https://wodolei.ru/catalog/akrilovye_vanny/cvetnye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– Твоя мама умная женщина…– Угу… Вы видели ее фотографию в воскресном журнале?– Конечно. И прочитал всякие хвалебные слова о ней. Ты должен гордиться ею.– Да… – Энтузиазм Грэма вдруг угас. – Но она все еще не может простить мне, что я ездил на велосипеде на стройку.– У нее есть на то причины.– Дурацкие!– Но не для матери, которая беспокоится за своего ребенка.«В конце концов, это была не такая уж плохая идея – пригласить Диллона к ужину», – подумала Джейд, слушая беседу, которую они вели между собой за партией в шахматы. Кэти так надоела ей своими разговорами о том, что надо было давно пригласить Диллона на ужин, что она сдалась. Джейд постаралась, чтобы приглашение прозвучало как бы между прочим, случайно.– А почему бы тебе не поужинать сегодня с нами? Грэм очень хочет сыграть с тобой в шахматы.Диллон колебался несколько секунд, прежде чем согласиться.– Конечно. Я приду, как только приведу себя в порядок.– Хорошо. До встречи!Она старалась держаться легко и беззаботно, так, чтобы он не придал приглашению слишком большого значения.Ужин прошел весело. Все вели себя по-семейному, как старые добрые друзья. По тому, как они шутили, поддразнивали друг друга, невозможно было бы представить, что всего несколько недель назад он страстно целовал ее губы, что его руки ласкали ее грудь, а все его тело, прижимаясь к ней, дрожало от возбуждения.Джейд не могла и подумать, что еще много дней спустя его объятия будут возникать в ее памяти так явственно, что эти воспоминания будут вызывать в ней такой же странный отклик, как и сами поцелуи…– Что ты делаешь здесь, в холле?Джейд виновато улыбнулась, когда Кэти появилась за ее спиной, застав ее за подслушиванием.– Они углубились в свое мужское занятие, и я не хотела прерывать их.Кэти лукаво взглянула на нее, дав понять, что ее не проведешь, и подтолкнула Джейд к гостиной, где на кофейном столике была разложена шахматная доска.– Диллон, если ты хочешь, там еще остался персиковый кобблер. Кобблер – слабый алкогольный напиток извина с сахаром, лимоном или фруктовым соком и льдом.

– Спасибо, Кэти, я больше не хочу. Ужин был превосходен.– И тебе спасибо.– Мама, Диллон сказал, что, может быть, осенью мы съездим в Клемсон на футбольный матч.– Там будет видно.Грэм собирался было потребовать от нее более твердого обещания, когда в дверь позвонили.– Я открою. – Грэм вскочил на ноги. – Это один из моих приятелей принес мне новый картридж к «Нинтендо». Если хочешь, я научу тебя играть.Диллон иронично изобразил подобие улыбки.– От того, что я не умею играть в «Юного Икара», я чувствую себя старым и очень глупым.– Не глупее, чем я, – ответила Джейд с мягкой улыбкой. – Я все еще не овладела искусством управлять этой игрушкой.Глаза Диллона озорно блеснули.Джейд услышала, как Грэм крикнул от входной двери:– Ма-ам! Это снова та тетенька!Джейд шагнула к холлу, но тут же остановилась: в гостиную вошли Грэм и Донна Ди.– Мам, она уже приходила однажды, спрашивала тебя.Донна Ди быстро взглянула на Диллона, потом перевела взгляд на Джейд.– Должно быть, мне следовало сначала позвонить. Но… можно тебя на минутку?Джейд четко расставила все по местам во время их последнего разговора. Она не желала повторять спектакль, особенно в присутствии Кэти, Грэма и своего гостя.– Выйдем на веранду.Когда они остались одни, Джейд обернулась к Донне Ди и сказала:– Тебе надо было позвонить. Я бы предупредила, чтобы ты не тратила зря время, являясь сюда.Донна Ди отбросила все претензии на приличия.– Не будь такой со мной, Джейд. Я читала, что написали о тебе в воскресном приложении на прошлой неделе. Ты теперь такая важная птица. Гаррисон так лихо расписала тебя. Словно ты самая большая шишка, которая вышла из этих краев. Меня бы даже на аркане не смогли бы притащить к твоей двери, если бы ты не была моей последней надеждой.– В чем?– Хатч. Ему стало хуже. Он в критическом состоянии. Бели в течение нескольких дней не отыщется донор, который пожертвует ему свою почку, он умрет.Джейд опустила взгляд на окрашенные доски пола.– Сожалею, Донна Ди, но я не могу помочь тебе.– Можешь! Грэм для него последняя надежда!– Ты этого не можешь знать. – Джейд постаралась не повышать голос, но в нем уже слышался гнев. – Я возмущена твоей попыткой возложить всю ответственность за жизнь Хатча на плечи моего сына.– Не на его – на твои. Как можешь ты позволить человеку умереть и ничего не сделать, чтобы помочь ему?– Не просто человеку. Человеку, который изнасиловал меня. Если бы Хатч горел в огне, я окатила бы его водой. Но ты просишь гораздо большего. Я даже не позволю Грэму пройти необходимое обследование.