– перебил Потапова полковник.
– Я считаю это его серьезной ошибкой, – ответил Потапов, – ведь речь идет о раскрытии не только фамилии, но и внешности.
– Я думаю иначе, – сказал полковник Астангов. – Такой опытный диверсант не мог не знать, к чему ведет раскрытие фамилии. Вспомните, какую хитрейшую отмычку придумал он к сердцу Гурко. Абсолютно безошибочный и тонкий ход! И вдруг он же не продумал шага с фамилией. Невероятно. Нет, товарищи, он жертвовал раскрытием фамилии ради приобретения надежной явки на первое, самое трудное для него время. Все это рассчитано с начала до конца, и со всех точек зрения нам лучше думать именно так, а не обольщать себя его ошибками… Продолжайте, Потапов.
Потапов помолчал, обдумывая то, что сказал Астангов, и продолжал:
– И все же на этом этапе им допущены бесспорные ошибки. Сознание этих ошибок, очевидно, и заставило его исчезнуть столь поспешно. Теперь я хочу изложить план дальнейших действий своей оперативной группы…
– Подождите минуточку, – снова перебил Потапова полковник. – Мне хочется обратить ваше внимание на две поучительные детали в ходе операции. Случай ли помог нам найти мастера Горбылева и Адалию Петровну Гурко? Нет, товарищи, и здесь я должен отдать должное майору Потапову. Это он настоял на проверке артелей и наткнулся на Горбылева. И дальше он проявил подлинно чекистское внимание к мелочам. Он помнил, что шофер Вольского о костюме расспрашиваемого его человека сказал: «брюки в сапоги» и не пропустил мимо ушей эту же фразу в рассказе Горбылева. Видите? То, что могло бы показаться случайностью, на самом деле явилось результатом умной работы. Запомните это, товарищи!
Потапову, конечно, было приятно услышать это, но он с нетерпением ждал, когда полковник заговорит не о прошлом, а о будущем. Ведь пока они ведут этот разговор, Окаемов действует, и его надо искать каждый час, каждую минуту. Точно угадав нетерпение Потапова, полковник Астангов сказал:
– Здесь мы подводим черту под сделанным и займемся тем, что нам предстоит. А предстоит, я уверен, самое трудное… Прошу вас, Потапов, доложите ваш план.
В обсуждении плана приняли участие все кроме Астангова и Гончарова. Полковник слушал, что говорили другие, делал какие-то записи и незаметно посматривал на мрачного Гончарова, который, казалось, вообще ничего не слышал.
– План хороший, – сказал наконец Астангов. – Были и толковые замечания товарищей.
Он замолчал, и Потапов с тревогой заметил, что на лице полковника появилось выражение, с каким он обычно говорит колкости.
– Жаль только, что мы не можем согласовать этого плана с Окаемовым, а он как раз может нарушить его стройность. В плане, иными словами, я вижу один существенный недостаток – при всей своей обстоятельности в нем не выделено то главное, чем мы должны заняться завтра… Нет, не завтра, а сегодня… – Астангов посмотрел на часы. – Товарищ Гончаров, меня тревожит ваше настроение. (Гончаров вздрогнул и хотел встать.) Сидите, сидите. Дело в том, что ваш участок, товарищ Гончаров, сегодня, именно сегодня, главный. Вам не удалось отменить отдых поисковой группы на воскресенье?
– Полностью не удалось: мне поздно сообщили ваше приказание. Но человек двадцать будут работать.
– Двадцать… – Полковник помолчал. – Вот что, Потапов: сейчас же вместе со всей своей группой поезжайте в Черный бор. Дело в том, товарищи, что, по всем объективным данным, Окаемов сейчас бросится к своей базе. Плохо, что сейчас лето – оно дает Окаемову возможность существовать без кровли и маневрировать временем. Словом, или теперь же, или немного переждав, он пойдет к своей базе, и поэтому Черный бор сейчас для нас самый главный объект. Это бесспорно, и это следовало подчеркнуть в плане операции. Мы же помним, что у Окаемова с собой был только портфель с бумагами. Это значит, что без того, чтобы воспользоваться базой, он обойтись не может.
– Снимем наблюдение и за институтом? – встревоженно спросил Потапов.
– Эти дни за институтом посмотрит группа капитана Орлова. – Астангов усмехнулся: – Надеюсь, вас это не обидит? Товарищ Гончаров, карта Черного бора у вас с собой?
– Всегда.
– Тогда сделаем так: все кроме Потапова и Гончарова свободны. Час на сборы…
Когда сотрудники опергруппы вышли, Астангов взял у Гончарова карту я расстелил ее на столе:
– Давайте продумаем, как перекрыть все подходы к Черному бору. Ваши предложения, товарищ Гончаров.

2

Окаемов, считая, что из тревожной ситуации он вышел вовремя, действовал довольно смело. Несколько дней после ухода от Гурко он прожил в дачной местности, ночуя под открытым небом, затем вернулся в город, купил на вокзале билет до станции, следующей после Лесной, и сел в поезд. Он решил, что безопаснее всего добраться до Черного бора именно поездом, в котором всегда едет много народу.
