Себастьян подвел Лекси к панели меж двух стилизованных кенотафов, которая поднималась на три метра от каменных плит пола. Затем указал на конкретный фрагмент вырезанных в стене иероглифов.
– Здесь описывается некая разновидность обряда инициации… – начал Себастьян, указывая на пиктограмму, порядком напоминавшую тех существ с изменчивым обличьем, которые первыми на них напали. – Эти существа – охотники. Их послали сюда, чтобы они доказали свою готовность стать взрослыми…
– А на самом деле они, по-твоему, кто? Пятнадцатилетки?
Себастьян пожал плечами.
– Кто знает, сколько эти существа живут. Возможно, целые тысячелетия. Короче, сколько бы лет им ни было, это их обряд инициации…
Его руки проследили пиктограмму – стилизованное звездное поле, где что-то вроде хищного зверя прорывалось сквозь пустоту.
– Для начала – вот почему они не приносят с собой то оружие…
– Часть обряда, – догадалась Лекси.
– Верно. Они должны его заслужить, как рыцарь должен заслужить свои шпоры.
Себастьян хлопнул ладонью по твердому камню.
– Вот здесь вся история. Вообще-то сами иероглифы понять нелегко. Они не вполне ацтекские и не вполне египетские, зато идеально сохранились. Так что после небольшого, но вдумчивого размышления я смогу заполнить пробелы…
Он провел ладонью по пиктограмме. Несмотря на причудливую, примитивную иконографию, Лекси легко узнала этот образ. Там была Земля, какой она виделась из Космоса. А над ней парил круглый огненный диск, который, несомненно, должен был обозначать звездолет, приближающийся к планете из дальних космических пространств.
– Как я уже сказал, – продолжил Себастьян, – ацтеки использовали десятичную систему счисления. Вот эти символы примерно соответствуют ацтекскому значку для десятки. Так что потребуется немного математики…
Себастьян сделал паузу, вычисляя.
– Пять тысячелетий тому назад они нашли тихую планету… нашу планету Земля. Они научили первобытных людей строить, и те стали поклоняться им как божествам.
Его пальцы двинулись дальше по пиктограмме к знакомой треугольной форме с висящим над ней огненным диском. Волнистым линиям вокруг диска явно предполагалось обозначать загадочный источник энергии, излучаемой звездолетом.
– Ради них тысячи первобытных людей многие десятилетия – или даже столетия – трудились, сооружая эту пирамиду и другие ей подобные.
Себастьян помедлил над вырезанной в тени фигурой – изогнутой петлей, которая замыкалась на себя, точно змея, хватающая собственный хвост.
– Подобно великому червю пробору из гностической мифологии, в самом широком смысле такое изображение является символом прохождения долгих эонов времени и непрерывности жизни. Однако на языке символов древних людей, которые все здесь построили, ему предполагается представлять две вещи – прежде всего, повторяющийся цикл или традицию. То, что происходит снова и снова. Но он также указывает на реальное существо, которое упоминается здесь как «Великий Змей». Посредством этого текста и, вероятно, других в том же духе древних людей учили тому, что их божества будут возвращаться каждые сто лет. А когда они будут возвращаться, они будут ожидать жертвы. Судя по всему, люди использовались как радушные хозяева для Великих Змеев.
– Змеев? – переспросила Лекси. Себастьян кивнул.
Дальше Себастьян перешел к объяснению фрески, изображавшей жертв, помазанных первосвященниками в нарядах из перьев и уложенных затем на каменные плиты. Под этой картинкой имелась пиктограмма с изображением яиц, а также ритуальными инструкциями, демонстрирующими, как каждое яйцо следовало класть в углубление на плите.
– Выходит, в вырезанную чашу клали… яйцо, а не сердце жертвы, – заметила Лекси.
– Очевидно. И каким-то образом эти яйца оплодотворялись избранными, которые давали жизнь Великим Змеям. Затем божества должны были с ними сражаться.
Себастьян указал на крупную фреску, где изображалось, как Великие Змеи и божества сходятся в смертельном поединке.
– А это изображение? – спросила Лекси, указывая на фреску, воссоздающую, как единственный стилизованный Хищник стоит на верху пирамиды, а вокруг его головы сияет корона из звезд.
– Подобно гладиаторам в Колизее, две эти инопланетные расы должны были сражаться, – объяснил Себастьян. – Выживал сильнейший. И только победители считались достойными полететь к звездам – вернуться домой.
– А что, если они терпели поражение?
Себастьян указал Лекси на последовательность из трех изображений, формирующую мрачный, роковой триптих. Первое демонстрировало огромную пирамиду, на вершине которой стояли три стилизованных Хищникам, а по бокам скользила орда Великих Змеев. На втором изображении Хищники поднимали руки, а от их кистей тянулись волнистые линии.
