– Он умер восемь лет назад. Генерал Гогоберидзе.
– Я всегда это подозревал, – кивнул Вадим Георгиевич, – ведь мы с ним работали вместе в Латинской Америке в начале шестидесятых. Потом он исчез. Ходило много разных слухов. А сколько человек сейчас в вашей группе? Точного числа мы так и не смогли выяснить.
– Вы могли бы догадаться. «Октава» – семь человек. Хотя теперь уже, Видимо, пятеро. И я не назову их адреса до тех пор, пока вы мне убедительно и доказательно не объясните, что им действительно грозит опасность. Если они нужны вам для каких-то пропагандистских трюков, то вы их не получите. Об ужасах и тайнах бывшего советского режима написано и так слишком много. Но мы с вами профессионалы. И отлично все понимаем Государство просто обязано отстаивать свои интересы. Везде и всегда. И не пытайтесь меня убедить в обратном. Я могу вам не поверить.
– Вы не поняли, – возразил Вадим Георгиевич, – мы действительно пытаемся их спасти. И заодно установить, кому выгодна их ликвидация. Согласитесь, о случайностях говорить не приходится. Кто-то вышел на вашу группу раньше, нас Почему вы три года не давали о себе знать?
– А что мы должны были делать? Бегать по управлениям с криками «мы из спецгруппы»? О такой группе никто не слышал. Кроме того, вспомните ситуацию августа девяносто первого Начали все крушить, ломать Снесли памятник Дзержинскому, собирались штурмовать здание КГБ, коммунистическую партию запретили. И в этих условиях мы должны были вылезать со своими разоблачениями? Нас немедленно отдали бы под показательный суд, как чудовищное порождение коммунистического тоталитарного режима. Разве я не прав? Кроме того, был арестован Председатель КГБ Крючков, которому мы лично подчинялись и были известны. Когда он сидел в «Матросской тишине», мы с ним связались. Он заявил, что это провокация и ни о какой группе "О" он не знает И тогда мы поняли, что остались одни.
– Это верно, – недовольно заметил Вадим Георгиевич, – бывший Председатель наотрез отказался давать любую информацию по группе "О" Теперь я его хорошо понимаю Видимо, могли всплыть какие-то теракты, о существовании которых никто не знал. А Крючков был убежден, что все кончено Вот он и скрыл эту информацию Кое-что о вашей группе знали Шебаршин и Бобков. Немного информации было и у Примакова. Но самую ценную информацию мы получили у Чебрикова. Тот, конечно, не догадывался, что мы ничего не знаем о вашей группе и в разговоре с нами обмолвился, назвав вас генералом. После этого мы удвоили свои поиски. И нам повезло. Один из полковников девятки Девятое управление КГБ обеспечивало охрану Секретарей ЦК КПСС

вспомнил, как в больницу к Андропову приезжал генерал Гогоберидзе. Согласитесь, более чем странный визит, если учесть, что не все Секретари ЦК КПСС могли попасть к больному Генсеку. В записных книжках Крючкова, конфискованных после его ареста и вскоре переданных нам, мы нашли ваши имена, вернее, три фамилии – Меджидов, Билюнас, Подшивалов. Только после внезапной гибели Билюнаса мы вышли на вас и следили уже несколько дней.
– Три дня, – возразил Меджидов.
– Вы обнаружили наблюдение?
– Вадим Георгиевич, я пришел в КГБ в шестьдесят седьмом. Как вы думаете, я мог их не заметить?
– И что вы подумали?
– Ничего. Решил действовать по ситуации,
– Вы запомнили в лицо своего официанта? – спросил Николай Аркадьевич.
– Думаю, да. Я даже смогу по фотороботу восстановить его портрет, хотя видел мельком, сбоку.
– Если бы Крючков рассказал о вас немного раньше, мы смогли бы спасти Коршунова и Билюнаса, – предположил Николай Аркадьевич.
– А вы не задавались вопросом, кому он должен был рассказывать о нашей группе? – разозлился Меджидов, – предателю Бакатину, выдавшему американцам секретную схему прослушивания их посольства или бывшему милиционеру Баранникову, умудрившемуся стать первым в истории КГБ Председателем, подозреваемым в коррупции. Согласитесь, в нашем ведомстве палачи были, но предатели и воры… А вы еще спрашиваете, почему он не рассказал. Я думаю, он поступил совершенно правильно решив пока не раскрывать нашего статуса. У каждого из нас была своя «легенда», своя биография, по которой мы могли жить в теперь уже независимых странах СНГ. При желании нас можно было легко собрать или найти. Достаточно дать телеграмму по известному ему адресу в Москве. А ребят наших уже не вернешь. Видимо кто-то дал сигнал. Убирают посвященных…

