Железовский молчал.
Гость исчез, бесшумно и неэффектно, без грома и вспышек, был – и нет его. Разве что запах остался – запах сена, хотя на самом деле это был просто след физиологического эффекта сопротивления, остающийся у людей после контакта с К-гостем. Пропал и пси-фон, ощутимо материальный, как висящий над головой камень. Аристарх, отдыхая, понаблюдал, как стол убирает посуду, потом встрепенулся и направился в свою каюту принимать душ, от неожиданного для себя напряжения он был мокрый от шеи до пяток.
– Что у других? – спросил он из каюты, переодеваясь.
– Информация обрабатывается, – ответил координатор. – Время посещения колеблется от нескольких секунд до двух минут, диалоги можно предварительно свести к трем смысловым группам: отношения людей между собой, их отношение к Конструктору и прогноз последствий остановки Конструктора в «ничейной по лосе».
– Субъект контакта у всех одинаковый или снова Конструктор использовал личные эмоции каждого?
– В большинстве своем это реализации свежих воспоминаний о конкретном человеке.
Железовский кивнул сам себе: перед посещением нежданного гостя он думал о Грехове.
– Где проконсул?
– Его «пакмак» в зоне риска не наблюдается.
– То есть? – удивился Аристарх.
– Возле Конструктора его нет.
– Ушел в систему? Пришвартовался к базовой погранзаставе? Где он?
– Информации не имею. В мою задачу наблюдение за Греховым не входило.
– Дела-а! – Железовский покачал головой. – Объявите розыск, понадобится – подключите «синхро» спас-службы, в том чис ле и земную. Что слышно о К-мигрантах?
– Два когга вертятся в зоне, ведем наблюдение. По-видимому, они тоже пытаются вступить в контакт с Конструктором. Спейсер «Афанеор» с их командой тоже кружит неподалеку в режиме «инкогнито», изредка отмечаем его «следы».
– Два конвоя с юго-запада {21} {21}
, – вмешался в пси-разговор доклад пограничника-наблюдателя; доносились и другие сообщения и пере говоры, но тихо, на пределе слышимости, создавая пульсирующий фон живого эфира.
– Каковы прогнозы на сутки?
– Через час Конструктор вплотную подойдет к системе Нептуна, но уже и теперь заметны изменения орбит его дальних спутников, – Мартин подумал и добавил на всякий случай. – Все население базовых станций и погранпостов эвакуировано.
– Хорошо, – буркнул Железовский. – Предупредите дежурных, я готов к смене. Я просил найти кобру пограслужбы Демина.
– Ждет в зале десанта.
– Пусть готовится к дежурству, включите его в оперативную связь.
– Наблюдаю очередь роидов – двадцать одну штуку с юго-запада, – доложил наблюдатель.
– Савича на связь.
Лидер исследователей отозвался почти тотчас же:
– На приеме.
– Как вы объясните маневры чужан? Я имею в виду их «пулеметные очереди» по Конструктору.
– Мы проверили две таких «очереди», дистанционно, внутри кораблей находятся только мертвые чужане, нет ни одного живого. Может быть, они используют Конструктора в качестве экологически чистого кладбища?
– Это шутка?
– Отнюдь, одна из гипотез. Есть и другая: роиды транспортируют Конструктору еду, «консервы», так сказать, ведь мертвый роид по сути – область пространства с иными свойствами, метрикой, энергозапасом.
– А почему Конструктор «очереди» пропускает, а конвои нет?
– Конвои – это дело рук «серых призраков», они могут чего-то не учитывать или же у них иные задачи.
– Благодарю за разъяснения, – с иронией сказал Железовский. – Почему до сих пор нет доклада о разгадке тайны свободного передвижения К-мигрантов по системе «привязанного» метро?
– Проблема не решена.
– Прошу принять все меры в соответствии с тревожной ситуацией. – Железовский вызвал отсчет времени: его дежурство начина лось через четверть часа. – Вы поняли?
– Да, – ответил Савич, не считая нужным оправдываться.
– Конец связи.
В дежурном зале комиссар появился собранным и готовым к любым неприятным событиям, привычно настроив себя на режим дли тельного нервного напряжения.
Хакан Рооб – он бы оператором-прима – встал молча, похлопал комиссара по плечу и вышел. Его напарник – осоловелый заместитель Баренца, тоже уступил место Демину без обычной шутливой пикировки, устав до полного изнеможения, – столько энергии и сил отнимал у людей четырехчасовой сеанс непрерывного стресса.
– Третий угол квалитета? – спросил Железовский, подмигнул Демину, смущенному тем, что попал сюда по выбору комиссара.
– Проконсул Ольбор Шелланнер, – ответил Мартин. – Вызвать?
– Пока не надо. Передайте приказ: всему личному составу погранфлота, безопасности и погранвахт в «ничейной полосе» на деть «бумеранги».
