– Как он ранен? Почему мне не сообщили?
– Мы звонили вам домой, но вас уже не было.
– «Скорую» вызвали?
– Конечно. Сказали, куда приехать. Это далеко в лесу – чтобы знали, туда на четырех колесах не проехать. Они сказали, что доберутся. Эй, мисс Шейла, мэм, вы что делаете?
– Раз на автомобиле я туда не доберусь, поеду с вами.
Она смело встретила неодобрительные взгляды трех пар глаз.
– Вам нет никакого смысла ехать, мэм.
– Рабочая делянка не место для женщины.
– Не будем терять время, – решительно заявила Шейла.
Она влезла в кабину и сильно захлопнула за собой дверь.
Пожимая плечами и бормоча, что он не отвечает за неразумные поступки женщины, водитель сел за руль. Другие влезли в кузов. Машина тронулась по узкой извилистой лесной дороге. На крутом витке грузовик занесло, и он пошел юзом по глубокой топкой грязи. Они проехали несколько километров среди таких густых зарослей, что туда едва просачивался дневной свет. Водитель то и дело смачно проклинал неповоротливость машины, громыхающей по корням и колдобинам и черепашьим шагом пробирающейся к месту, где валили огромные сосны.
– Это там, – сказал водитель Шейле, кивнув в сторону.
Длинные стволы заполняли очищенное пространство вокруг, словно брошенная гигантской рукой охапка палок. Вся земля была устлана сосновыми ветками и иглами. Воздух буквально весь пропитался влагой. Сосновый запах стоял столь сильный, что невольно вспоминалось Рождество. Позже в разгаре дня все здесь наполнится духотой и пылью. Но в этот ранний час было еще свежо и чисто.
Шейла всегда любила раннее утро в лесу. Но сегодня она даже не заметила лесной свежести. Она видела только перевернувшийся лесовоз в центре делянки, выглядевший словно упавший на спину динозавр. Не дожидаясь остановки грузовика, она толкнула плечом дверь и распахнула ее, выпрыгнув на землю. Туфли ее сразу провалились в жидкую топь. Выдернув их и приподнимая юбку выше колен, она решительно направилась к молчаливой группе мужчин.
– Извините. Извините, – расталкивая локтями мрачных лесорубов, повторяла она.
Звук ее голоса действовал как жезл Моисея. Мужчины расступались в обе стороны перед ней, словно воды Красного моря. Когда последний человек отошел в сторону и она вступила в центр кольца, ей стало страшно. Огромный сосновый ствол раздробил ногу человека, лежавшего на спине с выражением невыносимой муки в лице. Глубоко вздохнув, она подошла ближе и опустилась на колени.
Его губы были обведены тонкой белой каймой агонии. Лицо стало восковым, как очищенная луковица, контрастируя с черной бородой. Оно было мокрым от пота. Зубы намертво сжаты и оскалены. И руки сцепились так крепко, как будто удерживали уходящую жизнь. Вся надежда несчастного сосредоточилась на Кэше Будро, который доверительным тоном рассказывал ему:
–..самый фантастический публичный дом, какой я только видел в жизни. Прямо там, в центре Сайгона. Ты заходил хоть в один, когда был там, Гли? Эти азиатские девочки умеют такое…
Раненый вскрикнул.
– Где это чертово виски, я же просил! – зарычал Кэш.
В тот же миг сквозь толпу мужчин, бережно передаваемая из рук в руки, проплыла бутылка «Джека Дэниэлса» и ткнулась в руку Шейлы. Она протянула ее Кэшу. Их глаза замкнулись, как электрическая цепь. Мгновенный ток прошел сквозь ее тело, погрузив душу в полное смятение.
Кэш молча взял бутылку и откупорил ее. Приподняв ладонью голову раненого, он поднес бутылку к его губам.
– Где эти сволочи из больницы? – произнес он одними уголками рта.
– Мне сказали, что их вызвали. Сейчас приедут.
