головку спрея, Джордан окунулась в облако аромата. И одновременно с этим услышала стук в дверь. Второпях схватив свое серое замшевое пальто и сумочку, она быстро спустилась по лестнице.
Джордан распахнула дверь так резко, что задребезжало стекло.
— Привет, милая. Я только что говорил Ривзу о том, как хочу, чтобы ты поселилась со мной в замке, послав к чертям эту жалкую лавчонку с квартирой на чердаке. — Гельмут взял ее за обе руки, очевидно, с целью удостовериться, что его кольцо по-прежнему на месте. — Увы, Ривз, ничего не могу с ней поделать. Другой такой упрямицы на всем белом свете не найти. Наотрез отказывается переезжать ко мне, пока мы не поженимся.
Несмотря на всю решимость хранить ледяное спокойствие, Джордан густо зарделась. Действительно, между нею и Гельмутом уже состоялся решительный разговор на эту тему. Она наотрез отказалась переезжать к нему, объяснив свою непреклонность тем, что хочет до поры сохранять полную независимость. Однако реальная причина была несколько иной: она вовсе не горела желанием оказаться в его постели. Нет-нет, он не был ей противен. Ей нравились его нежные, страстные объятия, да только сердце ее не пело при этом от счастья. Это было совсем не то…
Украдкой взглянув на Ривза, Джордан заметила, как недоверчиво поднялись его брови.
«Что хочешь думай, — захотелось ей бросить ему прямо в удивленное лицо, — но только это правда: я не спала с Гельмутом!»
Отчего-то ей казалось, что Гельмут в постели будет точно таким же, как в своем кабинете при заключении очередной сделки: каждое слово, каждое движение — на учете. Перейдет прямо к делу, без ненужных предисловий. Никаких долгих игр, никакой томной неги. Он не будет ни ласкать, ни гладить ее, ни целовать, ни дразнить — ни до, ни после. Не будет. Это уж точно…
Расправив плечи, Джордан спокойно произнесла:
— Привет, Гельмут. — Встав на цыпочки, она нежно поцеловала его в губы. А потом с торжествующим видом повернулась к Ривзу: — Добрый вечер, мистер Грант.
Сделав шаг навстречу, он пожал ей руку. Гельмуд не видел, как во время рукопожатия фотограф нежно провел пальцем по запястью Джордан. Хотя и мог бы догадаться об этом, если бы разглядел смятение, промелькнувшее на лице своей невесты.
— В сложившихся обстоятельствах, — вымолвил Ривз, — мне думается, мы могли бы обращаться друг к другу просто по имени. Не правда ли, Джордан?
4
В первый момент у нее было такое чувство, будто земля разверзлась под ее ногами. Лишившись дара речи, она смотрела на него, поражаясь его беспримерной наглости. Однако вскоре сообразила, что никому, кроме них двоих, не известно о сути «сложившихся обстоятельств».
Словно подтверждая это умозаключение, Гельмут оживленно проговорил:
— А ведь Ривз совершенно прав, Джордан. Предстоящие несколько дней он постоянно будет рядом с нами. И кто знает, может быть, ему захочется сфотографировать тебя отдельно. Так что и в самом деле, давайте-ка будем на «ты».
Она не смотрела на Ривза, чтобы не видеть его насмешливой ухмылки.
Ничего не подозревающий Гельмут поплотнее запахнул на ней пальто — несмотря на то, что осень еще только начиналась, вечерами уже бывало довольно холодно. Попетляв немного по тесным улочкам, они вышли на проезжую часть, где их ждал длинный серый «Мерседес» с шофером за рулем.
На черном велюровом сиденье Джордан оказалась между двумя мужчинами. Ее рука лежала на колене Гельмута, заботливо накрытая его ладонью, но все ее чувства были сосредоточены совсем на другом человеке. Ривз снова был в джинсах, только не потертых, а совершенно новых, кажется даже, отутюженных. Спортивная коричневая куртка от Кардена, под которой виднелась бежевая рубашка, идеально сидела на его широких плечах, а на ногах красовались начищенные до солнечного блеска ковбойские сапоги. Если, одеваясь так, он хотел выглядеть оригинально, то явно потерпел фиаско: джинсы и сапоги, в стиле американского Запада стали повсюду в Европе чуть ли не униформой — как для мужчин, так и женщин.
Желая сказать что-то Гельмуту, Ривз перегнулся через нее, и ее обдало пьянящим ароматом свежести. Запах его одеколона был терпким, но не резким — в самый раз для него.
Мужчины оживленно обсуждали какую-то отрасль бизнеса Гельмута, которая показалась Ривзу особенно интересной. Джордан сидела тихо, лишь прислушиваясь к интонациям голоса Ривза. Говорил он умно и со знанием дела. Плечом женщина ощутила тепло его большого тела — это было ощущение покоя и защищенности. Жестикулируя, Ривз мимолетно задел левой рукой ее грудь.
Затаив дыхание, она скосила глаза в его сторону. И встретила его взгляд — такой же напряженно-тревожный, как и ее собственный. К счастью, в этот момент машина затормозила — они прибыли на место.
«Штадткеллер» — популярный ночной клуб в Люцерне. Посещение этого кабачка — обязательная часть программы практически каждого организованного тура для иностранцев. Изысканный клуб, оформленный в виде деревенской таверны, гостеприимно распахивал перед посетителями двери, приглашая их погрузиться в простецкую обстановку шумного веселья. Фирменным блюдом этого заведения было фондю — посетители с аппетитом уплетали черствый хлеб, макая его в расплавленный сыр, в то время как их слух и взор услаждали исполнители местного фольклора в национальных костюмах.
Мужчины на сцене были одеты в белые рубашки и длинные шорты из серой замши, подшитые темно-зеленой кожей. Их ноги, мускулистые от лазанья по горам, украшали высокие, до колен, гольфы с красными кисточками. На женщинах были красиво вышитые блузки, жилетки из черного бархата, тесно зашнурованные на груди, и длинные широкие юбки.
Артисты не скупясь демонстрировали свое мастерство: они то пели, переходя на йодль, то пускались в танец, то дули в массивные альпийские рожки. Публика буквально ревела от восторга. Ривз щелкал своим фотоаппаратом с такой скоростью, что Джордан не могла не подивиться его расторопности. Он без устали менял линзы, светофильтры, пленку, причем каждое его движение было быстрым и точным. Казалось, будто работает не человек, а совершенная, хорошо отлаженная машина. Его объектив нацелился на крохотную девчушку с розовыми щечками и льняными кудряшками. Набив свой ангельский ротик хлебом и шоколадом, малышка радостно хлопала в ладоши в такт ритмично ухающей музыке.
— Мне все пригодится, — улыбнулся Ривз, возвратившись за стол и отвечая на шутку Гельмута насчет повышенного интереса фотографа к детям. — Кто знает, может, удастся пристроить альпийскую тему в «Нэшнл джиогрэфик». А эта кроха уж очень хороша — хоть сейчас на рекламный плакат. Одним словом, фотографии не пропадут. А вообще-то я и вправду очень люблю детей. К какой бы расе или культуре они ни принадлежали, снимать их всегда одно удовольствие.
Положив камеру в сумку, он потер руки и с удовольствием погрузил кусок хлеба в расплавленный сыр, который потянулся за хлебной коркой длинными аппетитными нитями.
Гельмут добавил в блюдо белого вина и перемешал с сыром. Вскоре все уже находились в самом благостном расположении духа. Гельмут и Джордан смеялись над забавными историями, которые Ривз рассказывал им о своих удивительных странствиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22