Третье изображение казалось навязчиво знакомым. Там демонстрировался взрыв – зеленоватая вспышка с парящим над ней грибовидным облаком, – взрыв, который уничтожал все и вся на своем пути.
– Если божества терпели поражение, тогда ужасная катастрофа должна была обрушиться на эту землю, и их цивилизации следовало исчезнуть за одну ночь… полный геноцид… вся цивилизация немедленно уничтожалась.
Лекси онемела. Загадка, которая десятилетиями преследовала ее семью, была, наконец, разрешена.
– Значит, эти существа были здесь раньше, – сказала Лекси. Вопросом это не прозвучало.
– Несомненно, – отозвался Себастьян. – Тысячелетия тому назад и множество раз с тех пор. Вполне возможно, что и недавно.
Лекси повернулась лицом к Себастьяну.
– В 1979 году здесь, на острове Буве, произошел загадочный ядерный взрыв. Ни одно государство не взяло на себя ответственность за него, а научные сотрудники ВВС США не смогли определить, откуда были получены радиоактивные изотопы – несмотря на тот факт, что весь уран, добываемый на земле, можно узнать по его уникальной молекулярной сигнатуре…
– Откуда ты это знаешь?
Лекси скрестила руки на груди.
– Мой отец работал исследователем в ВВС. Хотя он целых двадцать лет изучал это событие, ему не удалось приписать урановые изотопы, использованные при этом взрыве, ни к одному известному месторождению на земле.
Себастьян поскреб подбородок.
– Значит, эти существа уже действительно здесь были.
– Эти… Хищники, – сказала Лекси. – Они доставили сюда этих тварей, чтобы на них охотиться?
– Да, – ответил он.
– И так, чтобы мы их не обнаружили?
Себастьян кивнул.
– Думаю, тепловому излучению предназначалось нас сюда заманить. Вся эта пирамида – ловушка. Без нас никакой охоты быть не могло.
В лабиринте
Две прозрачные, волнистые формы появились среди скульптурных групп. Затем, с трескучим выплеском энергии, Хищники сбросили маскировку. Один воин тут же принял боевую стойку и оглядел окрестности, держа наготове копье.
Второй Хищник обыскал трупы Басса и Стоуна, высматривая пропавшее оружие. Затем он заприметил прожженную кислотой металлическую сеть. Не обращая внимания на труп Максвелла Стаффорда, существо оценило ущерб, нанесенный сети едкой кровью.
Тем временем в тени под сводчатым потолком незримо и неслышно скользила целая орда поблескивающих черных фигур. Теперь уже охотясь стаей, Чужие взбирались по стенам, таились во тьме у потолка или оборачивались вокруг колонн.
Внезапно, не в силах издать ни звука из-за проворно затянувшегося у него на шее хвоста, один из Хищников, отчаянно лягаясь, стал подниматься к потолку. Душ люминесцентной крови и обломки сломанных доспехов, что с грохотом обрушивались на каменные плиты, предупредили второго Хищника о том, что смерть подбирается и к нему.
Хищник резко развернулся и тут же увидел, как на каменный пол падают громадные кровоточащие куски его товарища. Сперва рука, затем нога, затем окровавленное туловище.
Хищник взревел и поднял два метательных диска – по одному в каждой ладони.
Внезапно из темного угла к маске Хищника бросился мордохват Чужих. В одном плавном движении воин пригнулся и метнул диск. Лезвие аккуратно разрезало цепкого беловато-розового мордохвата напополам. Существо буквально взорвалось кислотной кровью, которая плеснула на маску и нагрудник Хищника.
Тогда Хищник уронил второй диск и принялся лихорадочно снимать маску, прежде чем кислотная кровь смогла бы добраться до его нежной плоти. Вакуумная закупорка нарушилась, воздух с шипением оттуда вышел, и дымящаяся маска с лязгом упала на холодный каменный пол.
Затем Хищник отчаянно сорвал с себя нагрудник, который уже насквозь проела губительная кровь. Запах горящей плоти наполнил коридор, и Хищник взвыл, когда кислота стала проникать глубоко в мышцы на его груди, шее и плечах.
Наконец доспехи были отброшены в сторону, обнажая химические ожоги на коже. Солидные участки этой кожи по-прежнему дымились на туловище и крабовидном лице Хищника.
Оставшись без маски и доспехов, существо вызывающе проревело и повернулось лицом к двум здоровенным воинам Чужих, которые уже пробирались по полу, чтобы на него напасть. Швырнув зазубренное копье, Хищник повредил плечо ближайшему Чужому. Монстр взвизгнул и отступил, а его собрат тем временем отшвырнул копье в сторону, собираясь обрушиться на противника.
Тут с потолка упал третий Чужой. Его экзоскелет уже был обагрен светящейся зеленой кровью. Костяной хвост монстра обвился вокруг ноги Хищника, затем дернул. Хищник завопил от боли, когда из его ноги оказалась выдрана мышца. Покачнувшись, громадный воин рухнул на пол, и когтистые лапы принялись рвать его теперь уже беззащитную плоть.