В поезде ему сразу же повезло – он оказался в вагоне, в котором ехала бригада эстрадных артистов. Окаемов мгновенно сообразил, что эта веселая компания может ему пригодиться, и уселся среди артистов. В два счета он перезнакомился со всей бригадой, подкупив артистов своим наивным восторгом по поводу того, что он первый раз в жизни разговаривает с артистами. Еще одна удача – выяснилось, что артисты едут с концертом на станцию Лесную. Почтенная эстрадная дама, жизнь которой началась явно на заре нашего века, заводя глаза под лоб, пояснила Окаемову, что она – иллюзионный номер.
– Что это значит? – с детской заинтересованностью спросил Окаемов.
– Я могу сделать все, что захочу, – игриво ответила дама.
– Как же это так?
– Аппаратура… – таинственно произнесла дама и показала на задвинутый под лавку объемистый, обшарпанный чемодан.
«Пригодится эта аппаратура и мне», – заметил про себя Окаемов и заговорил с руководителем бригады – маленьким ушастым человечком в кожаной курточке на молнии. Узнав, что Окаемов едет до станции Лесной, ушастый человечек доверительно взял Окаемова за руку и, воровато оглянувшись, быстро произнес:
– Можем обслужить.
– Как – обслужить? – не понял Окаемов.
– Отлично. Вы в каком учреждении работаете?
– В школе, – без запинки ответил Окаемов.
– Прелестно! – пискнул человечек. – Школьный коридор – это же изумительная площадка! Парты выносятся в коридор, и публика сидит, как на уроке. Хе-хе-хе! Вы, как только приедете, шепните своим людям – есть, мол, концерт. Отличный, веселый эстрадный концерт. Билеты по десяти целковых – дешевле пареной репы. Получите свою сотнягу. Понимаете? Искать нас надо в клубе поселка Лесного. У нас там плановый концерт. А вам мы дадим гала-представление из трех отделений. А после концерта посидим, песни попоем… – Ушастый человечек потер ручками. – Понимаете?
Окаемов рассмеялся:
– Вон как это делается. Ну что ж, я непременно скажу. Искать вас, значит, в клубе? Прекрасно… – Окаемов мгновенно сообразил, как он в дальнейшем поступит. – А можно мне посмотреть ваш концерт? Я же должен знать, что буду предлагать. Верно?
– О чем разговор? – подпрыгнул ушастый. – Вы наш почетный гость, и точка. Не волнуйтесь – концерт первый сорт!..
Рядом с железной дорогой стелилось шоссе. Поезд то и дело обгонял разукрашенные лентами повозки и грузовики с празднично одетыми людьми. В открытые окна вагона влетали песни, переливы гармошек. В этот день в деревнях отмечался старинный народный праздник в честь прихода лета. У Окаемова был расчет и на это – чем больше народа на дорогах и тропках, тем легче ему будет прятаться. У артистов эстрады на этот праздник был свой, узкопрофессиональный взгляд. Дама-Иллюзион, проводив жадным взглядом вереницу переполненных людьми грузовиков, всплеснула пухлыми руками:
– Что делается? В такой праздник ехать с одним плановым концертом. Это же безобразие! – Говоря это, она презрительно смотрела на ушастого человечка.
Тот, видимо, чувствовал себя виноватым и, точно отмахиваясь от взгляда дамы, вертел ушастой головой…
Поезд подходил к станции Лесной. Артисты с чемоданами толпились у выхода. Среди них был и Окаемов. Он держал в руках тяжеленный чемодан дамы-Иллюзион, которая стояла рядом, многозначительно заглядывая в глаза Окаемову.
На перроне артистов встретил заведующий клубом, который повел их, минуя вокзал, в поселок.

3

На станции Лесной, кроме артистов, никто не сошел… Гончаров подождал, пока ушел поезд, и на машине поехал к Потапову, который ждал его в избушке лесника на окраине Черного бора.
Потапов встретил его у поворота дороги к бору. Они отпустили машину и присели на лугу под шатром могучего дуба.
– Ну что?
– Ничего. Концерт приехал.
– Что еще за концерт?
– Бригада эстрадников. Сегодня в Лесном концерт.
– Понимаешь, Павел… – Потапов положил руку на колено Гончарова, – мне нынешние сутки кажутся самыми ответственными. А завтра, когда в бору снова будет действовать твоя поисковая группа, нам будет полегче.
– А я, как на зло, поисковую группу ослабил именно в этот день, – огорченно сказал Гончаров. – Полковник мне этого не простит…
– Ну что ж, люди должны были отдохнуть. – Потапов вынул из кармана карту Черного бора и расстелил ее на коленях. – А здесь подхода к Черному бору нет? – Он показал на зеленый мыс лесного массива с восточной стороны бора.
– Я же говорил: тут почти непроходимые болота. Местные охотники и те обходят это место. А потом, вот тут начинаются лесные разработки лесозавода, где всегда есть люди, которые мной предупреждены. Ты что, не веришь мне, что ли?
