нетерпеливо проговорил Гаррисон.
– Он меня спросил, как это я очутился тут. И вид у него был ошарашенный. Я ответил, что приехал на своей машине. Но он мне не поверил.
– Почему?
– Он сказал, что я шел пешком и голосовал. Он это знал потому, что сам подвез меня до Нортвуда. И добавил, что, высадив меня там, дальше нигде не останавливался и гнал так, что до Саутвуда его никто не обгонял. Он только сейчас поставил машину, пошел по улице и – бац! – я иду ему навстречу по другой стороне.
– А вы ему что сказали?
– Я сказал, что подвозил он не меня, а кого-то другого. Его же собственные слова это доказывают.
– Это поставило его в тупик, а?
– Он совсем растерялся. Подвел меня к своей машине и говорит: «Что же, значит, вы в ней не ехали?» Конечно, я сказал, что нет, и пошел своей дорогой. Сначала я подумал, что это какой-то розыгрыш. А потом решил, что у него не все дома.
– Нам придется найти этого человека, – раздельно сказал Райдер. – Расскажите все, что можете о нем вспомнить.
Джонс задумался.
– Ему под сорок. Одет хорошо, разговаривает гладко, смахивает на коммивояжера. В машине у него полно проспектов, цветных таблиц и жестянок с красками.
– В багажнике? Вы туда заглядывали?
– Нет, на заднем сиденье. Словно у него привычка хватать их в спешке, а потом бросать.
– Ну, а машина?
– «Флэш» последней модели. Двухцветный – зеленый с белыми крыльями.
Номера я не заметил.
Они расспрашивали Джонса еще десять минут, выясняя в подробностях, как выглядел и как был одет этот человек. Затем Гаррисон позвонил в полицию города и попросил провести розыск.
– Начните с москательных магазинов. Судя по всему, он коммивояжер какой-то фирмы, производящей краски. Наверное, там смогут сказать, кто у них был в тот день.
Ему обещали, что это будет сделано немедленно. Джонс отправился домой, сердясь, но и испытывая большое облегчение. Не прошло и двух часов, как его рассказ принес плоды. Гаррисону позвонили из города.
– В четвертом же магазине мы узнали все, что вас интересует. В торговле красками это личность известная. Бердж Киммелмен, представитель лакокрасочной компании «Акме» в Мэрионе, штат Иллинойс. Местопребывание в настоящее время неизвестно. Но, конечно, вы можете отыскать его через «Акме».
– Огромное спасибо! – Гаррисон положил трубку и тут же начал звонить в «Акме». После недолгого разговора он снова положил трубку и повернулся к Райдеру:
– Он сейчас едет где-то по шоссе милях в двухстах к югу. Вечером они созвонятся с ним, и завтра он будет здесь.
– Прекрасно.
– Да? – спросил Гаррисон с раздражением. – Мы сбиваемся с ног, разыскивая то одного, то другого, только чтобы тут же погнаться за третьим. Так может продолжаться без конца.
– Или же до чьего-то конца! – возразил Райдер. – Жернова человеческие мелют медленно, но очень тщательно.
Совсем в другом месте, на семьсот миль западнее, еще один человек занимался своей будничной работой. Организованные усилия могут быть очень внушительными, но действенность их удваивается, когда они вбирают в себя результаты индивидуальных трудов.
Человек, о котором идет речь, был остролицым и остроносым, жил в мансарде, питался в закусочных-автоматах, стучал на машинке бурыми от никотина пальцами, двадцать лет лелеял мечту написать Великий Американский Роман, но все не мог собраться.
Звали его Артур Килкард, что, естественно, сократилось в «Кильку», и был он репортером. Хуже того – репортером бульварной газетенки. Он беззаботно вошел в редакцию, но тут некто с язвой желудка и кислым лицом сунул ему листок.
– Вот, Килька. Еще один псих с летающим блюдцем. Отправляйся.
Килкард недовольно отправился выполнять поручение. Он отыскал указанный в записке дом и постучал. Дверь открыл юноша лет восемнадцати – двадцати с умным энергичным лицом.
– Вы Джордж Леймот?
– Совершенно верно.
– Я из «Звонка». Вы сообщили, что у вас имеется материал про блюдечко. Так?
Леймот брезгливо поморщился.
– Это вовсе не блюдце, и я этого слова не употреблял. Это сферический предмет искусственного происхождения.
– Предположим, что так. Где и когда вы его видели?
– В прошлую ночь и в позапрошлую. В небе.
– Прямо над городом?
– Нет, но его видно отсюда.
– Я вот его не видел. И, насколько мне известно, вы – единственный, кто его видел. Как вы это объясните?
– Рассмотреть его невооруженным глазом почти невозможно. У меня есть восьмидюймовый телескоп.
– Сами собрали?
– Да.
