И все-таки в этой строке ничего не было. Ни малейшей черточки. – Он расстроенно помолчал и докончил:
– Мистер Летерен потребовал, чтобы мистер Олсен кончил меня расспрашивать и вызвал полицию. Я оставался в кабинете управляющего до прибытия мистера Гаррисона.
Райдер, подумав, спросил:
– А Летерена оба раза сопровождали одни и те же охранники?
– Не знаю. Я их вообще не видел.
– То есть вы хотите сказать, что он был без охраны?
– Они не всегда входят в зал, – ответил за кассира Гаррисон. – Я проверял и перепроверял, пока не зашел в тупик.
– И что же вы узнали по дороге туда?
– Охранники сознательно меняют свое поведение так, чтобы тот, кто задумал ограбление, не знал, где они будут находиться в ту или иную поездку. Иногда они оба сопровождают кассира до барьера и назад. Иногда они ждут у входа и наблюдают за улицей. Или же один остается в машине, а другой расхаживает перед банком…
– Я полагаю, они вооружены?
– Конечно. – Гаррисон посмотрел на Райдера с легкой усмешкой. – Оба охранника клянутся, что в прошлую пятницу они сопровождали Летерена в банк один раз. И приехали туда без пяти минут одиннадцать.
– Но ведь он был в банке в половине одиннадцатого! – возразил Эшкрофт.
– Он это отрицает, – сказал Гаррисон. – И охранники тоже.
– По словам охранников, они вошли в банк? – спросил Райдер, выискивая дополнительные противоречия.
– Не сразу. Они ждали у входа, пока длительное отсутствие Летерена их не встревожило. Они вошли в зал, держа руки на пистолетах. Но Эшкрофт их увидеть не мог, так как он уже был в кабинете Олсена.
– Ну, вы сами видите, как обстоит дело, – сказал Райдер, внимательно глядя на злополучного Эшкрофта. – Вы утверждаете, что Летерен получил деньги в половине одиннадцатого. Он утверждает, что не получал их. Одно исключает другое. У вас есть какие-нибудь объяснения?
– Вы мне не верите, ведь так?
– Почему же? Я пока не делаю выводов. Мы столкнулись с противоречивыми показаниями. Но отсюда вовсе не следует, что один из свидетелей сознательно лжет и что именно в нем следует заподозрить преступника. Кто-то из них может говорить, как ему кажется, совершенную правду – и искренне заблуждаться.
– Вы имеете в виду меня?
– Не исключено. Вы ведь не непогрешимы. Непогрешимых людей не бывает.
– Райдер наклонился вперед, придавая особый смысл своим словам. – Будем считать, что факты верны. Если вы сказали правду, значит, деньги были взяты в половине одиннадцатого. Если Летерен сказал правду, значит, он их не брал. Соединим эти факты, и что же мы получим? Ответ: деньги унес кто-то, кто не был Летереном. И если это окажется так, значит, вас ввели в заблуждение.
– Нет! Я не обознался, – возразил Эшкрофт. – Я знаю, кого я видел. Я видел Летерена и только его. Или я должен допустить, что не могу доверять собственным глазам!
– Вы ведь это уже допустили, – заметил Райдер.
– Ничего подобного.
– Вы сказали нам, что смотрели, как он подписывает квитанцию. Вы собственными глазами видели, как он ставил свою подпись. – Райдер сделал выжидательную паузу, но кассир не сказал ни слова. – Однако никакой подписи на квитанции не оказалось.
Эшкрофт угрюмо молчал.
– Если вы могли заблуждаться относительно подписи, то вы могли заблуждаться и относительно того, кто подписывал.
– Я не страдаю галлюцинациями.
– Да? – сухо сказал Райдер. – Ну, а квитанция, как вы это объясните?
– Я ничего не обязан объяснять, – внезапно вспылил Эшкрофт. – Я изложил вам факты. А объяснить их – ваше дело.
– Справедливо, – согласился Райдер. – И мы не обижаемся, когда нам об этом напоминают. Надеюсь, вы не обидитесь, что вас так долго расспрашивали об одном и том же? Спасибо, что вы согласились прийти.
– Рад быть полезным, – и Эшкрофт с видимым облегчением вышел из комнаты.
Гаррисон сунул в рот зубочистку, пожевал ее и объявил:
– Не дело, а черт знает что. Еще день-другой, и вы пожалеете, что вас прислали сюда учить меня уму-разуму.
Задумчиво разглядывая начальника полиции, Райдер процедил:
– Я приехал не для того, чтобы учить вас, а чтобы помочь вам, так как вы заявили, что вам нужна помощь. Ум хорошо, а два – лучше. Сто умов лучше десяти. Но если вы предпочтете, чтобы я отправился восвояси…
– Ерунда, – сказал Гаррисон. – В такие моменты я на всех огрызаюсь.
