Кроме того, никакой ответственности за операции последних лет они не несут. Даже если они убили бабушку Ельцина или тещу Гайдара.
– Разумеется, – кивнул головой генерал, – об этом не может быть и речи, – звоните скорее.
В соседней комнате Николай Аркадьевич, слышавший их разговор, приказал двоим техникам, записывающим на пленку всю встречу:
– После каждого звонка передаете сигналы нашим группам. Все четыре группы должны быть готовы немедленно выехать. Взять под строгий контроль всех четверых. Охранять, как объекты особой важности, как высших руководителей государства. Они для нас исключительно важны.
Две скрытые камеры одновременно с обеих сторон показывали сидевших за столами Меджидова и его собеседника, Один из техников поднял трубку
– Внимание, готовность всем группам.
Николай Аркадьевич не знал, что сидевший в противоположном конце коридора еще один человек слышал не только беседу Меджидова с двумя генералами, но и приказы его самого. Впрочем, об этом, наверное, не знал и сам Вадим Георгиевич, продолжавший свою беседу с. Меджидовым
– Давайте для начала соберем всех четверых здесь, в Москве, – предложил Вадим Георгиевич
– Я позвоню Подшивалову, хотя, кажется, уже первый час ночи.
Меджидов поднял трубку. Набрал номер. Набранный номер одновременно был зафиксирован в обеих прослушивающих их беседу комнатах. Почти сразу ответил заспанный женский голос.
– Слушаю вас.
– Извините, что беспокою вас так поздно Можно будет попросить к телефону Игоря Владимировича?
– Его нет. Он вчера уехал в командировку в Дагестан.
– А когда вернется?
– Через два дня. Извините, кто его спрашивает7
– Это его друг Кямал. Если он будет звонить, передайте ему, пожалуйста, что я звонил.
– Обязательно передам.
Меджидов повесил трубку
– Мне это не нравится, – угрюмо сказал он.
– Вы исключаете случайности. – понял Вадим Георгиевич
– Такие почти всегда да. Мне не нравится эта спешная командировка. Попробую позвонить другим Зачем микробиолога могут посылать в Дагестан, как по-вашему?
– Повод может быть уважительный. Там недавно была вспышка холеры. Так что волноваться заранее не стоит. Наши люди через его институт найдут Подшивалова уже завтра.
– Не уверен, – покачал головой Меджидов, – давайте попробуем следующего. – Он вспомнил код Тбилиси и быстро набрал номер. – Ваш номер набирать нужно? – спросил он у своего собеседника. Тот покачал головой.
Было уже далеко за полночь, почти без двадцати час, но трубку снял сам Теймураз.
– Да, слушаю вас, – раздался его гортанный голос.
– Теймураз, это я, – негромко сказал Меджидов, – ты мне срочно нужен, приезжай.
– У нас очень трудно стало с самолетами, – пожаловался, кажется, ничему не удивившийся Теймураз, – но я обязательно вылечу. Завтра вечером буду в Москве. Куда мне приехать?
– Он спрашивает, куда ему приехать? – спросил Меджидов, прикрывая трубку.
– Дайте ему наш телефон, – Вадим Георгиевич набросал несколько цифр на лежавшем перед ним блокноте.
– Кямал Алиевич, какая погода в Москве? – спросил Теймураз.
– Достаточно пасмурно. А как у вас в Тбилиси?
– Сегодня было тепло, у нас еще лето, Я обязательно завтра прилечу. Может даже с пересадками, но прилечу. Как у вас вообще дела, я столько времени не слышал ваш голос.
– Вот прилетишь пораньше, все будет в порядке. Будь осторожен, ничего с собой не бери, главное, прилетай. Обрати внимание на телефоны, звони только мне.
– Обязательно, – засмеялся Теймураз. Меджидов вспомнил, как они однажды в Таиланде перепутали номера телефонов. Перепутали не они, а их связной, по ошибке принявший тройку за девятку, и вместо нужного места, где их ждали, они оказались на крокодиловой ферме. Все попытки что-либо выяснить ни к чему не привели. Крестьяне просто не понимали, чего хотят от них эти господа. Потом два дня они искали своего связного. Их глупая эпопея кончилась тем, что Теймураз все-таки поймал связного и довольно бесцеремонно объяснил тому разницу между тройкой и девяткой. Когда связной появился перед Меджидовым, на его правое ухо замедляли движение автомобили.
– Здесь все нормально, – сказал он на прощание, – запиши мои телефоны и действуй в форсированном режиме
Меджидов продиктовал номера двух телефонов и положил трубку. Один из техников, продолжающих слушать их беседу, набрал номер телефона.
– Группу в Тбилиси, – быстро сказал он, – под видом срочного дипломатического груза для посольства. Инструкции получат на месте.
Сидевший в другом конце коридора наблюдатель слышавший и этот приказ, сделал у себя отметку, продолжая внимательно следить за всеми.