Она решительно покачала головой.– Нет. Категорически нет.– Даже если Хатч отец Грэма?– Ш-ш… Он может услышать. Говори тише.– А что ты собираешься рассказать сыну, когда он захочет узнать о своем отце? Или ты собираешься сообщить ему, что ты из мстительности позволила его отцу умереть?– Ради Бога, тише!– Ради тебя, ты это хотела сказать? Ты не хочешь, чтобы Грэм знал, что ты не лучше убийцы. Ты думаешь, он будет любить тебя, если когда-нибудь выяснит, что ты позволила его отцу умереть и пальцем не шевельнула, чтобы помочь ему?– Из-за чего весь этот шум?Джейд резко обернулась. Диллон смотрел на них сквозь стеклянную дверь.– Где Грэм? – спросила она в страхе, что он тоже расслышал брань Донны Ди.– Кэти послала его наверх.Диллон вошел и присоединился к ним.– Так в чем дело?– Я пришла ради жизни моего мужа, – сказала, обращаясь к нему, Донна Ди. – Джейд может спасти его, если захочет.– Это неправда, Донна Ди. Тебе ничего не известно наверняка.– В эту самую минуту Хатч находится в отделении интенсивной терапии, – объяснила Донна Ди Диллону. – Он умрет, если Джейд не разрешит их сыну пожертвовать ему почку. Она отказывает, потому что не хочет, чтобы мальчик знал, кто его отец.Диллон перевел взгляд на Джейд. Это был пытливый и проникающий взгляд. Она молча покачала головой.– О'кей, – произнес он, обращаясь к Донне Ди. – Вы сказали все, чего ради приходили. До свидания.Донна Ди высокомерно взглянула на него. Выражение его лица оставалось непреклонным, и ее бравада испарилась. Она повернулась к Джейд.– Если твой сын узнает обо всем, он никогда тебе этого не простит. Я надеюсь, что он возненавидит тебя.Донна Ди спустилась с веранды, почти пробежала по тротуару и села в свою машину. Когда она скрылась за поворотом, в дверь выскочили Грэм и Кэти, которая шла за ним по пятам.– Мам, о чем вы тут ругались?– Ни о чем, Грэм. Тебя это не касается.– Но она приходила во второй раз, значит, это важно. Скажи, что она хотела от тебя.– Это личное дело, Грэм.– Ты можешь сказать мне…– Нет, не могу. Я не хочу обсуждать эту тему! И хватит!Грэма привело в замешательство, что мать говорит с ним таким тоном в присутствии его героя – Диллона.– Ты никогда мне ни о чем не рассказываешь! – закричал он. – Ты обращаешься со мной, словно с глупым ребенком.Он резко повернулся и убежал наверх.Кэти готова была вмешаться, но сдержала себя.– Я буду в своей комнате, если понадоблюсь, – сказала она.Когда Кэти удалилась, Диллон спросил:– Хочешь, я поговорю с Грэмом?Джейд повернулась к нему, готовая под горячую руку излить на него весь свой гнев.– Нет, спасибо, – сказала она жестко. – Ты сегодня услышал достаточно, не так ли? Я настаиваю, чтобы ты забыл все, что здесь слышал.Диллон схватил ее за плечи, встряхнул и прижал к себе.– Ни при каких обстоятельствах… – После этого краткого заявления он освободил ее так же неожиданно, как и прижал. Уходя, бросил через плечо: – Ты знаешь, где найти меня, если захочешь, чтобы я сделал что-нибудь для Грэма. До свидания.
Он не нуждался в подобной чепухе.Таково было настроение Диллона, когда он подогнал свой старенький пикап к дверям вагончика и заглушил мотор. Ленер не кинулся к нему с приветственным лаем: наверняка носился где-то по своим собачьим делам. Диллон счел, что это даже лучше: сейчас он был совсем не расположен составить компанию даже собаке.Внутри вагончика было жарко и душно, словно в парилке. Диллон включил кондиционер и, встав под струю холодного воздуха, снял с себя рубашку и расстегнул джинсы, потом подставил под него лоб. Воздух приятно холодил потную кожу и шевелил завитки волос на груди.Как ни ломал Диллон голову, но вынужден был признать, что не в состоянии понять Джейд. Каждый раз, когда ему казалось, что он близок к этому, происходило что-то неожиданное – как сегодня. Он не мог предвидеть, что в доме Джейд появится некая женщина и предъявит какие-то права на Грэма в связи со своим больным мужем.Она упомянула Хатча. В местной газете неделю назад была напечатана история шерифа Пальметто Хатча Джолли, который находился в больнице в Саванне в ожидании трансплантации почки. Если только в Пальметто нет другого Хатча, ожидающего донорскую почку, то Хатч Джолли был отцом Грэма. Несомненно, мальчик не подозревал об этом, и Джейд держала его в неведении.Знала ли Джейд о болезни Джолли до того, как она вернулась сюда? Дразнила ли она смертельно больного человека Грэмом, словно кролика морковкой? Если отцом Грэма был Джолли, то при чем здесь Патчетты? Какова их роль в этой истории? Жена Джолли тоже ненавидит Джейд. Но тому есть объяснение. Обычно все жены отрицают отцовство своих мужей по отношению к незаконнорожденным детям.