- А видел ты когда-нибудь, Яшка, живых графов?
- Нет, - сознался Яшка. - Мне всего три года было, как их всех начисто извели. А на карточке видел. У батьки есть. На ней пальма - дерево такое, а возле нее графенок стоит, так постарше меня, и в погонах, как белые, кадетом называется. А хлюпкий такой. Ежели такому кто дал бы по загривку, то и в штаны навалил бы.
- А кто бы дал?
- Да ну хоть я.
- Ты... - Тут Валька с уважением посмотрел на Яшку. - Ты вон какой здоровый. А если я дал бы, тогда навалил бы?
- Ты... - Яшка, в свою очередь, окинул взглядом щуплую фигурку своего товарища, подумал и ответил: - Все равно навалил бы. Батька говорит, что никогда графам насупротив простого народа не устоять.
- А какой на пальме фрукт растет? Вкусный?
- Не ел. Должно быть, уж вкусный, ежели уж на пальме. Это ведь тебе не яблоня, она тыщу рублей стоит.
Валька зажмурился, облизывая губы:
- Вот бы укусить, Яшка! Хоть мале-енечко... а то этак всю жизнь проживешь и не укусишь ни разу.
- Я укушу. Я вырасту, в комсомольцы запишусь, а оттуда в матросы. А матросы по разным странам ездят и всё видят, и всякие с ними приключения бывают. Ты любишь, Валька, приключения?
- Люблю. Только чтобы живым оставаться, а то бывают приключения, от которых и помереть можно.
- А я всякие люблю. Я страсть как героев люблю! Вон безрукий Панфил-буденновец орден имеет. Как станет про прошлое рассказывать, аж дух захватывает.
- А как, Яшка, героем сделаться?
- Панфил говорит, что для этого нужно гнать нещадно белых и не отступаться перед ними.
- А ежели красных гнать?
- А ежели красных, так, значит, ты сам белый, и я вот тебя как тресну по котелку, тогда не будешь трепаться.
Валька испуганно замигал глазами:
- Так я же нарочно. Разве же я за белых? Спроси хоть у Мишки-пионера.
- Мне в школьном отряде не больно понравилось, - сказал немного погодя Яшка. - Вот в других отрядах хоть на лето в лагеря уходят, в лес. А в школьном девчонок больше. И всё стихи там учат, про школу да про ученье. Я походил, походил да и перестал. Какие же могут быть летом стихи! Летом рыбу ловить надо, или змея пускать, или гулять подальше.
- А меня в школьный отряд вовсе не приняли. Сережка Кучников нажаловался на меня, будто бы я у Семенихи груши пообтряс. Ябеда такой выискался, а сам когда в прошлом году нечаянно у Гавриловых снежком окно разбил, то и не сознался, а на Шурку подумали, - его мать и выдрала. Тоже этак разве хорошо делать?
- Ничего! Вот к зиме лесопилка опять заработает, в тамошний отряд и запишемся. Там веселые ребята. Там ежели и подерутся иногда, то ничего. Ну подрались - помирились. Разве без этого мальчишкам можно? А в школьном отряде - чуть что - сразу обсу-ужда-ают!
Яшка сердито плюнул и поднялся:
- Идти надо. Ты посиди еще, а я наверх - Волку за водой сбегаю.
Вернулся Яшка минут через десять. Лицо его было озабоченно.
- Гляди-ка, - сказал он, протягивая ладонь.
- Ну, чего глядеть-то? Окурок...
- А как он в верхнюю комнату попал?
- Так, может, это давнишний, - неуверенно предположил Валька. - Может, это еще от старого режима остался.
- Ну нет, не от старого. Вон на нем написано "2-я госфабрика".
- Тогда, значит, это Степкины ребята поверху уже шныряли. Я знаю, у них Сережка Смирнов тайком курит.
- Конечно, они, - согласился Яшка. Но тут он посмотрел на окурок, по которому золотом было вытиснено "Высший сорт", покачал головою и сказал: - А только с чего бы это Сережка Смирнов закурил вдруг такие дорогие папиросы?