К Меджидову в комнату вошел Николай Аркадьевич.
– Я распорядился, – кивнул он Меджидову, – утром привезут обе папки с материалами на Коршунова и Билюнаса.
– У нас проблема, – вместо ответа произнес Вадим Георгиевич, – в срочную командировку уехал Подшивалов. Нужно организовать запрос. Пусть выяснят где он. Жена сказала, что улетел в Дагестан. Это его домашний телефон. Как называется институт, где он работает? – обратился он к Меджидову.
Тот назвал институт, адрес, добавив.
– Там его все хорошо знают Он работает в этом институте уже шестнадцать лет.
Николай Аркадьевич кивнул, выходя из комнаты во второй раз с листком в руках.
Один из техников снова поднял трубку.
– Вторая группа в воздух. Срочное сообщение в Махачкалу. Пусть встречают группу. Инструкции получат прямо в самолете Фотография разыскиваемого лица будет передана по месту прибытия.
Меджидов снова поднял телефон.
Наблюдатель, подслушивающий их беседы, четко записал название института, и, подумав немного, добавил вопросительный знак.
Меджидов пытался набрать номер уже в третий раз
– Не получается, – он повернулся к Вадиму Георгиевичу, – может, вы попросите срочно дать Харьков
– Конечно, – он быстро набрал номер по другому, телефону и приказал: – Дайте срочно Харьков. Какой там телефон – обратился он к Меджидову Тот назвал.
Техники В данном случае «техниками» называют офицеров из технического управления ФСК Это не означает, что они технические работники. Скорее, это офицеры в чине не меньше майора

, удовлетворенно переглянувшись, кивнули друг другу Один из них поднял трубку
– Третья группа на выезд. Срочный запрос в Харьков. Инструкции получите на месте.
Наблюдатель занес в свой блокнот и это сообщение Через полминуты дали Харьков Долго никто не отвечал пока наконец на другом конце не сказали
– Слушаю вас
– Извините, что беспокою так поздно Мне срочно нужен Федор Костенко.
– А кто это говорит?
– Его знакомый.
– Какой знакомый?
– Я позвоню завтра.
Он уже собирался положить трубку, когда на другом конце провода спросили
– Кямал Алиевич, это вы? Извините, пожалуйста, я не узнал сразу ваш голос
– Федор? У тебя тоже очень изменился голос Что-нибудь случилось?
– У меня вчера мать умерла. Сегодня похороны были.
– Ах, как нехорошо. Я ничего не знал. Прими мои соболезнования. Сколько ей было лет?
– Шестьдесят два Она все время жила в Гомеле. Это Чернобыль, будь он проклят. Люди до сих пор умирают, как мухи. А что вы позвонили так поздно? Что-нибудь нужно?
– Нет, нет, ничего. Я позвоню через несколько дней. Или даже лучше приеду. В общем, прими мои соболезнования.
– Спасибо большое, – расчувствовался Костенко, Меджидов положил трубку.
– У него умерла мать, – пожал он плечами, – не мог же я его вызывать в Москву в такой день.
– Да… ситуация, – кивнул Вадим Георгиевич. Он поднялся со стула и сделал несколько шагов.
– Вы всем позвонили?
– Нет еще, должен позвонить в Тулу. Там живет еще один офицер нашей группы – майор Вячеслав Корин.
Старший техник снова поднял группу;
– Четвертую группу в воздух. Срочное сообщение в Тулу. Пусть встречают на месте. Объект – Вячеслав Корин. Телефон номер, – он дождался, пока в другой комнате Меджидов набирал номер телефона и затем произнес несколько цифр.
Наблюдатель записал и это сообщение. В этот раз повезло. Корин сразу снял трубку.
– Я вас слушаю, – раздался его молодой, уверенный голос.
– Добрый вечер, – сказал Меджидов, – вернее, доброй ночи. Это Кямал Меджидов.
– Слушаю вас, Кямал Алиевич, – оживился на другом канце будто бы и не спавший ночью Слава Корин.
– Ты мне срочно нужен, – приказным тоном сказал Меджидов. – Приезжай в Москву завтра. Мои телефоны запиши на всякий случай. А еще лучше запомни. – И он продиктовал два телефона.
– Уже запомнил, – рассмеялся Корин, – завтра я буду в Москве, ждите.
– Теперь все, – удовлетворенно сказал Меджидов. – Вся группа. Кроме меня еще шесть человек. Полковник Игорь Подшивалов, подполковник Теймураз Сулакаури, подполковник Федор Костенко, майор Вячеслав Корин. И… полковник Паулис Билюнас и подполковник Павел Коршунов, убитые по еще неизвестным для меня причинам.
– Нам они тоже неизвестны, – заметил Вадим Георгиевич, – и боюсь, без вашего желания с нами сотрудничать, мы ничего не обнаружим. Нам нужно знать мотивы убийства. Кто сумел узнать о вашей группе, если даже мы не располагали всей информацией. Судя по почерку, это профессионалы.