Потапов посмотрел на друга:
– Зря нервничаешь, Павел.
– Спокойным мне быть не с чего. Я же знаю, что думает Астангов о моем поиске: доверил, мол, шляпе ответственное дело…
– Полковник отлично понимает всю трудность поиска в таком лесу. Оставим это, Павел… Меня волнует совсем другое. Вот мы расставим посты вокруг бора. Считаем, что подходы к нему перекрыты. А ведь от поста до поста пролеты вон какие большие. Вот тут, например, километров пять – не меньше. А Окаемов не дурак – он может нащупать наши посты и пройти между ними.
– А что, если посты всё время будут находиться в движении? – предложил Гончаров.
– Я уже думал об этом. Есть серьезное «но». Тогда Окаемову легче будет обнаружить посты. Прислушается, отметит проход поста, выждет и войдет в лес.
– Я лично все время буду в движении.
– Кстати, о твоем участке. Все данные говорят, что после высадки Окаемов выходил из Черного бора в направлении на поселок Лесной. Мотоциклиста жители поселка видели, когда он утром въезжал в поселок и был один. И потом, Окаемову заблудиться в таком лесу так же легко, как и нам. В общем, если он пойдет к базе, то сделает все, чтобы пойти тем же путем, каким он уже один раз прошел. Вот я и думаю, что поселок и станция – самая ответственная зона. Смотри, Павел, в оба. Из всей группы я поставил сюда тебя, потому что полагаюсь на тебя, как на самого себя…
Гончаров благодарно посмотрел на друга…
Солнце быстро опускалось за темную громаду бора, из которого уже выползали синие тени, постепенно заливавшие равнину луга перед лесом. Точно приняв вахту от умолкших в лесу птиц, в лугах заскрипел одинокий коростель.
Друзья еще несколько минут посидели молча. Потапов встал:
– Пора, Павел… Желаю тебе успеха. – Он за руку притянул к себе Гончарова и неловко обнял. – Всего…
В клубе уже шли приготовления к концерту. Артисты распаковывали свои чемоданы, развешивая по стенам уборных яркие костюмы. Завклубом сам сидел в кассе, радуясь бойкой распродаже билетов.
Окаемов подошел к руководителю бригады артистов:
– Вот что я решил: чем сидеть мне сложа руки, пойду-ка и договорюсь, с кем надо, о вашем концерте в школе.
– Дело! – Ушастый человечек потер руки. – Только никому, конечно, об этом ни слова. Дело-то левое, понимаете? О концерте должны знать я, вы и тот человек, который дает помещение.
– Понимаю. Можете не беспокоиться…
Окаемов вышел из клуба черным ходом, пробрался в глубь сада и прилег в густом малиннике.
Завклубом, продав все билеты, радостный прибежал за кулисы:
– Полный сбор! Можно начинать!
– Где мы – там всегда полный сбор! – важно сказал ушастый.
– А вы, я вижу, не все в сборе?
– Как – не все? – Ушастый всмотрелся в толпившихся у сцены артистов. – Все, как один. А? – Он наконец догадался, о ком спрашивает завклубом. – Он не выступает. Просто так приехал с нами, воздухом подышать…
Концерт начался в девять часов. Завклубом провел Гончарова в зал, и они стали у дверей. Выступала певица. Прижав руки к груди, она томно пела о свидании с любимым, о луне, о звездах… Гончаров просто не мог это слушать.
– Посторонних среди них нет? – раздраженно спросил он у завклубом.
– Где? – не понял завклубом.
– Среди артистов.
– А? – Завклубом засмеялся: – Одна бражка. Я их уже не первый раз приглашаю…
Не дослушав песни, Гончаров вышел из клуба.
Поселок был погружен в тишину и глухую темень. Бархатное, в звездах небо недвижно раскинулось над уснувшей землей; только Млечный Путь медленно струился через все небо, ссыпая белую пыль на темную гряду леса.
– И ночь, как назло, безлунная, – вслух произнес Гончаров и, держась поближе к домам, пошел на станцию.
Дежуривший на станции сотрудник внезапно возник перед Гончаровым из темноты.
– Пост четырнадцать на месте, – тихо сказал он и пошел рядом с Гончаровым. – Все спокойно. Только парочка влюбленных проследовала.
– Влюбленные? – подозрительно спросил Гончаров.
– Точно, товарищ старший лейтенант. Паренек лет семнадцати и девушка под стать. Про звезды рассуждали. Она себе звезду на всю жизнь выбирала – прямо смех…
– Куда они пошли?
– Вон туда, за водокачку…
Гончаров решил проверить. За водокачкой тропинка перебегала канаву и поднималась на небольшой холм, увенчанный сосной. Оттуда слышались голоса.
Паренек и девушка сидели на корневище сосны, прислонясь к ее стволу. Гончаров притаился в нескольких шагах от них.
– А ты не забудешь меня? – спросила девушка. – Девушек-то на целину вон сколько поехало!..
– Надя, не надо т-так говорить, – чуть заикаясь, сказал паренек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18