Мальчуганы посмотрели, недоумевая, друг на друга. Потом крепко привязали Волка, наказали ему молчать, И, быстро выбравшись, побежали домой.
VII
Дергач затянулся дымом цигарки, свернутой из махорки, принесенной Яшкой, и, тыкая пальцем на Вальку, спросил:
- Так это он тебе набрехал, что я козла съел? Скажет тоже! Козел-то еще и сейчас в овраге лежит - ногу он себе сломал. Я ему еще клок травы сунул, чтобы не издох с голоду.
- Дергач, - спросил после некоторого колебания Яшка, - а где ты живешь?
Дергач усмехнулся:
- Сам при себе живу. Где на ночь приткнусь, там наутро и проснусь.
- А у тебя родные есть?
- Есть, да далеко лезть.
Яшка, сбитый с толку такой манерой отвечать, сказал укоризненно:
- И зачем ты, Дергач, огрызаешься! Мы ведь тебе не допрос делаем, а ежели спрашиваю я, то по дружбе.
Дергач все еще недоверчиво посмотрел исподлобья на ребят и ответил уклончиво:
- А кто вас знает, по дружбе ли, или еще почему. Я как-то в Ростове под мостом жил. Подсел ко мне какой-то хлюст. Этакий же, как и я, рвань рванью. Колбасой угостил, папироску дал. Ну, то да се, и начал про мою жизнь расспрашивать. Я ему сдуру возьми да и расскажи. И как от отца с матерью в голодные годы потерялся, и какой я губернии, какой местности, чем живу. Даже про случай, как мясную лавку обокрали, и то рассказал. Дня этак через три подходит ко мне сам Хрящ да как хлоп по шее! А сам газету мне в лицо тычет. "Ты, говорит, чего это язык распустил?!" А я грамоту знаю. Посмотрел я в газету и ахнул. Мать честная! Все до слова, что я говорил, в газете напечатано - и кличка, и имя, и откуда родом, и, главное, про мясную лавку. Здорово тогда избил меня за это Хрящ.
- Мы не напечатаем в газету, - испуганно отталкивая от себя такое обвинение, заговорил Валька. - Мы даже ни строки не напечатаем. Я даже не видел никогда, как это печатают, и он не видел тоже.
Дергач лежал на спине и о чем-то думал. Так, по крайней мере, решил Яшка, потому что, когда человек лежит, уставившись глазами в звездное небо, он не может, чтобы не думать.
- Дергач, - спросил неожиданно Яшка, - а кто он тебе?
- Какой "он"?
- Хрящ.
При упоминании этого имени Дергач весь как-то дернулся, быстро повернулся и спросил, недоумевая и озлобленно:
- Какой еще Хрящ?
- Да ты же сам только что про него говорил.
- А-а... разве говорил? - опять повертываясь на спину, рассеянно проговорил Дергач. - Так... человек один... У-ух, и человек! - Тут Дергач приподнялся, облокотившись на локти, лицо его перекосилось, и, отшвыривая окурок, он добавил едко: - У-ух, и негодяй... ух, и бандит!
- Настоящий? - широко раскрывая удивленно-любопытные глаза, спросил Валька и добавил с нескрываемым сожалением: - А я вот ничего не видел - ни графа живого, ни бандита настоящего.
Дергач презрительно пожал плечами:
- А я и графа видел.
- Живого?
- Конечно, не дохлого.
Валька, как и всегда в моменты возбуждения, зажмурил глаза и, проникшись невольным уважением к оборванцу, сказал с плохо скрываемой завистью:
- И счастливый же ты, Дергач, что все видел.
Дергач посмотрел на Вальку удивленно, пожалуй, даже сердито:
- Ух, кабы тебе этакое счастье, завыл бы ты тогда, как перед волком корова! Нет, уж не приведись никому этакого счастья... Эх, кабы мне... - Тут Дергач махнул рукою и замолчал.
И опять Яшке показалось, что на душе у Дергача есть какое-то большое, невысказанное горе. И не зная, собственно, к чему, он положил руку на плечо Дергачу и сказал:
- Ничего, Дергач! Может быть, как-нибудь все и обойдется.