– Мы тоже проанализируем ситуацию, – задумчиво ответил Меджидов – Меня самого мучает тысяча вопросов Вы, имея весь аппарат бывшего КГБ и записные книжки Крючкова, смогли выйти на нас только спустя месяц после первого убийства. Теперь представьте, какой информацией нужно обладать, чтобы знать всю группу. У меня есть даже такая мысль. Вы знаете «теорию козырей»?
– Конечно. Туз больше любой карты, но козырная шестерка может побить туза, – это было самое любимое выражение Андропова.
– Вот, вот. Он очень любил это выражение. Можно предположить, что была создана не только группа «Октава» – короли и тузы этой игры, но кто-то держит в запасе еще и козырную шестерку, а может даже семерку, которые в нужный момент бьют этих тузов
– Вы хотите сказать.
– Да. Я неплохо знал Юрия Андропова. Он вполне юг создать еще одну сверхсекретную группу для контроля над «Октавой» На всякий случай. И теперь кто-то решил, что пришел «час X». Момент, когда нужно убирать всю группу. Мы и так слишком задержались на этом свете И обладаем слишком большой информацией. И есть еще один момент Может быть, просто кто-то не хочет, чтобы «Октава» была выявлена или начала сотрудничество с вашим ведомством. Кому-то мы мешаем. И этот кто-то стоит совсем рядом с вами, генерал, если это не вы сами, то вполне вероятно, что вышедший отсюда Николай Аркадьевич. Я не исключаю любого варианта.
Сидевшие в соседней комнате техники переглянулись. Находившийся в конце, коридора наблюдатель вздрогнул.
– Вы меня подозреваете в убийствах? – зло спросил Вадим Георгиевич, блеснув стеклами своих очков.
– Я подозреваю, что вы на службе у государства. России группа «Октава» и ее скандальная известность нужны меньше всего. Разве я не прав?
– Может быть, но я не отдавал приказа о вашей ликвидации. Иначе, зачем мне было вас сюда привозить?
– Чтобы выявить всю группу. Напугать меня рассказами об убийствах и выйти на всю группу. Ладно, – махнул он рукой, видя, что генерал собирается ему возражать, – будем считать, что это только версия. Вполне вероятно, что играют не только нами, но и вами. Нам обоим нужно быть осторожнее, товарищ генерал.
– Да, – задумчиво сказал Вадим Георгиевич, – ваша группа, как начиненная динамитом цистерна. Одно неосторожное движение и мы все взлетим на воздух.

II

Это лето в Москве было холоднее обычного. И осень наступила достаточно быстро. Дождь и слякоть всегда вызывали у него раздражение, но сегодня оно было усилено последней встречей с Президентом.
Его достаточно давно не принимал Президент, и вот сегодня, приняв, снова обратил внимание на качественный состав его аппарата. Несмотря на все изменения, реорганизации и обновления, вы не хотите отказываться от старых методов работы, грозно заявил Президент, отметив, что в его аппарате по-прежнему много специалистов старой школы. Он же не мог объяснить, что на них держится вся работа. Президент не любил и не доверял его сотрудникам Он слишком хорошо помнил, с каким особым рвением травили они его в конце восьмидесятых, как смыкали кольцо в августе девяносто первого, как предали в октябре девяносто третьего. Президент принимал их обоих – руководителей разведки и контрразведки. Если делами первого Президент почти не интересовался, то работу второго он всегда считал неудовлетворительной Президент, несмотря на весь свой энтузиазм, известный миру своими революционными взглядами, был тем не менее типичным представителем старой школы партаппаратчиков. Он считал правильным, если контрразведка занималась оппозицией и ее лидерами, не находя в этом ничего предосудительного.
Он искренне считал, что в любом нормальном государстве контрразведка занимается в первую очередь этими проблемами, помогая стабилизировать власть. В данном случае его власть. Он не был реакционером, или консерватором. Просто он вырос в такой системе координат, где существование политической полиции было оправданным и правильным. Кроме того, несмотря на всё чистки, в бывшем КГБ действительно сидело очень много его политических противников, считавших его лично ответственным за развал некогда великой страны. И хотя теперь ведомство называлось ФСК, Президент понимал, что на лояльность этих людей полностью положиться он не имеет права.
И потому накопившееся раздражение принимал на себя молодой Директор ФСК. Теперь он ехал в свое ведомство в мрачном настроении, сознавая, что в словах Президента слишком много истины. В приемной его ждал вызванный два часа назад генерал. Директор прошел в свой кабинет, сухо поздоровавшись и почти сразу вызвал генерала.
– Что произошло? – гневно спросил Директор ФСК. – Каким образом ваши люди могли потерять объект наблюдения?
– Не понимаю, – оправдывался генерал, – он летел в Москву с двумя пересадками. Мы принимали и провожали в обоих аэропортах.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4