У нас родился мальчик, но расшибся, падая с лошади. Это опять были юты. Мы путешествовали, а они напали на нас. Сперва поймали мою жену и прострелили ей голову. Я с мальчиком бежал, но он все равно погиб.
— Плохо дело.
— Ну, несколько лет мы все же жили счастливо… Воспитывали девочку. Она жила с нами четыре, нет, пять лет, а затем мы отдали ее на воспитание в женский монастырь в Мексике. Ей тогда как раз исполнилось тринадцать.
— Так она не твоя дочь?
— Нет. Она из семьи переселенцев. Команчи убили всех ее родных, а ее забрали прямо из фургона. Я отдал за нее четырех лошадей. Она два года оставалась в монастыре, а потом жила у какой-то зажиточной мексиканской женщины и ее мужа, пока те не решили переехать в Испанию. А девочка не захотела отправиться с ними.
Наполнив тарелку, Радиган уселся за стол. Он и не подозревал, что настолько устал. После долгой и утомительной скачки по морозу в теплой комнате его сразу разморило и начало клонить ко сну.
— И что с ней сталось?
Чайлд прочистил горло, и Том подозрительно поглядел в его сторону.
— Что с тобой? Ты заболел?
— Нет. В общем… ну, она едет сюда.
— Что? — от такого известия Радиган моментально проснулся. — Ты совсем спятил? Что мы тут будем делать с девчонкой в самый разгар сражений?
— А куда ей еще деваться? И потом, когда я велел ей ехать сюда, еще ни о каких сражениях и речи не было. Сейчас ей восемнадцать, и она полагает, что я единственный человек, к которому она может обратиться.
Техасец вне себя вскочил на ноги.
— Черт побери, Джон! Что на тебя нашло? Это совсем неподходящее место для девушки. Она ведь тебе даже не родня!
— Почти родня. Писала мне все это время. Ей всегда хотелось вернуться в горы. Понимаешь, мне кажется, кроме меня, у нее никогда не было настоящего отца, хотя я и не очень-то гожусь на эту роль. Она давно ко мне просилась, но я все уговаривал ее оставаться там. Она жила у славных людей, вот я и рассудил, что девушке пора научиться вести хозяйство и всеми прочему.
Радиган места себе не находил. Не стоило, конечно, винить Джона Чайлда, но появление на ранчо девушки, да еще теперь… Если чего и не хватало, чтобы окончательно ухудшить ситуацию, так только этого. Какая бы ни была дурная погода, двое мужчин вполне способны уйти в холмы и скрываться там. У них будет хватать и своих забот, а тут еще придется всю дорогу возиться с женщиной.
— Наверное, мне следовало бы отослать ее в Санта-Фе, — неохотно признал Чайлд, — но ей так хотелось быть со мной… А у нее никогда не было отца.
Том мрачно уставился на Джона, но чувство юмора наконец одержало верх, и он расхохотался.
— Это еще хуже, чем война. С тем бы мы еще сладили. Ну сам посуди, что мы смыслим в женщинах?
Покончив с ужином, он потушил свет и отправился на обход ранчо. Новости означали, что Джон Чайлд должен уйти, а ему придется остаться в одиночестве. При таком положении дел и двоим пришлось бы довольно туго, но одному?
Ни единой минуты Радиган не допускал мысли, чтобы разрешить девушке остаться. Во время войны ранчо не место для индианки, тем более воспитанницы монастыря. Если сражение затянется, то дом не удастся удержать. Им здорово повезет, если они смогут оставаться там хотя бы какое-то время. Но потом придется уходить в горы, иначе им не быть живыми.
Чтобы победить, владельцы ранчо «Р-Бар» должны сломить дух врага и не дать им возможности жить на этой земле. Пока Том и Джон смогут передвигаться, руки у них будут развязаны, и они будут сражаться. Но привязанные к одному месту, они скоро погибнут.
Для Тома Радигана главным принципом ведения войны было нападение. Даже если останется один, он все равно должен нападать. И самого сильного противника можно остановить и вынудить защищаться.
Чтобы обеспечить себе отступление в леса и горы, необходимо побыстрее соорудить тайники с запасами еды и патронов. И завтра же надо начать перегонять скот в дальние долины.
Следующие два дня техасец и его помощник усердно трудились. Они работали с раннего утра до позднего вечера, а перед сном обсуждали дальнейшие планы. Затем появился Джим Флинн.
— У них есть бумаги, — сообщил он. — Они показали документ. Это грамота от губернатора Армильо, передающая им права на старую дарственную Вилласура.
— У него не было никаких прав передавать дарственную. Она не стоит и той бумаги, на которой написана.
— Насчет этого не знаю, но тебе придется убраться отсюда.
— Постановления суда не было. Мои права не обсуждались в суде. Эти люди просто блефуют. Эта земля не принадлежала ни Армильо, ни штату. Он не имел права ее кому-то отдавать. Поверь, меня так легко отсюда не выселить.
— Это мы уже обсуждали, — раздраженно запротестовал Флинн. — Мне тут не нужна война скотоводов.