По опыту Диллон уже знал: во всем, что касалось Джейд Сперри, есть какая-то тайна.Несомненно, она нуждалась в помощи. Но когда он предложил свою, Джейд бросила на него убийственный ледяной взгляд и наотрез отказалась. Но какой дурак отказывается от помощи, если в ней так отчаянно нуждается?Диллон запустил пальцы в шевелюру: «Черт!» Он понимал, почему Джейд ведет себя так глупо: сам был таким же. На похоронах Дебры и Чарли он был откровенно невежлив с Ньюберри и всеми их друзьями. Он отверг все искренние соболезнования и все предложения о помощи, потому что находиться рядом с людьми, которых Дебра знала и любила, было для него невыносимо больно. Он порвал со всеми, полагая, что найдет успокоение в одиночестве.Только после того, как он нашел нынешнюю работу, Диллон восстановил отношения с Ньюберри. Он написал им письмо, в котором извинился за семь лет молчания и сообщил о своих делах. Теперь он смог написать на бумаге имя Дебры без ощущения, что в сердце его вонзается нож. Ньюберри ответили ему, выразили свою радость по поводу того, что он объявился, и пригласили в любое время приехать к ним в Атланту.Теперь Диллон мог вспоминать Дебру живой – любящей и смеющейся, а не лежащей мертвой с сынишкой на руках. Несмотря на упрямое желание цепляться за постигшую его беду, он излечился.Диллон отрегулировал кондиционер и направился в спальню. Здесь он разделся и голый улегся под простыню на кровать. Закинув руки за голову, уста вился в потолок. Как и он семь лет назад, Джейд отвергала помощь, потому что ее проблемы представляли нечто такое, чему она не в состоянии была противостоять.– Но что? – Диллон не понял, что размышляет вслух, пока не услышал звук собственного голоса. – Что такое она опасалась доверить другим? Что пугало ее в собственном женском естестве?До того, как он встретил Джейд, Диллон думал, что слово «фригидность» было просто термином, характеризующим неопытных и застенчивых пичужек. Фригидными называли во второсортных кинофильмах инженю, пока они не попадали в умелые руки медоточивых самцов. Это антоним нимфомании, слова, которое применялось во множестве значений, но не имело точного определения. К несчастью, слово «фригидность» имело, видимо, прямое отношение к Джейд Сперри. Ее пугало любое мужское прикосновение.Может быть, Хатч Джолли убил в Джейд ее права на чувственные наслаждения? Если так, Диллон ненавидит этого негодяя, которого никогда и не видел Джейд была умной, сообразительной, красивой, но у нее была страшная тайна, запрятанная в глубинах сознания. Она будет мучить ее, пока кто-нибудь не положит этому конец.Даже и не думай об этом, – прошептал Диллон в темноте. Ты всего лишь работаешь у нее. Ты не обожатель, не любовник, и вряд ли им когда-нибудь будешь.Диллон долго не мог заснуть. Он размышлял о том, как раскрыть сердце Джейд и изгнать ее страхи.
Тело, лежавшее в отделении интенсивной терапии, было лишь тенью человека, жизнь в котором поддерживали аппараты.Джейд смотрела сверху на бывшего одноклассника и своего насильника. Хатч никогда не был красавчиком, но сейчас выглядел пугающе уродливым. Скулы его широкого лица резко выдавались, щеки впали. Ржаво-рыжие волосы подчеркивали бледность лица. Хатч всегда был сильным крепким атлетом, а теперь его искусственно заставляли дышать. Медицинская техника делала то, с чем уже не справлялось тело.Пока его биологические сигналы снимались и записывались электронными приборами, пока он боролся за жизнь, две дежурные сестры обсуждали ужасающую жару на улице и исторический фильм о Гражданской войне с Мелом Гибсоном в главной роли, который снимали на натуре где-то неподалеку.– Только две-три минуты, мисс Сперри, – сказала одна из них, выйдя из палаты.– Да, благодарю вас.Джейд всю ночь бессознательно сопротивлялась этому решению, но утром уже знала, что поедет в Саванну и повидает Хатча. Вовсе не потому, что сомневалась в серьезности его состояния. И конечно, она не изменила своего отношения к тому, чтобы Грэма обследовали как возможного донора. Просто Джейд почувствовала необходимость встретиться с Хатчем. Возможно, в последний раз.Она проникла в отделение усиленной терапии, наговорив всякой всячины, что она родственница, которая проделала долгий путь из Нью-Йорка, чтобы проститься с кузеном Хатчем. К счастью, здесь не было Донны Ди, которая могла бы опровергнуть это.Джейд была рада, что пришла. Ненависть к этим троим, виновным в самоубийстве Гэри, требовала подпитки энергией. Иногда она становилась настолько испепеляющей, что буквально вырывалась из нее. Завтра у нее будет много энергии, потому что трудно излить всю ненависть на этого человека в постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59


А-П

П-Я