Мое положение не похоже на ваше. Если кто-то грабит банк у меня под носом, он делает из меня идиота. А вам понравилось бы быть и начальником полиции и идиотом?
– Последнее определение я принял бы только, если признал, что потерпел полное поражение. Вы и это признаете?
– И не думаю.
– Так хватит кусаться. Нам есть над чем подумать. В этой истории с квитанцией кроется что-то очень странное. Ни с чем не сообразное.
– По-моему, все ясно, как день, – возразил Гаррисон. – Либо Эшкрофт был обманут, либо обманулся сам.
– Не в этом дело, – сказал Райдер. – Непонятно другое. Если считать, что они с Летереном оба говорят правду, то деньги забрал кто-то еще, какой-то неизвестный. И я не могу понять, зачем было преступнику отдавать квитанцию неподписанной с риском, что его тут же разоблачат? Не проще ли ему было расписаться за Летерена? Так почему же он этого не сделал?
Гаррисон задумался.
– Может быть, он боялся – а вдруг Эшкрофт заметит, что подпись подделана, вглядится в него повнимательнее и поднимет тревогу?
– Если он сумел выдать себя за Летерена, то, наверное, мог бы научиться подделывать его подпись.
– Ну, а если он не подписался, потому что неграмотен? – предположил Гаррисон. – Я знавал бандитов, которые научились писать только за решеткой.
– Может быть, – согласился Райдер. – Но в любом случае главное подозрение пока падает на Эшкрофта и Летерена. И следует точно установить, виновны они или нет, прежде чем мы начнем дальнейшие розыски. Я думаю, вы обоих уже проверили?
– Еще бы! – воскликнул Гаррисон и скомандовал в селектор:
– Пришлите мне папку по Первому банку. – Начнем с Эшкрофта. Финансовое положение хорошее, в прошлом все чисто, превосходная репутация, никаких оснований стать банковским грабителем. Джексон, младший кассир, в какой-то мере подтверждает его показания. И спрятать деньги Эшкрофт нигде не мог. Мы обыскали банк сверху донизу, и в течение этого времени Эшкрофт все время был под наблюдением. И ничего не нашли. Дальнейшее следствие выявило ряд обстоятельств, говорящих в его пользу… Подробности я расскажу вам позднее.
– Вы убеждены в его невиновности?
– Почти, но не совсем, – ответил Гаррисон. – Он мог отдать деньги сообщнику, загримированному под Летерена. В таком случае в банке их прятать бы не пришлось. Эх, если бы обыскать его дом как следует! Одна бумажка с известным номером сразу все поставила бы на свое место! Но судья Мексон отказался подписать ордер на обыск за недостаточностью оснований. Сказал, что для этого требуются более веские подозрения. Вообще-то говоря, он прав.
– А фабричный кассир Летерен?
– Ему пятьдесят восемь лет. Убежденный холостяк. Не стану пересказывать вам его биографию. Ведь он не может быть виновным.
– Вы уверены?
– Судите сами. Фабричная машина стояла перед конторой все утро до десяти часов тридцати пяти минут. Затем в нее сели Летерен и охранники, чтобы ехать в банк. Раньше чем за двадцать минут они добраться до банка не могли. У Летерена просто не было времени, чтобы заехать в банк раньше на каком-то другом автомобиле, вернуться на фабрику, взять охранников и снова туда отправиться.
– Не говоря уж о необходимости успеть в промежутке где-то спрятать добычу, – вставил Райдер.
– Нет, сделать этого он не мог. Кроме того, сорок свидетелей на фабрике подтверждают, что Летерен был там все время с той минуты, как пришел на работу в девять; и до десяти тридцати пяти, пока он не уехал в банк. Полное алиби. По-видимому, его сразу можно сбросить со счетов. – Гаррисон скривил губу и добавил:
– С тех пор мы нашли свидетелей, которые видели, как в десять тридцать он входил в банк.
– Другими словами, они подтверждают показания Эшкрофта и Джексона?
– Да. Я сразу же послал всех своих людей прочесать улицу до конца и ближайшую поперечную улицу. Ну, обычная паршивая будничная работа. Они разыскали троих свидетелей, готовых показать под присягой, что видели, как Летерен входил в банк в десять тридцать. Они его не знают, но опознали по фотографии.
– А его машину они заметили? Описали ее?
– Машину они не видели. Он шел пешком, неся чемоданчик. И заметили они его только потому, что какая-то дворняжка вдруг взвыла и бросилась от него со всех ног. Ну, они и подумали, что он ее пнул, только не поняли – за что.
– Они утверждали, что он ее пнул?
– Нет.
Райдер задумчиво потер оба своих подбородка.
– Так чего же она взвыла и удрала? Просто так собаки этого не делают.
Либо ее ударили, либо она чего-то испугалась.