Дергач отшатнулся было, но, встретившись глазами с серьезно-дружеским взглядом мальчугана, склонил слегка голову и ответил как-то приглушенно:
- Хорошо бы, если все обошлось, да только не знаю.
И с этого вечера между Яшкой и Дергачом протянулась нить необъяснимо крепкой дружбы.
VIII
Идея Дергача была прямо-таки гениальна. Посвященный в тайну мальчуганов и их затруднения с доставкой продовольствия Волку, он быстро нашел выход.
На рассвете можно было видеть Яшку и Вальку в саду, возле старой бани. Они торопливо выносили оттуда большой чугунный котел, в котором мать разводила обыкновенно щелок для стирки белья.
То обстоятельство, что котел этот ребята потащили не через двор, а перевалили его прямо через забор к огородам, показывало, что все это делается без ведома домашних.
Выбравшись на тропинку, мальчуганы подхватили котел за ручки и поспешно скрылись в кустах.
Если бы проследить их дальнейший путь, то можно бы было видеть их пробегающими мимо мусорной свалки и исчезающими в провале глубокого пустынного оврага. Здесь было тихо и безветренно, только жужжанье неуклюжих шмелей да неумолкаемый рокот веселых кузнечиков заполняли утреннюю тишину.
Ребята остановились передохнуть.
- Ну и ловко же мы справились! Надо ведь было этакую махину вытащить. А к вечеру мы опять обратно стащим, и все будет шито-крыто.
- Вечером-то труднее будет, Яшка, народу больше.
- Ничего, справимся как-нибудь! Ну, пойдем.
Они свернули в одно из бесчисленных ответвлений русла оврага и вскоре увидали дымок костра и Дергача, деловито хозяйничавшего возле огня.
Дергач держал в руке нож и пучком сырой травы обтирал окровавленное лезвие. Рядом лежала только что содранная козлиная шкура и разрезанная на части туша.
- А я уж думал, что вы не придете, - сказал приблизившимся ребятам Дергач. - Смотрите-ка, как я мясо разделал. Тут теперь Волку на неделю хватит. Надо проварить только покрепче да соли больше бухнуть, чтобы не испортилось. Ну, давайте за работу, живо!
Дергач распоряжался умело и уверенно. Валька был командирован собрать хворост. Яшка камнем вбивал стойки для котла, а сам Дергач обчищал от сучьев перекладину.
- Ребята! - возбужденно говорил Валька, бросая на землю огромную кучу хвороста. - А внизу ящериц сколько! Огромные есть, давайте потом наловим.
- Можно потом наловить, а сейчас давай подбрасывай, распаливай огонь.
Пламя, яростно пожирая сухую листву подброшенных веток, высоко взметнулось и полыхнуло теплом на лица мальчуганов, и без того раскрасневшиеся.
В котел, наполненный водою из соседнего ручья, наклали куски мяса и высыпали чуть не целый фунт соли.
- Так... готово теперь. С нее Волк так разжиреет, что скоро с теленка станет.
Завалились все на траву. Солнце высушило уже росу. Пахло мятой, полынью и медом.
Лежали сначала молча. Высоко в небе звенели беспечные, счастливые жаворонки, да где-то далеко в стороне мычало выгнанное на луга стадо.
- Валька! - лениво сказал, не поворачивая головы, Яшка. - Я нашел карточку-то... Ну, какую! С пальмой, которую я тебе показать обещал.
- А ну дай.
Валька приподнялся, рассматривая выцветшую фотографию, и лицо его приняло несколько разочарованное выражение.
- Ну уж! Этакую пальму-то я в трактире видал через окошко, только не знал, что пальмой называется. А граф-то так себе, какой-то вертлявый, только нос вперед крюком выдался да подбородок четырехугольный.
- Это у них в семье все такие. Батька говорил, что у всего ихнего рода этакие носы, как у ястребов, так уж по наследству пошло.