– Это дело не простое! – похвалил Арт Килкард. – А вы мне его не покажете?
После некоторых колебаний Леймот сказал «ладно» и повел его на чердак. И действительно, там стоял самый настоящий телескоп, задирая любопытный нос к раздвижной дверце в крыше.
– И вы видели ваш сферический предмет в эту штуку?
– Две ночи подряд, – подтвердил Леймот. – Надеюсь и сегодня за ним понаблюдать.
– Ну, и что он такое, по-вашему?
– Это ведь одни догадки, – уклончиво ответил юноша. – И могу сказать только, что он движется вокруг Земли по замкнутой орбите, имеет строго сферическую форму и, по-видимому, представляет собой искусственное сооружение из металла.
– А фотографии его у вас нет?
– К сожалению, я не располагаю необходимой аппаратурой.
– А не может тут вам помочь наш фотограф?
– Если у него есть подходящая камера.
Килкард задал еще десятка два вопросов и под конец сказал с сомнением в голосе:
– То, что вы видели, может увидеть в телескоп кто угодно. А в мире полно телескопов, и некоторые такие громадные, что сквозь них тепловоз проедет. Так почему же еще никто не прокричал об этом на весь мир? Как по-вашему?
Леймот ответил с легкой улыбкой:
– Те, у кого есть телескопы, не смотрят в них круглые сутки. А когда смотрят, то обычно изучают какие-то отдельные участки звездного неба. К тому же кто-то должен крикнуть первым. Потому-то я и позвонил в «Звонок».
– И правильно сделали! – одобрил Килкард, предвкушая собственный успех.
– Тем более, – продолжал Леймот, – что его видели и другие. Вчера вечером я позвонил трем знакомым астрономам. Они поглядели и тоже его увидели. Двое сказали, что позвонят в ближайшие обсерватории. Сегодня я отправил в обсерваторию полный отчет о своих наблюдениях и еще один – в научный журнал.
– О черт! – сказал Килкард, встревожившись. – Надо поторопиться, прежде чем какая-нибудь другая газетенка тиснет статеечку… – На его лице вдруг появилось подозрительное выражение. – Поскольку я сам этой сферической штуки не видел, мне надо проверить материал по другому источнику. Это вовсе не значит, что я думаю, будто вы врете. Но если я не стану проверять материал, мне придется искать другую работу. Не можете ли вы мне дать фамилию и адрес одного из ваших приятелей-астрономов?
Леймот сообщил ему адрес и проводил до дверей. Когда Килкард торопливо направился к телефонной будке, у дома Леймота резко затормозила патрульная полицейская машина. Килкард узнал полицейского в форме, сидевшего за рулем, но два дюжих субъекта в штатском на заднем сиденье были ему незнакомы. Это его удивило – как репортер с большим стажем он знал всех местных сыщиков и фамильярно называл их по имени. Издали он увидел, как двое неизвестных вылезли из машины, подошли к двери Леймота и позвонили.
Шмыгнув за угол, Килкард зашел в будку и набросал в аппарат побольше монет для междугородного разговора.
– Алан Рид? Моя фамилия Килкард. Я пишу на астрономические темы. Если не ошибаюсь, вы видели на небе неизвестный металлический предмет. Что-что?
– Он нахмурился. – Бросьте! Ваш приятель Джордж Леймот тоже его видел. Он сам мне сказал, что звонил вам вчера насчет этой штуки. – Он замолчал, прижимая трубку к уху. – Какой смысл повторять «ничего не могу сказать по этому поводу»? Послушайте, либо вы его видели, либо нет. А пока вы еще не сказали, что нет. – После новой паузы он спросил язвительно:
– Мистер Рид, вам кто-нибудь приказал держать язык за зубами?
Он дернул рычаг, опасливо поглядел на угол, бросил в автомат несколько монет и сказал кому-то:
– Говорит Арт. Если решите тиснуть этот материальчик, то вам придется поторопиться, и как! Он проскочит, только если вас не успеют остановить! – Он подождал, услышал щелчок подключенного диктофона и начал поспешно наговаривать ленту. Через пять минут он кончил, вышел из будки и осторожно заглянул за угол. Патрульная машина все еще стояла возле дома Джорджа Леймота.
Вскоре улицы наводнили газетчики с экстренным выпуском «Звонка». И сразу же множество газет в маленьких городах, получив с телетайпа ту же новость, запестрели сыпью двухдюймовых заголовков:
КОСМИЧЕСКАЯ СТАНЦИЯ В НЕБЕ – ЧЬЯ?
На исходе следующего утра Гаррисон упрямо занимался текущими делами.
В углу его кабинета Райдер, вытянув бревноподобные ноги, медленно и внимательно читал пачку напечатанных на машинке листов.