— Тогда будь так добр, оставь землю мне. Пусть они действуют через суд. Это куда лучший способ отстоять свои притязания, чем нанимать всяких бандитов и пытаться убить настоящего владельца.
— Ты же не можешь доказать, что это именно они.
— А кто же еще? — Радиган кивнул на дверь. — Заходи, Джим. Давай все обсудим. Во всяком случае, — добавил он, — как они намерены поступить, если я не уйду? Пустят в ход силу? Ты говорил с ними! Поверь мне, дело нечисто.
Флинн упрямо продолжал сидеть в седле. Он не мог допустить и мысли, что такие люди, как Анджелина Фолей и Харвей Торп попытаются захватить что-то, на что у них нет законных прав. Он был уверен, что Радиган не прав, поэтому настойчивость техасца его неимоверно раздражала. До сих пор Флинн никогда не имел дела с судом или спором о правах на землю. Его знакомство с законом ограничивалось разборками с хулиганами и бандитами.
Том повернулся к нему.
— Джим, скажи им, пусть отстаивают свои права через суд. Я остаюсь здесь.
— Ты чересчур уж уверен в себе, — сердито заметил шериф. — Ты что — законник?
Радиган подошел поближе к всаднику.
— Джим, с 1825 по 1828 год в Нью-Мексико сменилось три губернатора, и одним из них был Армильо. А в 1837 году в Таосе произошло восстание, и толпа мятежников убила губернатора Переса. Армильо сумел возглавить контрнаступление. Оно увенчалось успехом, и он провозгласил себя губернатором. Про то время всякие слухи ходят, и теперь трудно выяснить правду, но говорят, он казнил множество народу, как мятежного губернатора, так и своих же друзей и сообщников. С помощью взяток он втерся в милость к правительству Мексики, и его самозванство было узаконено. В 1844 году его место занял Лельяна, но через год Армильо вернулся на службу и нажил целое состояние, обложил всех, кто путешествовал по дороге в Санта-Фе, огромной пошлиной за каждый фургон. Хуже того, он еще и мухлевал со старыми дарственными на земли и раздарил своим друзьям множество земель, на которые не имел ни малейшего права. Я думаю, у этой девицы Фолей в руках как раз такая дарственная и она пытается добиться своего.
Флинн ощутил, что теряет почву под ногами. Он умел обращаться с пьянчугами или толпой линчевателей, а дважды даже застрелил не в меру распоясавшихся бандитов. Но единственными официальными бумагами, которые он умел составлять, были поручительства.
— Ну а тебе что нужно? — враждебно осведомился он. — Ты на что притязаешь? На права поселенца?
Радиган терпеливо покачал головой.
— Джим, у меня есть законнейшие права на все мои земли, включая и право на воду. Более того, я уже вступил во владение. Мои права выдержат любое испытание. Эти люди зря стараются согнать меня с моих же собственных земель.
— Тогда не пеняй на меня! — гневно крикнул Флинн. — Не пеняй на меня, если котел взорвется!
Том Радиган упер руки в бедра.
— Я не пеняю на тебя, Джим. Я просто предлагаю тебе отправиться к тем людям и приказать им убраться из наших краев подобру-поздорову. Ты же полномочный шериф, а они нарушают закон.
Флинн аж потемнел.
— Не объясняй мне, в чем состоит моя работа! Я и сам отлично знаю и собираюсь выполнить ее!
— Кажется, ты считаешь, что закон направлен против меня, — ответил Радиган. — А я единственный, чьи права совершенно очевидны.
— Я в этом не так уж уверен! — Флинн пришпорил коня и, даже не оглянувшись, поскакал назад в город, да так быстро, словно за ним черти гнались.
Двумя милями ниже ранчо над каньоном ручья Вейча возвышался огромный скалистый утес. На нем, словно на созданной самой природой сторожевой башне, Радиган расположил свой наблюдательный пост. Днем оттуда можно было увидеть все происходящее в каньоне на мили вокруг, а по ночам звуки, легко разносящиеся в ясном морозном воздухе, издалека выдали бы приближение врагов.
Оставив гнедого пастись в осиновой рощице, техасец вышел на край утеса и устроился под прикрытием неровной каменной гряды, где ветер дул не так сильно.
Здесь проходило еще несколько тропок. Правда, одна из них, что вела от Рио-Пуэрко через Насимиентос, была труднопроходима. Почти никто, кроме индейцев, не знал о ее существовании. Другая же бежала от Спрингс к Кеболлу, а оттуда к горе как раз напротив того места, где стоял сейчас Том. Вряд ли враги могли знать хотя бы об одной из этих тропинок.
В полночь Джон Чайлд сменил Радигана, а на рассвете, наскоро позавтракав, Радиган вскочил в седло.
— Ей пора бы уже приехать, — сказал метис. — Я думаю, она прибудет сегодняшним дилижансом, но лучше бы ты пустил меня. Ей-богу, Том, я думаю, ты не прав… Ведь они даже не знают меня в лицо.
— Узнают. Они же в два счета вычислят тебя. Рисковать должен я, так что ты сиди и следи, пока меня не будет, чтобы и мышь не прошмыгнула.