– Кэш. – Раненый чуть отстранился от бутылки. – Ты думаешь, ее отрежут, мою ногу? Посмотри, она совсем плохая?
– Из-за этой царапины? Чушь! Ничего такого они делать не будут.
Кэш отдал Шейле бутылку и вытер пальцами мокрые губы и подбородок лесоруба.
– Не пудри мне мозги. Ее отрежут? Кэш оставил бодрящий тон.
– Не знаю, Гли, – серьезно ответил он.
Губы раненого снова скривились:
– Болит дьявольски, Кэш. Я не вру.
Он беззвучно застонал.
– Вижу, Гли. Крепись.
– Что будет с ребятишками, Кэш? Разве я смогу их кормить с такой ногой? А?
– Об этом не беспокойся. – Он улыбнулся и подмигнул. – Думай о чем-нибудь более важном. Вроде того, что теперь тебе не скоро придется танцевать с Мерибет. Будешь пока что сидеть в сторонке.
– Мерибет опять беременна. Семь месяцев уже. Работать ей нельзя. Кто же будет кормить малышей?
Он заплакал. Шейла не сводила с него глаз. Отчаяние было реальным, ощутимым, полным. Люди плачут от несчастной любви. Плачут в кинотеатре, глядя на выдуманные неудачи. Она не знала, что можно плакать оттого, что нечем кормить детей.
Господи, где же она жила до сих пор? Вот она – настоящая жизнь. Люди страдают. Им нечего есть. Она-то считала себя несчастной, много пережившей. А между тем она впервые видит истинное крушение. Его слезы обожгли ей душу.
– Это не должно тебя волновать, Гли, – ласково сказал Кэш. – Я позабочусь о том, чтобы они не голодали. Клянусь могилой матери.
Внезапно он поднял голову и прислушался.
– Слава Богу, я слышу, кто-то приехал. Наверное, они. Слышишь, Гли? У тебя начинаются долгие безмятежные каникулы.
– Кэш! – Рука раненого собрала в комок полы его рубашки. – Ты не забудешь своего обещания?
– Нет, Гли, – ответил тот, сжав в ответ руку лесоруба.
Страдающие черты лица на мгновение разгладились, но затем снова исказились болью.
Кэш положил его руку наземь и встал.
– Быстро с дороги! – крикнул он, делая отстраняющий жест рукой. Затем напустился на нерасторопных санитаров:
– Мы уж подумали, не провалились ли вы в чертово пекло?
– У нас был перерыв для завтрака.
– И чем же вы питаетесь? Свежими трупами? А ну, живее что-нибудь обезболивающее, чтобы парень отключился.
– Мы сами знаем, что делать, – запальчиво отозвался один.
– Ну и валяйте, – пробурчал Кэш сквозь сжатые зубы. – Тэни, Чип, черт бы вас побрал!
Перед Кэшем мгновенно выросли двое с дисциплинированностью юных нацистов.
– Налажен автопогрузчик?
– Готов к работе, Кэш.
– Хорошо. Все знают, кому что делать? Все знали. Все, кроме Шейлы. Она стояла с растерянным и беспомощным видом, глядя, как рабочие разошлись по всем направлениям. Кэш повернулся, едва не сбив ее.
– Посторонись. Ты мешаешься, – резко сказал он.
Она хотела возразить, но сейчас было не время сводить счеты. С достоинством, какое только она могла изобразить, она направилась по грязным кочкам к грузовику, доставившему ее сюда. Ей действительно нечего было делать на участке. Никакое равенство полов не могло изменить тот факт, что она здесь так же неуместна, как любой из этих лесорубов в ее гостиной.
Она видела Кэша, сидящего в кабине автопогрузчика и манипулирующего краном. Он осторожно поднял бревно, которое придавило лесоруба. Санитары подняли его с земли и, положив на носилки, понесли.
Оставшиеся на площадке сумрачно следили за тем, как носилки грузили в санитарную машину. Беззаботный птичий щебет казался чуть ли не богохульством в печальной тишине, которая длилась до тех пор, пока «Скорая» не исчезла среди деревьев.