Пачка эта была плодом будничной работы очень многих людей. В ней, исключая некоторые пробелы, час за часом прослеживались передвижения некоего Уильяма Джонса, о котором было известно, что он – не настоящий Уильям Джонс. Его видели, когда он бродил по Нортвуду, тараща глаза, как провинциальный турист. Его много раз видели на главной улице, где он изучал расположенные там торговые заведения. Его видели в магазине самообслуживания примерно в то время, когда там у покупательницы был украден кошелек. Он обедал в кафе и ресторанах, пил пиво в барах и пивных.
Эшкрофт, Джонсон и еще один кассир вспомнили, что какой-то похожий на Джонса человек за неделю до ограбления несколько раз заходил в банк и задавал праздные вопросы. Летерен и его охранники припомнили, что некто, как две капли воды похожий на Уильяма Джонса, стоял поблизости, когда Летерен брал деньги в предыдущий раз. В целом эти по крохам собранные сведения покрывали почти все время, которое предполагаемый преступник провел в Нортвуде, – период, равный десяти дням.
Кончив читать, Райдер закрыл глаза и принялся вновь и вновь продумывать все подробности – в надежде натолкнуться на новую идею. Тем временем включенный приемник на полке продолжал извергать приглушенную, но негодующую речь радиокомментатора:
– …Теперь уже всему миру известно, что кому-то удалось запустить на орбиту космическую станцию. Всякий, у кого есть телескоп или даже сильный бинокль, может сам наблюдать ее по ночам. Так с какой же стати наше правительство делает вид, будто эта станция не существует? Если ее запустили не мы, так объявите об этом во всеуслышание, – тем, кто ее запустил, это ведь все равно известно. Если же она принадлежит нам, если ее туда забросили мы, то почему от нас это скрывают, когда она сама уже давно перестала быть тайной? Может быть, кто-то считает нас неразумными младенцами? Какие бюрократы присвоили себе право решать, о чем нас можно ставить в известность, а о чем – нет? С этим надо покончить! Правительству пора прервать молчание!
– Тут я с ним согласен, – сказал Гаррисон, поднимая голову от бумаг.
– Почему они не сделают прямо сказать, наша она или не наша? Кое-кто там слишком много на себя берет. Хороший пинок… – он замолчал и схватил телефонную трубку. – Нортвудский полицейский участок. – Пока он слушал, на его худом лице промелькнула целая гамма странных выражений, затем он положил трубку и сказал:
– С каждой минутой это дело становится все более дурацким.
– Что на этот раз?
– Семена. Лаборатория не смогла установить, что это такое.
– Не вижу ничего странного. Не могут же они знать все!
– Во всяком случае, они знают, когда орешек оказывается им не по зубам, – возразил Гаррисон. – А потому послали наши семечки какой-то нью-йоркской фирме, где про семена знают все. И только что получили ответ.
– Ну?
– Все тот же: науке неизвестны. В Нью-Йорке пошли даже дальше: отжали масло, а остаток подвергли всем возможным анализам. Результат: семена, не значащиеся ни в одном каталоге, – он испустил смешок, похожий на стон. – Они просят нас прислать им еще десяток этих неизвестных семян, чтобы они смогли их прорастить. Им интересно было бы узнать, что вырастет.
– Выбросьте все это из головы, – посоветовал Райдер. – Семян у нас больше нет, и мы не знаем, где их можно достать.
– Но у нас есть кое-что поинтереснее, – продолжал Гаррисон. – С семенами мы послали розовую прозрачную обертку, помните? Я тогда думал, что это цветной целлофан. А лаборатория сообщает, что это вовсе не искусственная пленка. Она органического происхождения, имеет клетки и прожилки и, по-видимому, представляет собой кожицу неизвестного плода.
– …давно известно в теории и, как предполагают, разрабатывается в условиях строгой секретности, – бубнило радио. – Тот, кто осуществит это первым, получит неоспоримое стратегическое преимущество с военной точки зрения.
– Порой я перестаю понимать, какой был смысл рождаться, – пробормотал Гаррисон.
Селектор квакнул и объявил:
– Шеф, вас спрашивает какой-то Бердж Киммелмен.
– Давайте его сюда.
Вошел Киммелмен, щеголеватый, самоуверенный. По-видимому, он только обрадовался возможности отдохнуть от обычных дел, поспешив на помощь закону и порядку. Он сел, закинул ногу за ногу, расположился, как дома, и принялся-рассказывать свою историю:
– Просто черт знает что, капитан. Начать с того, что я никогда не беру в машину незнакомых людей. Но я остановился и подвез этого типа, хотя до сих пор не пойму, как это произошло.
– А где вы его подобрали?
– Примерно в полумиле за колонкой Сигера, если ехать в этом направлении. Он стоял на обочине, и я вдруг затормозил и распахнул перед ним дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8