Роберт Ирвин Говард
Живущие под усыпальницами

Роберт Говард
Живущие под усыпальницами

Среди ночи меня разбудил бешеный стук в дверь. Удары были столь сильны, что казалось, вот-вот расколются филенки.
– Конрад! Конрад! – вопили за дверью. – Ради Бога, пустите меня! Я видел его!
– Похоже, это голос Джоба Кайлза, – с тревогой произнес Конрад, вскочив с дивана. – Оставьте в покое дверь! – крикнул он, ища в потемках шлепанцы. – Я иду!
– Быстрее! Ради Бога! – надсаживался Джоб. – Я видел демона!
Конрад включил свет и распахнул дверь. За ней едва держался на ногах Джоб Кайлз – угрюмый старик, живущий по соседству. С ним, обычно скрытным и сдержанным, произошла разительная и жуткая перемена. Редкие волосы дыбились, лицо заливал пот; его трясло как в лихорадке.
– Боже мой, Кайлз! Что с вами случилось? – воскликнул Конрад. – У вас такой вид, будто вы только что повстречали призрака.
– Призрака?! – Пронзительные вопли перешли в истерический хохот. – Демона из преисподней, вот кого я видел! Он стоял за моим окном! И смеялся! Боже, как он смеялся!..
– Кто смеялся? – перебил Конрад.
– Мой брат Джонас! – закричал Кайлз.
Конрад был ошеломлен. Джонас, брат-близнец Джоба, умер неделю назад. Мы с Конрадом видели его тело в усыпальнице, что возвышалась над пологими склонами Дагота. Я помнил, как ненавидел скрягу Джоба его брат, промотавший свою долю наследства и влачивший жалкое, одинокое существование в полуразрушенном фамильном особняке у подножия Дагота. Вся злоба, кипевшая в его душе, сосредоточилась на расчетливом брате, живущем в долине, в собственном благоустроенном доме.
Чувство было взаимным. Даже когда Джонас лежал при смерти, Джоб с большой неохотой согласился навестить брата. Случилось так, что у ложа умирающего не осталось никого, кроме Джоба. Сцена приближения смерти, видимо, была столь ужасна, что Джоб не выдержал и пулей вылетел из комнаты. Лицо его было серым как пепел, а вслед ему несся жуткий кудахчущий смех, внезапно перешедший в предсмертный хрип...
И вот старина Джоб стоит перед нами, дрожа и обливаясь потом, и снова, и снова повторяет имя брата.
– Я его видел! Нынче я засиделся допоздна. Только решил лечь спать и погасил свет, как вдруг увидел его лицо в лунном свете за окном... Перед смертью он клялся, что вернется из ада и утащит меня с собой! Он не человек! Я давно это подозревал! С тех пор, как он вернулся с Востока. Он – демон в человеческом обличье! Вампир! Он замыслил уничтожить меня! Душу и тело!
Мы с Конрадом лишились дара речи. Напрашивалась мысль: Джоб Кайлз сошел с ума. Ничего не соображая от страха, он яростно тряс Конрада за отвороты халата.
– Я должен идти в склеп! Ничего другого не остается! – в отчаянии кричал старик. – Я должен собственными глазами увидеть труп! Вы пойдете со мной? Я боюсь идти один. Вдруг он подстерегает меня где-нибудь за изгородью или деревом, лежит и ждет.
– Это нелепо, Кайлз, – отрезвляюще сказал Конрад. – Джонас мертв. Вам приснился кошмар.
– Кошмар? Приснился?! – Голос вновь сорвался на визг. – С тех пор, как я стоял у смертного одра злодея и выслушивал проклятия, меня не оставляют кошмары. Но я не спал! Сна у меня ни в одном глазу! Я видел своего брата-демона наяву! Это чудовище маячило за окном и глядело на меня!