Затем раздался голос Кэша:
– Что происходит? Каникулы начались? Пошевеливайся! – И чтобы смягчить приказ, добавил:
– Каждому по паре пива, если наверстаем половину вчерашнего.
В ответ раздался одобрительный гул.
– Пошевеливай задницами. Почему лесовоз все еще вверх ногами? Там нужен новый упор сзади. Нагрузку полегче. И чтоб я не видел постных физиономий. Он проследил за неукоснительным выполнением приказов и взглянул на часы. Казалось, его не занимает ничто, кроме работы.
– Я, по-моему, уволила тебя вчера? Ты что, забыл? Он резко поднял голову.
– Ты не уехала?
– Я здесь хозяйка. Ты слышал, что я сказала? Он пристально посмотрел на нее. Это был взгляд самца.
– Слышал. И отвечаю: я не забыл ничего из того, что случилось вчера.
– Я уволила тебя, – повторила она. – Почему ты вышел на работу?
– Потому что от меня не так легко избавиться, мисс Шейла. Ты наняла меня, чтобы я сделал работу, и я делаю ее. Причем не для тебя, не для Коттона. Для себя! – Он ударил себя в грудь. – Противно вспомнить, сколько лет жизни я ухлопал на это предприятие. И если кто-то хочет его прибрать к рукам, то он будет иметь дело со мной.
– Значит, мои слова не имеют никакого значения? Он снисходительно улыбнулся:
– Можешь говорить все, что тебе нравится. От этого не меняется главное – без меня ты не обойдешься. И мы оба знали это с самого начала.
Она обратила внимание на отлаженную работу бригады рабочих, приспосабливающих блок к перевернувшейся машине.
– Ты сегодня отлично справился с аварией. Учитывая эту заслугу перед компанией, я пока позволяю тебе остаться. Благодарю за то, что ты сделал для этого человека.
– Его зовут Гли.
– Я знаю, – оборвала она, сразу рассердившись на его упрек. – Гли Уильяме. Я распоряжусь, чтобы ему сохранили полную зарплату, пока он в больнице.
– Он, видимо, останется без ноги. – Это был вызов, который он бросил ей, чтобы посмотреть, далеко ли простирается ее благотворительность.
– Ему будет сохранена зарплата, пока это будет необходимо.
Кэш внимательно смотрел на нее. По какой-то необъяснимой причине она чувствовала себя так, словно должна была доказать свою невиновность некоему беспощадному судье.
– Что еще ты хочешь, чтобы я сделала?! – закричала она.
– Сегодня нельзя было работать. – Он кивнул головой в сторону опрокинутой машины. – Я знал, что это опасно. Земля слишком рыхлая. Если бревно во время погрузки даст смещение хотя бы на полсантиметра, лесовоз может перевернуться, потому что нет твердой почвы для опоры. Именно это и произошло. Моя ошибка в оценке погоды стоила мне хорошего человека. Гли отдал за нее ногу. А все потому, что я не желаю, чтобы ты спускала на меня собак, будто я валяю дурака и транжирю бесценное время. Не желаю, чтобы ты обзывала меня бездарным.
Злым рывком он надел желтые кожаные перчатки.
– И вспоминай об этом каждый раз, когда будешь выписывать зарплату Гли Уильямсу.
Он опустил на лицо сетку от насекомых, прикрепленную к каске, и повернулся к ней спиной.
Глава 28
Джигер явился домой в дурном настроении и к тому же пьяным. Он и трезвый-то был гадок. Но в целом мире нет ничего отвратительнее Джигера Флина, когда он пьян. В такие дни Гейла думала, что это дьявол во плоти, антихрист, о котором она читала в Книге откровений.
В обычное время, в моменты прилива отваги, она могла хоть немного противостоять ему и чего-то добиться. Но не тогда, когда он был пьян. Тогда малейшее слово могло превратить его в сумасшедшего.