Из истории гипотез
Гипотеза № 1

Первый из посвященных в тайну людей был бывший Управляющий делами ЦК КПСС. Именно за его подписью оформлялись ведомости и документы на выдачу валюты и получение других ценностей. Он и еще одна очень пожилая одинокая женщина, которая, будучи ответработником Управления делами ЦК КПСС, выполняла все технические функции. Она работала в аппарате еще с начала пятидесятых годов и сомневаться в ее благонадежности не приходилось. Управляющий знал точно, какие огромные суммы тратились на финансирование и прикрытие группы «Октава». И потому был очень опасен. Кроме всего прочего, он был фигурой политической, по должности приравненной к заведующим отделами ЦК КПСС. Его могли допросить в первую очередь. Под радостные победные возгласы демократов августа девяносто первого никому И в голову не могло прийти обеспечить его особой охраной. Казалось, что все страхи остались позади. Но люди, отвечавшие за сохранение государственных тайн, понимали, какой неудобной фигурой был бывший Управляющий. Кроме всего прочего, могла всплыть неблаговидная роль «Октавы» в румынских событиях 1989 года. А это могло изменить взгляд очень многих людей на мировую историю вообще, и на политику СССР, России в частности. Этого не хотелось допускать ни в коем случае.
С бывшим Управляющим серьезно поговорили. Ему объяснили, что деньги, переведенные в свое время за рубежи вложенные теперь в разного рода фонды и недвижимость, могут быть гарантированы от неожиданностей только в случае абсолютного молчания всех исполнителей. Нет, ему не угрожали. Просто предлагали продумать варианты.
Управляющий был немолодой, мудрый человек. Кроме того, на свое несчастье он обладал хорошей памятью и имел большую семью. Десятки тайных счетов в Бельгии, Люксембурге, Голландии, Лихтенштейне, Швейцарии, на Ближнем и Среднем Востоке, в странах Латинской Америки были известны лишь узкому кругу посвященных. И он был одним из них, случайно, по должности, попавших под свет юпитеров. Управляющий, просчитав все варианты, понял, что должен уйти в тень или исчезнуть. Но уходить было поздно. Все пути к отступлению были отрезаны Кроме того, оставались жена дети, внуки Во имя высших государственных интересов, объяснили ему, он должен поступить так, как велит ему его партийный и гражданский долг.
Управляющий был образцовым гражданином и верным сыном партии Он оставил записку, в которой не намеренно, совсем немного, раскрыл смысл происходившего. «Я трус», – написал он четким чиновничьим почерком в своей последней в жизни записке Идти каяться не имело смысла, оставаться жить было страшно И он шагнул на подоконник Управляющий умер сразу, больно ударившись об асфальт И это была последняя милость судьбы
Через три часа у себя на квартире скоропостижно, от сердечного приступа умерла член КПСС с 1948 года, бывший ответственный работник Управления делами ЦК КПСС.
Еще через несколько дней, разумеется, по случайному совпадению, – повторил полет своего коллеги другой бывший Управляющий делами ЦК КПСС На этот раз, правда, не было никаких записок Странно было не то, что он решил повторить похожий способ полетать между домами Странно было то, что в случайную гибель обоих поверили все – правительство, пресса, разведка, контрразведка, милиция Или сделали вид, что поверили. Обыватели, правда, достаточно долго говорили об этих полетах в элитарных домах, но слухи как-то разом прекратились и уже никто не вспоминал случайного совпадения двух похожих, почти буффонадных, переходов в другой мир. Очевидно, каждый выбирал свою судьбу сам.