— Том, — заколебался Чайлд, — хочешь, я поскачу в Лома-Койота? Или, может, просигналю им дымом? Там найдутся отличные парни, настоящие бойцы.
— Даже думать забудь, — техасец пришпорил коня, но напоследок оглянулся. — Если встретишь кого из них, разузнай, кто сейчас где-нибудь неподалеку.
— На днях я видел Старка, — Джон Чайлд шагнул вслед за гнедым. — Ты же помнишь Адама Старка. Он был рейнджером тогда же, когда и ты, еще человека убил в Эль-Пасо. Лучшее ружье из всех, кого я знаю.
— Да, парень что надо.
Когда Радиган подъехал к Сан-Исидро, уже перевалило за полдень, и городок нежился в нежарких лучах осеннего солнца. Чуть ли не первым, с кем он столкнулся на улице, оказался Сэм Кокер. Они привязали коней к крыльцу салуна всего в нескольких футах друг от друга, но Тома это не больно тревожило. Кокер был вздорным забиякой, а вздорные забияки редко затевают склоку без скопления публики.
Внутри салуна, задрав ноги на стол, восседал Хикмен в своей неизменной потрепанной куртке и с бутылкой в руке. Хикмен, как заметил Радиган, всегда ходил с бутылкой, хотя виски в ней почти не убавлялось.
Приземистое здание салуна было сложено из необожженного кирпича. Половину помещения занимал бар. В грязноватой и неприбранной комнате стояло всего несколько покосившихся столов. Обстановка тоже не блистала роскошью — никаких украшений, кроме засиженного мухами зеркала за стойкой. Дауни, владелец салуна, в то же время исполнял и обязанности агента конторы дилижансов. В своей жизни он держал питейные заведения в дюжине различных горных поселений. На его загрубевшем лице ясно читалось, что он давно уже не питает никаких иллюзий.
— Дилижанс подъедет к часу? — осведомился Радиган.
— Около того, — Дауни через всю стойку толкнул к нему бутылку. Техасец имел все основания полагать, что Дауни не испытывает симпатию ни к кому. Но бармен, должно быть, извлек немалую выгоду при появлении чужаков.
— Присоединишься ко мне? — предложил Хикмен, убирая ноги со стола. Взгляд его скользнул от Радигана на подошедшего к стойке Кокера.
Радиган перенес к нему свою бутылку.
— По всём приметам, покоя тут не жди, — заметил он.
Хикмен усмехнулся.
— Я-то уж разбираюсь в приметах. — Дверь снова отворилась и вошли два чужака. — Того, что повыше, звать Барбью. Воображает, что самый крутой. Прошлой ночью он сцепился с одним бродягой и задал ему изрядную трепку. Второго кличут Битнером.
Дауни принес Хикмену и Тому поднос с едой, и Барбью обратил на них свое благосклонное внимание.
— Приговоренного к казни положено сытно кормить, — заявил он.
— Надо же Валаамова ослица заговорила, — в тон ему заметил Радиган.
Дауни хихикнул, а Хикмен расплылся в широкой ухмылке. Даже два ковбоя за соседним столом не сдержали усмешки. Барбью резко обернулся и уставился на техасца.
— Это еще что такое? — злобно рявкнул он.
Но подходящий момент был упущен, а Радиган, не обращая на забияку внимания, преспокойно принялся за еду. Смерив его взглядом, Барбью свирепо огляделся по сторонам, ища, к кому бы придраться. Но никто даже и не смотрел в его сторону, так что он снова повернулся к своему противнику.
— Интересно, а дерется он так же, как ест? — поинтересовался Барбью.
— Может, кто-нибудь сумеет это выяснить, — предположил Кокер.
Радиган поглощал обед с такой жадностью, словно страшно проголодался.
— Даже и не думал, что захочу есть, — пояснил он приятелю. — Но Джон наготовил пончиков, и вот уже два дня, как я ничего другого в рот не брал.
— Если тебе понадобятся бойцы, — сказал Хикмен, — так ты только намекни про эти пончики. За них ты наймешь куда больше желающих повоевать, чем за деньги. Такие лакомства у нас в цене. — Он снова наполнил стакан. — Я своими глазами видел ковбоев, скакавших за шестьдесят, а то и за семьдесят миль, чтобы не упустить случая их отведать.
Хлебнув очередную порцию горячительного, Барбью отодвинулся от стойки. Виски зажгло ему кровь, и хмель бросился в голову. У него так и чесались руки подраться. Уж он-то не допустит, чтобы его игнорировали.
Хотя с виду Радиган не уделял внимания ничему, кроме еды, на самом деле он полностью контролировал ситуацию. Такому закаленному в схватках бойцу, как он, ничего не стоило разгадать смысл любых даже вроде бы самых невинных движений. Краем глаза он заметил, как Кокер придвигается поближе к двери, чтобы отрезать ему отступление, а Битнер заходит с тыла. Сам же Барбью, широкоплечий здоровенный детина, угрожающе разминал кулаки. В его мускулистых руках чувствовалась настоящая сила, заросшее густой бородой лицо не блистало умом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22