Он вспомнил, как Каролина сказала Ринку о том, что Роско когда-то разлучил их. Значит, когда-то они были близки, однако потом Ринк уехал, и Каролина вышла замуж за его отца. Но сейчас они снова встретились, и их потянуло друг к другу…
– Да… Ну и дела… – прошептал Стив, ловя губами прядку волос Лауры Джейн.
– Знаешь, о чем я мечтаю? – спросила она.
Он осторожно дотронулся до лица девушки, восхищаясь ангельской красотой ее черт, чистотой помыслов, простодушием и благородством. Ему редко доводилось встречать такие качества в людях. Честно говоря, до знакомства с Лаурой Джейн он вообще считал всех, в том числе и себя, негодяями.
– О чем ты мечтаешь? – тихо переспросил Стив.
– Чтобы они любили друг друга, как мы с тобой.
Ему захотелось и засмеяться, и заплакать, и поцеловать ее. Но сделал он только третье.
– Стив! – прошептала Лаура Джейн.
– Да? – откликнулся он, изумляясь тому, какая тонкая у нее кожа.
– Ты снял протез?
Он резко остановился и бросил взгляд на пластмассовую ногу, прислоненную к кровати.
– Да, снял.
– Можно мне посмотреть? – Лаура Джейн потянулась к простыне. – Пожалуйста.
– Нет, – никогда еще он не говорил с ней так жестко и холодно.
Она даже испугалась, но только на мгновение.
– Ну пожалуйста, Стив! Прошу тебя.
Стив сердито насупился и убрал руки. Да пусть смотрит в конце концов! Лучше пусть отшатнется от него сейчас, чем потом, когда он еще сильнее в нее влюбится. Да-да, лучше пусть она сейчас убежит прочь, задыхаясь от ужаса и отвращения, чем через несколько месяцев. Он жалкий урод, калека, и чем скорее Лаура Джейн это осознает, тем лучше будет для них обоих.
Простыня соскользнула на пол. Из окна повеяло прохладой. Стив стиснул зубы и уставился в потолок. Он не желал видеть, как на лице Лауры Джейн отразится ужас. И с огромным удовольствием заткнул бы уши, чтобы не слышать ее испуганных восклицаний, но не решился, побоявшись обидеть девушку.
Он ее, разумеется, ни в чем не винил. Лауру Джейн с детства ограждали от всяческого уродства и безобразия. Ее мир всегда был прекрасен, сплошная нежность и изящество. В этом мире не было места ужасам и жестокостям, с которыми пришлось столкнуться ему.
Однако этой реакции он не ожидал. Лаура Джейн затаила дыхание и смотрела на его ногу с благоговением. Потом осторожно погладила пальчиком розовую культю. Стив не верил своим глазам.
– Какой ты красивый!
Глаза ее были полны слез. Сколько ни старался, Стив не мог найти в них отвращения или жалости. В них сквозила только безграничная любовь.
Стив судорожно вздохнул и прижал Лауру Джейн к своей груди.
Никогда еще он не целовал ее с такой пылкостью. Язык его нырнул к ней в рот и закружился там, словно пчела, собирающая с цветка сладкий нектар. Лаура Джейн, подражая Стиву, принялась легонько покусывать его губы.
– Боже мой! Милая… – Стив положил голову Лауры Джейн к себе на плечо, пытаясь остановить ее и себя, перевести дух и обуздать себя. Трусы его, казалось, вот-вот лопнут. Кожа пылала, особенно в тех местах, к которым прикасалась Лаура Джейн. Он принялся гладить ее грудь, надеясь таким образом хоть немного выплеснуть свою страсть, но это лишь еще больше распалило его желание.
– Мне почему-то здесь щекотно, – призналась девушка, указывая на свою грудь и низ живота.
Стив невесело усмехнулся:
– Мне тоже.
– Послушай, как сердце бьется, – Лаура Джейн приложила его руку к своей груди.