Джоб стонал и заламывал руки. Гордость, самообладание, высокомерие – все смыл животный парализующий страх. Конрад взглянул на меня, но мне было нечего посоветовать. Происходящее смахивало на дурной сон, и лишь одно казалось очевидным: надо немедленно вызвать полицию и отправить старика в ближайшую лечебницу для душевнобольных.
Будто уловив наше смятение, Джоб завопил:
– Думаете, я свихнулся! Я в здравом уме, как и вы. Но пойду в склеп даже в одиночку. Если вы меня оставите, кровь моя падет на ваши головы! Идете?
– Подождите. – Конрад стал поспешно одеваться. – Мы пойдем с вами. Полагаю, вы избавитесь от галлюцинаций лишь в том случае, если увидите вашего брата в гробу.
– Именно! – Старый Джоб грозно захохотал. – В открытом гробу! Зачем, спрашивается, он приготовил гроб без крышки и перед смертью распорядился, чтобы его не закрывали?
– Он всегда слыл чудаком, – предположил Конрад.
– Он всегда был демоном! – рявкнул Джоб. – Мы с юных лет ненавидели друг друга. Когда он промотал свою часть наследства и вернулся без гроша в кармане, его, видите ли, возмутило, что я не поделился с ним своим состоянием, нажитым с таким трудом! Черный пес! Дьявол из преисподней!
– Скоро мы убедимся, что он преспокойно лежит в гробу, – заметил Конрад. – О'Доннел, ты готов?
– Да, – ответил я, пристегивая кобуру с «сорок пятым».
Конрад рассмеялся.
– Не забыл службу в Техасе, а? – поддразнил он. – Если понадобится, будешь стрелять даже в призрака?
– И не говори, – улыбнулся я. – Не люблю ходить по ночам без этой штуковины.
– Против вампира пистолет бесполезен, – мрачно произнес Джоб, – годится лишь одно оружие – добрый кол, вонзенный в черное сердце.
– О небо! – хохотнул Конрад. – Джоб, вы серьезно?
– Почему бы нет? – В глазах старика вспыхнул огонек безумия. – Ведь жили на земле вампиры в былые времена... Да и сейчас они остались – в Европе, на Востоке... Помню, как брат похвалялся познаниями в черной магии. Я подозреваю, перед смертью он испытал на себе один из проклятых колдовских рецептов. Он обещал вернуться и забрать меня в преисподнюю!
Мы вышли из дома и пересекли лужайку. Эта часть долины была малонаселенной, лишь в нескольких милях к югу сияли городские огни. Западнее раскинулось поместье Джоба, примыкавшее к владениям Конрада; темный дом безмолвно и мрачно возвышался над деревьями.
Дом – единственная роскошь, которую позволил себе старый скупердяй. На севере, в миле от нас, текла река, а на юге виднелись угрюмые очертания низких, округлых холмов – каменистые, поросшие кустарником склоны Дагота. Странное название! Оно не принадлежало ни одному из индейских языков, хотя, по слухам, впервые так назвал эти холмы краснокожий. Здесь почти никто не жил. На обращенных к реке склонах располагались фермы, но в самих долинах слой почвы оказался слишком тонок, слишком много там было камней и скальных обнажений. Менее чем в полумиле от поместья Конрада высилось обветшалое строение, в течение трех столетий там жили Кайлзы. Во всяком случае, каменной кладке было лет триста, хотя сам дом не раз перестраивался.
Ночь выдалась ветреная и темная. Облака застили луну. Ветер завывал среди деревьев, принося странные звуки, искажая наши голоса. Мы шли к усыпальнице, приютившейся у вершины самого высокого холма. Ниже находилась ровная площадка, на которой стоял дом Кайлзов. Обитатель гробницы словно смотрел на свои бывшие владения, некогда занимавшие пространство от водораздела до реки. И всего-то от них осталось – полоска земли, взбегающая на холм, дом на одном ее конце и склеп на другом.