Сегодня была именно такая ночь. Сетчатая дверь со стуком захлопнулась. Спотыкаясь, Джигер подошел к кухонному столу и грохнулся на стул. Гейла молча поставила перед ним тарелку с ужином. С проклятием он отодвинул тарелку и потребовал виски. Она налила.
– Ловок этот ублюдок Будро, – ворчал он между огромными глотками. – Ух как ловок, чертов сын!
Гейла долго вслушивалась в полубессмысленные слова и фразы, прежде чем поняла, что он имеет в виду. Нынче вечером Кэш Будро купил пива для всех рабочих, занятых в «Крэндол Логинг». В награду за то, что они сделали двухдневную работу за день.
– Вообразил себя большим начальником. – Его затуманенные глаза остановились на Гейле и осознали ее присутствие. – Говорю тебе, все его старания пойдут к черту, так и будет. Он, видите ли, сегодня празднует. Ну погоди у меня. Вся твоя работа, знаешь, куда пойдет? – Он звучно хлопнул в ладоши.
Затем лицо его помрачнело, глаза зажглись злобой. Он снова осушил стакан виски.
– А эта Шейла Крэндол – сука! Гейла провела вспотевшими ладонями по бедрам, чтобы вытереть их о свое дешевое хлопковое платье.
– Чем она тебе не угодила?
– Эта сука убила моих собак. – Он снова потянулся к виски. – Но я ее достану! Клянусь, я ее достану.
– Что же ты ей сделаешь?
Взглянув на Гейлу, он издал жуткий смешок, так что по спине у нее пошли мурашки.
– Думаешь, раз твоя мать работала в Бель-Тэр, Крэндолам есть до тебя дело? Ха! Эта чванливая сука не захочет даже плюнуть в сторону такой шлюхи, как ты.
Гейла опустила голову от стыда. Конечно, он прав. Она ежедневно молила Бога, чтобы Шейла не узнала о ее судьбе, пока она не умрет. Шейла такая сильная и чистая. Она никогда не простит позора своей бывшей подруге.
– Что ты хочешь сделать Шейле? – снова повторила она, не поднимая головы. Если она узнает его планы заранее, то сможет помешать им. Можно будет анонимно предостеречь Шейлу, спасти от удара. Гейла жила с Джигером достаточно долго и знала, что он всегда выполняет задуманное. Он не побоится даже захватить Бель-Тэр со всеми его обитателями. Особенно теперь, когда Коттон болен, а из мужчин остался только этот жалкий Кен Хоуэл.
– Не твое сучье дело, – прорычал он, вставая, но закачался и схватился за угол стола. – Твое дело – быть готовой к приезду джентльмена, которому ты сегодня нужна.
Гейла испуганно отшатнулась к стене.
– Ты же знаешь, Джигер, я не могу сейчас. Ты знаешь, я еще не поправилась. Он издал утробный звук.
– Так, значит, этот паршивый ублюдок дал мне паршивое лекарство! Он тоже получит свое, я уж позабочусь об этом! – Он ткнул пальцем в Гейлу. – Пойдешь работать сегодня. Даром я тебя кормить не буду.
– Я же больна!
Качнувшись к ней, он с силой ударил ее по груди. По лицу он никогда не бил, чтобы не испортить товар.
– Ты знаешь, сколько он дал? Сто долларов. Поедешь – и точка.
Слезы покатились градом по ее щекам:
– Я правда не могу, Джигер. У меня все еще идет кровь. Прошу тебя, не заставляй меня идти, прошу!
– У меня с этим клиентом крупное дело. Ты входишь в наши расчеты.
Ее слезы не трогали его. При звуке шин, захрустевших по гравию дороги, он схватил ее за руку и потащил по кухонному полу к сетчатой двери, вниз. Она изо всех сил вырывала руку, упираясь пятками в рыхлую влажную землю, цепляясь за каждый выступ. Он шел нетвердой походкой вдоль длинной автомашины с матовыми окнами.
Фары ослепили ее. Ей показалось, что этот огненный свет – возмездие за ее грехи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44