– Приказ принял.
– К-мигранты? – осведомился Демин. – Думаете, могут показать зубы?
– Вполне.
– Прямая информация?
– Предчувствия.
Больше они не разговаривали, застыв в кокон-креслах каждый наедине со своими эмоциями, но связанные общей атмосферой беспокойства, тревожного ожидания, а также компьютерной базой огромной сложности и быстродействия.
Железовский переключил зрение на прямой прием видеопередач, закольцованных в колоссальной системе службы наблюдения за пространством, и как бы сам превратился в эту систему. Он ощутил себя одновременно в сотне мест: за орбитой Плутона, на Меркурии, в поясе астероидов, на спутниках Юпитера, на лунах Сатурна, на Земле, в пустом пространстве над полюсами эклиптики. И еще он почувствовал, как плотно пространство человеческой тревоги: люди во всех уголках Солнечной системы думали об одном – что их ждет завтра.
– Ком-два-эс опер-приме! – донеся сквозь шумы эфира тихий голос комиссара наземной службы безопасности. – Только что выяснилось: три дня назад проконсул Габриэль Грехов посещал Чужую, использовав метро запасной базовой «гиппо» и ее машинный парк.
– Кого посетил? – не сразу понял Железовский.
– Чужан, роидов.
– Что он там не видел?!
– Сие нам неведомо, наблюдение за ним не велось, засекли его случайно. Примите к сведению. Отбой.
– Может быть, он и сейчас у них? – вслух проговорил Железовский, озадаченный сообщением.
– Вряд ли, – не согласился Демин. – Если только что сам не овладел секретом использования системы метро по опыту К-мигрантов. Он же все время был на глазах.
– Все да не все… данные по Грехову? – спросил Мартина комиссар.
– Есть сообщение, которое невозможно проверить ни по каким каналам, – отозвался компьютер. – Кто-то из людей Савича будто бы видел, как «пакмак» Грехова стыковался с «серым призраком» предпоследнего конвоя.
– А дальше?
– Дальше ничего. Ученый вернулся к своему занятию, уверенный в том, что все идет, как надо. Но после этого момента проконсул ушел из зоны видимости и никто его с тех пор не видел.
– Так, может быть, он проник в тело Конструктора?!
– Исключено, еще ни один конвой не прошел, все они превращаются в сгустки антиматерии и в конце концов частью аннигилируют, частью рассеиваются вдоль траектории Конструктора.
– Он наверняка в гостях у «серого призрака», – сказал вдруг Демин. – Помните, ведь Грехов дважды встречался с «призраками» еще в самом начале эпопеи с Конструктором, сто с лишним лет назад?
– Не исключено, – пробормотал Железовский.
– Внимание! – перебил все разговоры координатор. – Конструктор в пределах гравитационной сферы Нептуна. По расчетам групп слежения, он пройдет на расстоянии в семьсот сорок три мегаметра от планеты. Время прохождения в контакте с полем планеты – три часа пятьдесят шесть минут. Включаю обзор на все экраны дежурного зала.
Оба руководителя режима ГО в Системе, как и все, кто желал видеть прохождение Конструктора мимо Нептуна, как бы оказались висящими в пустоте над гигантской планетой, всего в ста тысячах километров от ее пятнисто-полосатой пухлой атмосферы, скрывающей твердую поверхность – из металлического водорода – на глубине в четырнадцать тысяч километров.
– Дай логарифмический масштаб, – попросил координатора Железовский.
Вспыхнувшие белые линии отгородили часть «плоскости» изображения слева внизу виома, квадрат приобрел фиолетовый оттенок, и в его глубине развернулось условное изображение системы Нептуна: серо-зеленый сплюснутый сфероид планеты и семь его спутников – Тритон, самый близкий к ней и самый большой, Нереида – трехсотсемидесятикилометровый обломок камня, и пять небольших астероидов с диаметрами, от одного до ста сорока километров. Вторгшийся в пределы системы конус Конструктора был розовым, и казалось, вот-вот врежется в кружок Нептуна.
Первым в поле гравитационных возмущений Конструктора попал седьмой спутник, обегающий планету по орбите радиусом в девять миллионов километров. На картинке с логарифмическим масштабом его светящаяся зеленая точка коснулась розового конуса и растаяла, прямая же передача от видеозондов, следивших за движением пресапиенса, оказалась более содержательной: орбита его начала вытягиваться, превращаться в эллипс, разорвалась, и он устремился навстречу приближавшемуся гиганту, набирая скорость. Последний отрезок его пути, длившийся около десяти минут, напоминал лихорадочный танец мухи, попавшейся в сети паука, и за кончилось все тусклым фейерверком обломков – спутник был разорван приливными силами, рожденными перепадами физических полей вблизи поверхности Конструктора.