* * *

– Вы сказали, убирают посвященных? – спросил Вадим Георгиевич, – значит, Коршунова и Билюнаса убрали за их осведомленность. Весь вопрос, какой именно информацией обладали эти двое. Я понимаю, что здесь возможны варианты, но для решения этой задачи нам будет нужно выделить наиболее главные, узловые моменты ваших последних операций!
– Думаю, что это невозможно, – немного подумав, ответил Меджидов, – мы обязаны были забывать об операции с момента ее завершения. Наша информация может быть чрезвычайно скудной, но проанализировать ситуацию мы сможем.
– Вы сказали, что членов вашей группы можно достаточно быстро собрать в Москве. Значит, они не живут в столице, вернее, не только в столице. И вы наверняка сможете их быстро собрать? Кстати, кто был вашим заместителем в группе?
– Их было двое. Полковник Билюнас и полковник Подшивалов, чьи фамилии вы обнаружили в записных книжках Крючкова. Полковник Игорь Подшивалов живет и работает в Москве. Это выдающийся специалист в области микробиологии, заместитель директора научно-исследовательского института. Он всегда работал очень виртуозно. Там, где требовалась безупречная смерть, он был незаменим. Достаточно сказать, что ни в одном случае вскрытие не обнаруживало ничего в трупах наших… э-э… «клиентов».
– А «клиентов» было много? – не удержался Николай Аркадьевич.
– Сколько вам лет? – спросил Меджидов, вместо ответа.
– Сорок шесть.
– Поздравляю. Довольно хорошо для генерала. Но во имя всего святого перестаньте мне задавать непрофессиональные вопросы. Или делать вид, что задаете такие вопросы. Вы же понимаете, что этого я вам никогда не скажу. Если бы кто-то считал это необходимым, нас давно заставили бы писать отчеты, чтобы подшивать их в канцелярские папки. Раз этого нет, значит, этих случаев и не было. Но учитывая, что вы мой коллега и теперь занимаетесь нашим делом, откровенно скажу – «клиентов» было достаточно. Причем упоминание о них вы не найдете нигде, тем более, что среди наших «клиентов» были не только зарубежные граждане. Вы же все отлично понимаете. Есть операции, о которых нельзя говорить никогда.
– Мне трудно понять вашу логику, – возразил Николай Аркадьевич чуть упрямо, – действительно, я недавно переведен в Москву из области, но мне казалось, я всего насмотрелся. О таком даже трудно себе представить.
– А вы спросите своего более опытного коллегу, – усмехнулся Меджидов, – он наверняка помнит времена «холодной войны». Правда, вы у себя в провинции искали настоящих шпионов и искренне верили, что. можете найти их. А вот мы знали, как можно подставить Друга и прикрыть врага, во имя сиюминутных выгод на каком-то этапе операции. И уверяю вас, мы все это часто делали.
– Если хотите, – продолжал Меджидов, – я могу подкинуть вам несколько удивительных сюжетов. Представьте на мгновение, что врачи, лечившие самолюбивого египетского Президента Насера или романтически влюбленного в нашу страну ангольского Президента Нетто, были нашими людьми. Или один из членов нашей группы стрелял в Индиру Ганди, вместе с террористами. Вы можете представить, как сразу меняется геополитическая ситуация в мире? Или если вдруг, разумеется случайно, всплывут материалы доказательства причастности наших или американских спецслужб к убийству Улафа Пальме.
– Бред какой-то, – не выдержал молодой генерал, – не вижу логики. Зачем нам это нужно? Я понимаю – высшие интересы государства. Но зачем убивать своих друзей, делая заведомо проигрышные ходы?
– Если вы играете в шахматы, то должны помнить об одном правиле. Иногда нужно отдать даже фигуру, чтобы сделать шах королю. Я приводил эти примеры только как возможные варианты. Но если хотите, я дам вам вполне логическое уравнение. На одном из заседаний съезда Советов бывший глава нашей страны Михаил Горбачев серьезно разругался с академиком Сахаровым. Вы, наверное, помните, как злился Горбачев, потрясая бумагами. Теперь представьте, что в автомобиле по дороге домой в присутствии начальника своей охраны генерала Медведева, Горбачев недовольно выругался, что, кстати, было на самом деле. А генерал Медведев, который такой же демократ, как я балерина, позвонил мне или Подшивалову с просьбой помочь Президенту Разумеется, я говорю это всего лишь как предположение. И этой ночью, по странному совпадению, всемирно известный диссидент скоропостижно умирает в своей постели. Я изложил вам факты, но согласитесь, логический ряд присутствует. А вдруг это подтвердится. Представляете, какой будет скандал в мире. Но мы несколько отвлеклись. О деятельности нашей группы, которую вы не знали и не должны были знать, я ничего не скажу. Мои люди, как и мы все, выполняли приказы высшего руководства страны. В любом случае от уголовной ответственности мы должны быть освобождены.
– Вас серьезно беспокоил этот момент? – поинтересовался Вадим Георгиевич, – теперь понятно, почему вы почти три года молчали.
– Кроме всего прочего, мы устали. В последние годы нас бросали во все горячие точки. Тогда мы договорились немного подождать. У каждого была своя мирная профессия – прикрытие. Кроме того, после августа 1991 ничего не было ясно, ни в России, ни в СНГ. Но, признаюсь, такое ожидание самое трудное в моей карьере
– Вы сможете быстро, за сутки, собрать своих людей в Москве? – спросил Вадим Георгиевич.
– Думаю, да.
– Вам что-нибудь для этого нужно?
– Только телефонный аппарат. Я просто могу позвонить всем остальным. Тем более, что их осталось всего четверо. Кстати, пока они подъедут, я сам хотел бы проанализировать материалы смерти Билюнаса и Коршунова. Это возможно?
– Конечно, – кивнул Вадим Георгиевич, – распорядитесь, – приказал он своему более молодому коллеге. Тот быстро вышел из комнаты.
– Мне нужны гарантии, – тихо сказал Меджидов, – в любом случае, это мои люди, а не ваши. Упоминание о них без их согласия категорически исключается.
1 2 3 4