Стив ласково погладил нежный холмик и, стиснув зубы, пробормотал:
– У меня тоже.
– А когда занимаешься любовью, оно тоже так стучит?
Стив в ответ лишь кивнул.
– Но мы не можем этим заниматься, потому что мы не женаты, да?
– Да, малышка. Не можем. Это нехорошо.
Для нее, но не для него! Для него это, наоборот, было бы высшим блаженством. Стив не сомневался в том, что, вкусив этой радости, он не пресытился бы ею до конца своей жизни.
Лаура Джейн выпрямилась и погладила Стива по щеке. Логика ее была предельно проста и понятна.
– Ну что ж. Если так, то давай поженимся. Я не могу больше терпеть.
Люди, собравшиеся в гостиной, были подавлены серьезностью происходящего. День выдался под стать их тревожному настроению. Грозовые облака нависали над горизонтом, но дождь никак не начинался. Его ждали с нетерпением, ибо духота стояла невыносимая.
Этого дня в Укромном уголке и ждали, и боялись. Чтение завещания дважды откладывалось. Первый раз из-за Ринка, который был вынужден неожиданно улететь в Атланту по делам своей авиакомпании, а во второй раз из-за Грейнджера.
Каролина втайне была этому рада. Она уже давно собиралась подыскать себе другое жилье, какой-нибудь небольшой, но симпатичный домик, не в городе, но и не очень далеко от него, чтобы было не страшно жить там одной. Однако никак не могла собраться с духом и постоянно откладывала осуществление своего замысла. Мысленно оправдывая свое бездействие тем, что фабрика поглощает все свободное время и силы, Каролина на самом деле пользовалась этим как прикрытием.
Впрочем, они действительно обработали в этот сезон очень много хлопка. Каролина и Ринк уезжали на фабрику ни свет ни заря и возвращались на ночь глядя. Почти весь хлопок был уже расфасован и лежал на складе, готовый к отправке в разные фирмы. Ну а «Дельта Милс» давно получила свою партию товара. Ринк сам перевез его на грузовом самолете.
Совместная работа доставляла Каролине и Ринку величайшую радость. Однако к ней примешивалась горечь предстоящей разлуки. Оба понимали, что заботы о фабрике – это для них единственный предлог побыть вместе. После сцены у качелей Ринк ни разу не пытался обнять Каролину, но страсть по-прежнему сжигала обоих, не давая им ни минуты покоя.
Грейнджер кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.
– Надеюсь, все готовы? Можно начинать?
Он сидел за маленьким столиком, на котором лежал большой коричневый конверт.
Лаура Джейн и Ринк примостились на кушетке, нежно держа друг друга за руки. Каролина села слева от них, Хейни, которую тоже пригласили, справа.
Грейнджер вынул из нагрудного кармана пиджака очки в металлической оправе и водрузил их на крупный нос. Потом вынул из конверта многостраничное завещание, расправил сложенные вдвое листки и начал читать.
Роско никогда не был филантропом. В свое время он страшно злился на Марлену, которая оставила небольшую сумму денег на благотворительность. Если он и делал при жизни какие-то пожертвования, то только ради уменьшения налогов. Однако в завещании он отписал довольно большие деньги церкви, в которую почти не заглядывал при жизни.
Грейнджер выдержал паузу, налил в стакан воды из графина, который Хейни специально для него поставила на стол, сделал несколько глотков и принялся читать дальше. Голос его звучал бесстрастно, но в нем чувствовалась нерешительность. Мало-помалу всем стало ясно, что смущало адвоката. Дочитав завещание до конца, Грейнджер убрал листки обратно в конверт и снял очки.
Молчание повисло в комнате. Даже Лаура Джейн, не до конца понимавшая смысл завещания Роско, почувствовала его несправедливость.
– А Ринку? Ринку он ничего не оставил? – Лаура Джейн обратилась к Грейнджеру, но взгляд ее упал на брата, лицо которого казалось высеченным из камня или изо льда.