Как я упоминал, холм, на котором стояла гробница, возвышался над остальными. Наш путь вел по пологому, заросшему густым кустарником склону. Когда мы приблизились к гребню, Конрад спросил:
– Почему Джонас построил гробницу так далеко от фамильных склепов?
– Джонас тут ни при чем, – буркнул Джоб. – Гробницу соорудил наш предок, старый капитан Джекоб Кайлз, и с той поры этот холм называют Пиратским. Дело в том, что капитан был пиратом и контрабандистом. При жизни он почти не выходил из усыпальницы, а особенно любил бывать здесь по ночам. Но так и не занял ее после смерти. Он погиб в море, смертью воина. С утеса, что сейчас над нами, он слепил, не покажутся ли враги. Вот почему скалу по сей день называют Башней Контрабандиста. К тому времени, когда Джонас поселился в старом доме, гробница почти развалилась, и пришлось ее восстанавливать. Мой брат прекрасно понимал, что не найдет покоя в освященной земле. Он тщательно подготовился: заново отстроил гробницу, заказал открытый гроб...
Я был не в силах сдержать дрожь. Мрак, облака, затмевающие щербатую луну, разноголосый вой ветра, хмурые холмы и жуткие слова нашего спутника – все это разбудило мое воображение, населило ночь неведомыми тенями. Я нервно оглядывался на кусты, совершенно черные в едва проникающем сквозь облака свете луны, и ловил себя на мысли, что мне совсем не хочется быть в такой близости от отвесных скал легендарной Башни Контрабандиста, которая торчит из мрачной гряды, словно бушприт.
– Я не девчонка, чтобы бояться теней, – бормотал Джоб. – Я видел в окне его лицо, освещенное луной. В глубине души я всегда верил, что мертвецы разгуливают по ночам... Что это?
Он застыл как вкопанный. Мы инстинктивно напрягли слух. Ветер шумел в ветвях, шелестела высокая трава.
– Ветер, – пробормотал Конрад. – Он искажает звуки...
– Нет! Говорю вам, нет! То был...
Ветер донес пронзительный крик, в нем звучали смертельный ужас и мука.
– Голос брата! – завопил Джоб. – Он зовет меня из преисподней!
– Откуда кричали? – спросил Конрад.
– Не знаю. – По моей коже бегали мурашки. – Может, сверху... или снизу. Странный какой-то крик, приглушенный.
– Объятия могилы и тесный саван не дают ему кричать громче! – визгливо объяснил Джоб. – Ему не лежится на раскаленных жаровнях ада, вот он и кричит! Хочет, чтобы я разделил его участь! Вперед, друзья мои! В гробницу!
– Все там будем рано или поздно, – пробормотал Конрад, и от этого мрачного комментария мне не стало уютней.
Мы едва поспевали за Кайлзом, почти теряя из виду тощую фигуру старика. Он вприпрыжку подбежал к приземистому строению, похожему на тускло поблескивающий череп.
– Ты узнал голос? – обратился я к Конраду.
– Трудно сказать. Ты правильно заметил, он был как бы приглушенный. Может, проделки ветра. К тому же ты сочтешь меня ненормальным, если я скажу: кричал Джонас.
– Не решу, – пробормотал я. – Вся эта история – безумие, но сейчас я готов поверить во что угодно.
Поднявшись к гробнице, мы остановились перед массивной железной дверью. Усыпальница стояла на пологом склоне, покрытом густой растительностью. В расположении мрачного мавзолея мне виделся зловещий умысел, словно фантастические видения ночи подхлестнули воображение строителя. Конрад направил луч фонарика на обветшалый фасад.
– Дверь давно не отворяли, – заметил он. – Замок на месте. Взгляните: щеколда густо обвита паутиной. Кроме того, если бы кто-нибудь входил в гробницу или выходил, трава была бы примята.
– Что для вампира двери и запоры! – плачущим голосом произнес Джоб. – Он проходит сквозь толстые стены, как призрак. Я же говорил вам: не успокоюсь, пока не войду туда и не сделаю того, что должен сделать. У меня есть ключ...