- А ну дай, я посмотрю! - отозвался Дергач, гревшийся на солнце.
Он поднес фотографическую карточку к глазам и в ту же секунду слегка вскрикнул и быстро перевернулся.
- Змей! - испуганно вскакивая, взвизгнул Валька.
Яшка подпрыгнул тоже.
Но Дергач не шевельнулся, схватил фотографию обеими руками и жадно впился в нее глазами.
- Где змей? Чего ты врешь, дурак? - рассердился на Вальку Яшка. - Я вот тебе дам затрещину, чтобы знал, как спугивать.
Валька виновато заморгал глазами:
- Так разве же это я! Это же Дергач... чего он как ужаленный вертанулся.
Яшка с удивлением посмотрел на Дергача. Лицо того было взволнованно, и глаза блестели.
- Кто это? - спросил Дергач, показывая на карточку.
- Это... это граф здешний... то есть сын графов. Их в революцию разгромили. А где Волка-то мы прячем - это ихняя усадьба была.
- Вон оно что! - пробормотал Дергач, засовывая карточку в карман. И, отвечая на Яшкин вопросительный взгляд, добавил: - Потом отдам!.. А ну-ка, чего мы заканителились! Огонь чуть не погас. Давай хворосту.
Долго - почти весь день - возились в овраге ребятишки. Собирали сучья, играли в колышек, поймали внизу четырех ящериц и завязали их занятно в тряпицу.
Только что окончили варить козлятину, как Валька, разыскавший поверху дикую малину, кубарем скатился вниз.
- Ребята, - прошептал он взволнованно, - по тропке из леса Степка, Мишка и Петька идут... должно быть, за грибами ходили. Вот бы накрыть их!
- Нет, - ответил Яшка, перебарывая в себе желание отколотить своих заклятых врагов. - Ежели мы вдвоем выскочим, то они набьют нас, потому что их больше. А ежели с Дергачом, тогда они узнают и всем расскажут, что мы с ним заодно.
- Дай я один пойду, - задорно предложил Дергач, и, схватив палку, он, как ящерица, начал пробираться наверх.
Валька и Яшка забрались к краю оврага и, чуть высунув головы, приготовились наблюдать, а на крайний случай, уже невзирая ни на что, прийти на помощь товарищу.
Дергач остановился за кустом У тропки и стал караулить. Едва Степкина компания приблизилась, Дергач вышел и, чуть расставив ноги, загородил им дорогу.
Столь неожиданное появление опасного противника заставило остолбенеть мальчишек. Но, сообразив тотчас же, что их трое, а он один, они решили защищаться.
- Бросай корзину! - крикнул Дергач вызывающе.
Вместо ответа Степка поставил корзину и наклонился за камнем; остальные двое сделали то же.
- А, так вы вот как! - рассерженно крикнул Дергач, и, оглушительно засвистев, он бросился с поднятой палкой на врагов.
- Кровь! - в ужасе крикнул вдруг кто-то, разглядев красные руки Дергача.
И, вероятно предположив, что страшный Дергач только что совершил кровавую расправу над каким-либо путником, все трое, не дожидаясь, пока и их постигнет та же участь, в панике бросились бежать, преследуемые издевательским свистом Дергача.
- Видал, - восхищенно завопил Валька, - как он один на троих! Ой! Ой! Как хорошо, Яшка, что мы сдружились с Дергачом! - И Валька вне себя от восторга принялся кататься по траве.
Дергач спустился к костру, молча бросил захваченную корзину и опять лег.
- Как это ты их здорово! - сказал Яшка, подсаживаясь рядом.
Дергач слегка улыбнулся, махнул рукой, как бы говоря, что не стоит о таком пустяке разговаривать, и опять, вынув фотографию, принялся ее рассматривать. Яшка высыпал грибы на траву, а старую корзинку кинул в огонь.
- Зачем ты?
- Нельзя же с ихней корзиной домой возвращаться, узнать могут. А грибы мы потом ссыпем в опростанный котел и домой стащим, а там в свои лукошки пересыпем.
1 2 3 4 5 6 7 8