Придавленный к каменным плитам тяжестью Чужого и ограниченный в движениях из-за змееподобного хвоста, что обвился вокруг его поврежденной ноги, Хищник отчаянно бился, ожидая, когда смерть призовет его к себе. Но, даже несмотря на то, что черные твари ползали прямо по вздымающейся груди Хищника и проливали горячую слюну на его незащищенное лицо, они почему-то не торопились наносить долгожданный смертельный удар. Вместо этого Чужие плотно прижимали упавшего Хищника к полу и шипели, словно бы что-то такое предвкушая…
Слабея, Хищник разглядел какое-то шевеление во мраке у себя над головой. Стоило ему только изогнуть шею и приглядеться получше, как его узко посаженные глаза мгновенно расширились. Воин заметил огромного альфа-Чужого, выползающего из тени, чьи зубы яростно скрежетали. Беспомощному Хищнику стало очевидно, что это существо, крупнее и гораздо агрессивнее своих собратьев, взяло главенство над всей стаей.
Когда монстр появился из мрака, стал виден его потрепанный в боях экзоскелет.
С головы до ног тело Чужого было покрыто ранами – включая горящую отметину от высокотехнологичной металлической сети Хищников.
Другие Чужие почтительно расступились, когда жуткое чудовище проползло вперед. Согнувшись пониже над упавшим Хищником, существо опустило вытянутое рыло, словно бы обнюхивая жертву. Затем две черных лапы в некой оскорбительной ласке обвились вокруг черепа Хищника, после чего стиснули голову гуманоида и крепко прижали ее к полу.
Хищник бился и хватал жвалами воздух, но по-прежнему оставался беспомощен в могучей хватке опытного монстра.
Продолжая тщетное сопротивление, воин вдруг ощутил, как холодные когтистые лапы пробираются по его незащищенному туловищу. Тогда он опустил взгляд и заметил еще одного мордохвата, неотвратимо ползущего к его голове. Рыча, широко распахнув глаза и дергаясь из стороны в сторону, Хищник впервые в жизни испытал настоящий страх.
Действуя с предельной эффективностью, мордохват неспешно пристроился на разинутом рту добычи, заглушая ее жалобные вопли…
Глаза Миллера внезапно раскрылись. Несколько мгновений химик не понимал, где он. Зловещий страх стал первым ключом.
Миллер стоял или, по крайней мере, находился в вертикальном положении. Но когда попытался сдвинуться с места, выяснилось, что он фактически к нему прикован. Черное вещество плотным коконом обтягивало почти все его тело. Свободной оставалась только правая рука. Порванный рукав был сильно заляпан кровью.
Миллер повернул голову вправо, увидел висящих рядом двух мужчин – и память тут же вернулась.
– Верхейден! – воскликнул он. – Ты меня слышишь?
Верхейден, к чьей физиономии плотно прижался мордохват, дернулся и потянул за свою твердую оболочку – то же самое вещество, которое образовывало кокон вокруг Миллера. Стоило только Верхейдену напрячься, как липкое щупальце паразита затянулось у него на шее. Вскоре Верхейден прекратил сопротивление, и его тело обмякло.
Рядом с Верхейденом Миллер увидел Коннорса – вернее, то, что от него осталось. Грудь мертвеца была разодрана, ребра торчали наружу, и он вяло свисал со стены, точно какое-то тошнотворное произведение шокирующего искусства. Хотя к его лицу, на котором застыло страдальческое выражение, никакой мордохват не лип, преступный Чужой, лишивший жизни Коннорса, лежал мертвым у его ног. Лапками кверху.
Тут Миллер услышал, как рядом с ним что-то капает. Извернувшись, он посмотрел себе под ноги. Яйцо с рождающимся из него мордохватом лежало на полу. Подобные лепесткам складки сочились влагой, начиная раскрываться.
Миллер принялся отчаянно корчиться внутри кокона. А потом заметил, что из кобуры у плеча Верхейдена по-прежнему торчит револьвер.
Краем глаза наблюдая за подергивающимся яйцом, Миллер протянул руку. Ему удалось лишь слегка коснуться рукоятки оружия.
Яйцо задрожало, и складки разошлись. Оттуда, пробуя воздух, потянулись длинные белые лапки.
Собрав свои силы в единый кулак, Миллер всем телом тянулся вперед, пока его пальцы не сомкнулись на рукоятке. В тот самый момент, когда мордохват прыгнул, Миллер выхватил оружие из кобуры и пальнул в уродца.
Мордохвата прямо в воздухе разорвало на части.
Тем не менее, даже ударившись о пол, потеряв половину лапок, упрямое существо по-прежнему силилось подняться. Миллер выстрелил еще дважды – каждая пуля была для твари как удар кувалды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28