– Старый мерзавец! – возмущенно прошипела Хейни и метнулась из комнаты, решив отказаться от денег, которые Роско завещал ей «за долгую и преданную службу мисс Лауре Джейн».
Каролина медленно встала и нерешительно шагнула к кушетке.
– Ринк, мне очень жаль…
Он вскочил, бросил на нее уничтожающий взгляд и стремительно вышел из комнаты. В его движениях вдруг появилась какая-то зловещая грация. Словно у пантеры. Каролина растерянно оглянулась. Лаура Джейн нервно теребила в руках носовой платочек.
Грейнджер догнал Ринка в холле.
– Погоди! – Адвокат схватил Ринка за рукав. – Поверь, мне очень неприятно, что так получилось. Я пытался переубедить Роско. Ей-Богу, пытался.
– Ну и зрят, – горько усмехнулся Ринк.
– В свое время я убеждал Марлену, чтобы она не переписывала на его имя дом и землю. Но она меня не послушала. После ее смерти все отошло к Роско. Я и тогда не был от этого в восторге, а уж теперь…
– Теперь у Укромного уголка будут другие хозяева. Отныне он переходит от Уинстонов к Доусонам.
Надо было видеть, с каким отвращением Ринк выговорил девичью фамилию Каролины!
– Ты ошибаешься, если думаешь, что Каролина имеет хоть какое-то отношение к завещанию Роско.
– Неужели?
– Да! Она ничего не подозревала. И учась в колледже, понятия не имела, кто за нее платит.
Ринк изумленно вскинул брови:
– Ты знаешь?
– Знаю, – тихо ответил Грейнджер. – Я был в курсе того, как много Роско для нее делал. И меня всегда это поражало. Я бы, конечно, решил, что она его любовница, если бы… короче, этим он занимался с другими… – Грейнджер бросил на Ринка проницательный взгляд и добавил:
– А недавно я догадался, где собака зарыта. Он хотел досадить тебе, да?
Ринк понял, что адвокат догадался о многом, но не обо всем. Самый важный элемент головоломки отсутствовал, и Ринк не собирался посвящать Грейнджера в свою тайну.
Вместо этого он сказал:
– Что ж, в таком случае мой отец преуспел. Большей свиньи он мне подложить не мог.
И выбежал из дома, оглушительно хлопнув дверью.
Каролина была в полном отчаянии. Она заполучила то, о чем мечтала всю жизнь. Но какой ценой? Ценой утраты любимого человека!
– Да, но зачем мне фабрика, Каролина? – внезапно раздался недоуменный голос Лауры Джейн. – Что мне с ней делать? Я же и была-то там всего пару раз.
Каролину захлестнула жалость к милой глупышке, и это даже отвлекло ее на время от печальных мыслей.
– Не волнуйся, дорогая. Отец завещал тебе только доходы, все остальное не должно тебя тревожить.
– А как же ты?
– Я буду управлять фабрикой вместо тебя и получать зарплату. А Грейнджер будет давать нам советы. Так что не тревожься, все останется по-прежнему.
– И ты никуда не уедешь? Да?
– Ты же слышала, что сказал Грейнджер. Твой папа подарил мне этот дом, – Каролина закрыла рукой глаза, в которых заблестели предательские слезы.
Она не обманывалась на счет Роско. Стариком двигало отнюдь не благородство. Просто он понимал, что нет лучшего способа заставить Ринка ее ненавидеть, чем подарить ей Укромный уголок. Ведь это дом Maрлены, его матери, самое дорогое, что у него есть!
– Ты останешься, а Ринк уедет, – жалобно всхлипнула Лаура Джейн.
– Уедет, – не менее жалобно откликнулась Каролина и поспешила отослать девушку к Хейни, чтобы можно было дать волю слезам.
– Что ты здесь делаешь?
– Жду тебя.
– Вероятно, я должен быть польщен столь высокой честью…
– Я думаю, нам надо поговорить.
– О чем?