Он достал большой старинный ключ и сунул в замочную скважину. Раздался скрежет ржавого железа и скрип петель. Джоб отпрянул, будто ожидая, что из-за двери на него бросится привидение.
Мы с Конрадом заглянули в усыпальницу. Должен признаться, я попятился, настолько мне стало не по себе.
Но внутри была тьма египетская. Конрад хотел включить фонарик, но Джоб остановил его. К старику отчасти вернулось самообладание.
– Дайте фонарь. – В его голосе звучала мрачная решимость. – Я пойду один. Если он вернулся в склеп и опять лежит в гробу, я сумею с ним справиться. Ждите здесь. Если услышите мой крик или звуки борьбы, спешите на помощь.
– Но... – Конрад хотел возразить.
– Не спорьте! – рявкнул старый Кайлз. – Я должен сделать это сам!
Он выхватил фонарь из руки Конрада и, достав из-под пальто два каких-то предмета, шагнул в гробницу и затворил за собой дверь.
– Ей-богу, он спятил! – Мне было очень неуютно. – Зачем он настаивал, чтобы мы сопровождали его, если вошел в склеп один? Ты заметил, как у него блестят глаза? Явный признак безумия.
– Не уверен, – ответил Конрад. – Нас разделяет всего несколько футов. Видимо, он нарочно не пустил нас. Ты заметил, что он принес с собой?
– По-моему, деревянный колышек и небольшой молоток. Зачем ему молоток, ведь гроб без крышки?
– Ты прав! – оборвал меня Конрад. – Какой же я дурак, что не сообразил раньше! Вот почему он потребовал, чтобы мы остались здесь. Он не шутил, когда нес всю эту галиматью о вампирах. Помнишь его намеки, О'Доннел? Он хочет вонзить кол в сердце брата! Пошли. Я не позволю ему надругаться над...
В это мгновение в гробнице раздался крик, который, наверное, будет звучать у меня в ушах до самой смерти. Мы застыли на месте, но едва успели собраться с духом, как послышался топот ног, тяжелый удар в дверь, и из склепа, как летучая мышь из врат ада, вылетел Джоб Кайлз.
Он растянулся у наших ног. Фонарь упал на землю и погас. Железная дверь осталась распахнутой, и мне почудилось, что там, во тьме, кто-то скребется. Но все мое внимание обратилось к несчастному, который корчился у наших ног.
Выскользнувшая из-за темной тучи луна осветила его лицо. Мы невольно вскрикнули: не лицо, а маска ужаса. В глазах угасал рассудок, губы кривились. Конрад встряхнул старика.
– Кайлз! Господи, что с вами?
В ответ Джоб тихонько заскулил. В бессвязном лепете безумца мы разобрали лишь несколько слов:
– Тварь... тварь в гробу!
Едва он это произнес, как глаза его закатились, губы растянулись в бессмысленную улыбку, тело скорчилось и застыло.
– Мертв! – прошептал Конрад.
– Ран на теле не видно, – пробормотал я, потрясенный до глубины души.
– Их нет... Нигде ни капли крови.
– В таком случае... – Пришедшие мне в голову мысли казались столь страшными, что я не отважился высказать их вслух.
Мы взглянули на полоску тьмы, обозначившую вход. С воем, словно кричали торжествующие демоны, налетел ветер, прижал траву к земле. Конрад выпрямился и расправил плечи.
– Одному Богу известно, что таится в этой дьявольской могиле, – сказал он. – Но мы должны войти и все выяснить. Старик стал жертвой собственного страха. Наверное, у него было слабое сердце. Ты идешь со мной?
Нет ничего страшнее невидимой и неведомой угрозы. Но я кивнул, выражая согласие. Конрад поднял фонарь и удовлетворенно хмыкнул – тот был в исправности. Осторожно, как к логову змеи, мы приблизились к гробнице.
1 2 3