– Ну и что? – Гаррисону было не до дворняжек. – Еще ребята разыскали человека, который говорит, что видел, как Летерен несколько минут спустя выходил из банка с чемоданчиком. Никаких охранников этот человек не заметил. Он говорит, что Летерен пошел по улице так, словно ни о чем не беспокоился, но потом остановил такси и уехал.
– Вы нашли шофера?
– Да. Он тоже узнал его по фотографии, которую мы ему показали.
Заявил, что отвез Летерена к кинотеатру «Камея» на Четвертой улице, но не видел, вошел он туда или нет. Просто высадил его, получил деньги и уехал. Мы допросили служащих «Камеи», обыскали там все. И ничего не нашли. Но рядом – автобусная станция. Мы вымотали там у них все жилы, но ничего не узнали.
– И это пока все?
– Не совсем. Я позвонил в министерство финансов и сообщил им номера банкнот. В восьми штатах я объявил розыск человека с приметами Летерена. Пока мы разговариваем, мои ребята с его фото прочесывают все отели и меблирашки. Он где-то притаился – возможно, у нас же в городе. Но что еще предпринять, я не знаю.
Райдер заметил:
– Превосходная репутация, финансовое благосостояние и отсутствие явного мотива – все это стоит куда меньше свидетельских показаний. У человека могут быть тайные причины. Например, ему почему-то необходимо немедленно достать двенадцать тысяч долларов, а времени получить их законным путем под страховку, акции или облигации у него нет. Скажем, ему дано только двадцать четыре часа, чтобы раздобыть выкуп.
Гаррисон спросил:
– Вы считаете, нам следует проверить, все ли родственники Эшкрофта и Летерена живы и здоровы и не исчезал ли кто-нибудь из них в последние дни?
– Как сочтете нужным. Сам я считаю, что ничего, кроме лишних хлопот, это не даст. Похититель знает, что ему грозит смертная казнь. Так станет ли он рисковать из-за каких-то жалких двенадцати тысяч, когда может с тем же успехом выбрать жертву побогаче и назначить выкуп побольше? К тому же, даже если проверка принесет положительные результаты, это не объяснит, как был осуществлен грабеж, и не даст нам доказательств, которые суд и присяжные могли бы счесть убедительными.
– Пожалуй, – согласился Гаррисон. – Тем не менее проверка не помешает. Мне самому ничего и делать не придется. Если не считать жены Эшкрофта, все их родственники живут в других городах. Надо будет просто связаться с тамошней полицией.
– Как хотите. И раз уж мы принялись шарить впотьмах, так поручите кому-нибудь узнать, нет ли у Летерена на заднем плане бездельника-братца, способного извлечь выгоду из их сходства. А вдруг Летерен – многострадальная половина пары близнецов-двойников?
– В этом случае, – проворчал Гаррисон, – он стал его сообщником с той минуты, как утаил от нас существование такого брата.
– С юридической точки зрения, конечно. Но ведь можно взглянуть на дело и по-человечески. Человек, который боится позора, сам на него напрашиваться не станет. Будь у вас брат – матерый рецидивист, стали бы вы разглашать это?
– Просто так – нет. В интересах правосудия – да.
– Люди же не одинаковы. И слава богу, что так! – Райдер нетерпеливо пожал плечами. – Ну с теми, на кого прямо падает подозрение, мы покончили.
Посмотрим, что можно сказать о третьем и неизвестном.
– Я уже говорил вам, что объявил розыск человека с приметами Летерена, – ответил Гаррисон.
– Да, я помню. По-вашему, это может что-то дать?
– Трудно сказать. Возможно, он мастер переодевания. В этом случае сейчас он уже совсем не похож на того человека, которого видели свидетели. Если же сходство это – настоящее, большое и не поддающееся маскировке, розыск скорее всего даст результаты.
– Пожалуй. Однако если речь идет не о кровном родстве – а этот вариант вы все равно проверяете, – то сходство скорее всего искусственное. Слишком уж велико было бы совпадение. Будем исходить из того, что оно искусственное. Какие мы можем сделать из этого выводы?
– Оно было слишком уж большим, – заметил Гаррисон. – Настолько большим, что обмануло нескольких свидетелей. Таким большим, что становится немного не по себе.
– Вот именно, – подхватил Райдер. – И ведь столь одаренный художник своего дела сможет повторить то же самое снова и снова, подыскивая подходящую жертву примерно одного с собой сложения. Следовательно, сходство между ним и Летереном может быть не больше, чем между мной и цирковым тюленем. У нас нет его настоящих примет, и это серьезная помеха. И пока мне не приходит в голову, как мы могли бы установить его подлинный облик.
– Мне тоже, – сказал Гаррисон уныло.
– Впрочем, у нас есть еще шанс: десять против одного, что сейчас он выглядит так, как раньше – до своего трюка.
1 2 3 4 5 6 7 8