– Не строй из себя дурака.
– Вот как? – Темные брови Ринка поползли вверх. – А ты, как я погляжу, осмелела. Ну еще бы, владелица особняка!
В холле царил полумрак. Было уже поздно. На ужин Ринк не явился, и Каролина не была уверена, что он вообще вернется. Она лишь надеялась, что ему захочется попрощаться с сестрой. Не мог же Ринк уехать, даже не сказав ей «до свидания»! Каролина решила перехватить его у лестницы. Наконец к дому подъехал грузовик. Каролина застыла как изваяние, на второй ступеньке. Ринк встал на первую и… столкнулся с ней нос к носу. Вид у него был воинственный.
– Ты имеешь полное право сердиться на меня.
– Спасибо за разрешение. А то я уж не знал, как мне быть.
– Ринк, не надо… Прошу тебя.
– Что «не надо»?
– Обвинять меня в том, что Роско составил такое завещание! Я тут ни при чем. Я была поражена не меньше тебя. Мне кажется, тебе следует его оспорить.
– Чтобы он, где бы ни витала сейчас его душа, а заодно с ним и весь город порадовались? Нет уж, спасибо.
«Но Роско же умер! Какое нам дело до, него!» – хотелось воскликнуть Каролине.
Когда наконец прекратится эта затяжная война между отцом и сыном?
– Мало ли что говорится в какой-то бумаге, – изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, сказала она. – Укромный уголок принадлежит тебе, Ринк. И всегда будет принадлежать. Если захочешь, ты можешь жить здесь до конца своих дней.
Ринк горько усмехнулся:
– Завещание предусматривает такое право только для Лауры Джейн. Твое великодушие похвально, мамуля, но мы как-нибудь обойдемся. Нам не привыкать.
Каролина растерянно заморгала, опешив от его враждебности, но тут же гордо вздернула подбородок.
– Я вижу, тебе очень хочется меня обидеть. Хорошо. Продолжай, если тебе от этого станет легче. Не стесняйся в выражениях, я разрешаю.
Ринк схватил ее за поясок и рванул на себя. У Каролины прервалось дыхание. Он намотал пояс на одну руку, а другую, зажмурившись, положил ей на грудь.
Но тут же отпрянул.
– Извини, Каролина. Ты права, я чертовски зол. Но не на тебя. Понимаешь, самое ужасное, что с ним уже не побороться. Он ускользнул от меня, и я ничего не могу с этим поделать.
Ринк в сердцах стукнул кулаком по дубовым перилам. Каролина инстинктивно потянулась к нему, чтобы утешить, но он отдернул руку, приняв выражение любви за унизительную жалость.
– Куда ты сегодня ездил? – тихо спросила Каролина.
Ринк глубоко вздохнул. Его рубашка распахнулась, и Каролина увидела мужественную волосатую грудь.
– Да никуда… Просто мотался по городу. – Ринк посмотрел на нее с тоской. – Я родился в этом городе, Каролина. И я люблю этот город, хотя люди тут далеки от совершенства. Но ведь я и Лауру Джейн люблю, а она уж тем более не идеал. Когда я уеду, мне будет очень не хватать всего этого.
– Значит, ты твердо решил уехать?
– Да. Утром.
Каролина невольно схватилась за сердце. Так скоро?! Господи… Он больше не вернется… Теперь, соскучившись по Лауре Джейн, он будет приглашать ее к себе в Атланту.
– Как он чудовищно поступил с тобой, Ринк! Он ведь ничего не оставил тебе… ровным счетом ничего!
В глазах ее блеснули слезы. Слезы жалости, любви, тоски по несбывшемуся. Ринку вдруг захотелось обнять ее, прижаться головой к ее груди, потрогать губами ароматную кожу. Ее ласки послужили бы ему утешением… Хотя бы временным…
Окрыленный этими мыслями, Ринк чуть было не высказал их вслух, но тут на память ему пришли слова, которые он хотел бы позабыть навсегда:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27