Затем та же участь постигла шестую луну, на которой недавно располагалась станция СПАС, Нереиду с ее тремя поселками исследователей Нептуна, и три пылевых полукольца, которые были буквально высосаны со своих орбит «пылесосом» Конструктора. Два средних спутника были выбиты с орбит и, набрав скорость и пре одолев притяжение родной планеты, ушли в пространство по перпендикуляру к плоскости эклиптики.
Тритон, по размерам близкий к земной Луне, но обладавший разреженной азотно-метановой атмосферой, реагировал на прохождение Конструктора с тяжеловесной медлительностью, изменяя радиус орбиты с явной неохотой.
Однако его судьба оказалась не менее драматичной, чем участь малых спутников планеты.
Еще два века назад учеными был предсказан финал его пребывания на существующей орбите: постепенно теряя скорость из-за приливного взаимодействия, он должен был через несколько миллионов лет войти в зону Роша и разорваться под влиянием приливных сил, но момент этот наступил гораздо раньше. Тритон успел только-только подойти к «повороту за угол», чтобы скрыться за «широкой спиной» Нептуна, как вдруг его коснулось притягивающее поле Конструктора, масса которого равнялась двум десяткам масс Солнца.
Скорость Тритона начала катастрофически снижаться, а орбита – превращаться в траекторию падения.
Камеры видеозондов бесстрастно передали незабываемые картины: как неглубокий – в несколько метров – азотный океан Тритона стал собираться в две кипящих «опухоли» – по вектору, соединяющему Нептун и тело Конструктора; как по его поверхности раз за разом прошлись судороги приливной волны, разрывая толстую планетарную кору гигантскими трещинами, образуя дымящиеся горные складки и каньоны; как навстречу приближающемуся спутнику выпятился серебристый протуберанец атмосферы Нептуна, словно пытаясь оттолкнуть Тритон, удержать его от падения; как за считанные минуты серо-пыльный шар Тритона, окутанный серебристо-жемчужным волокнистым туманом, вонзился в толстую шубу Атмосферы материнской планеты и пропал из глаз, оставив на прощание в месте падения огромный светящийся воздушный фонтан…
В небольших колодцах радарных виомов он был виден еще долго, погружаясь в атмосферу Нептуна, как чугунное ядро в воду, посте пенно разогреваясь и теряя скорлупу внешней материково-океанической коры. Взорвался ли он, сплющился или расплавился при ударе о поверхность нептунианского океана, никто из людей не увидел не только из-за условий наблюдения, но и за отсутствием времени. Только панцирные зонды, запущенные в глубине атмосферы планеты и защищенные от давления и вихревых течений, могли пронаблюдать за финалом драмы и сообщить о ней людям. А в том месте ни теле Нептуна, где нырнул Тритон, разгорелось нежное зеленовато-голубое сияние, словно кто-то на поверхности включил прожектор и направил его луч в небо…
С самим Нептуном ничего страшного не произошло.
Воздушный фонтан – «салют» над местом гибели Тритона, как образно выразился Савич, превратился в колоссальный выброс длиной в два десятка тысяч километров: Конструктор буквально сдирал атмосферу с планеты, будто хотел увидеть, что там скрывается на ее поверхности – но достичь тела пресапиенса не успел. И все же это было феерическое зрелище: окутанный шубой электрических сполохов, косматый шар Нептуна протянул в сторону грозного молчаливого пришельца искрящийся, пронизанный миллионами красочных радуг, рукав, почти равный по толщине диаметру планеты, постепенно изгибающийся вслед за движением Конструктора. И за все время, пока Конструктор проходил мимо Нептуна, в эфире царило почти мертвое молчание: люди были поражены невиданным зрелищем, внушавшим трепет и суеверный страх масштабами явления; они еще раз воочию убедились, насколько превосходит Конструктор все те явления и процессы, свидетелями которых они были раньше.
Воздушный рукав сорванной атмосферы Нептуна перестал расти в длину и начал собираться в эллиптическое зеленовато-шафрановое азотно-метановое облако, пронизанное хрустальными волокнами молекулярного водорода.
Нептун заметно похудел, словно облысел, и стал издали твердым на вид, как бильярдный шар.
– Масса выброса три на десять в семнадцатой, – доложил флегматично Мартин. – Это примерно одна восьмая всей атмосферы Нептуна.
– Вряд ли мы его остановим, – впервые за четыре часа нарушил молчание Демин; голос его был хриплым, – шибко велик! Я видел, как он проходил по звездам – омега и ню Гиппарха, но это зрелище меня потрясло больше. Я по натуре воин, однако до сих пор мороз по коже!.. Неужели он неисчерпаем?
– Кто? – не понял Железовский, просидевший в кресле, не шевелясь, все это время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17