https://wodolei.ru/catalog/vanni/
Этот второй, мистический брак Казота, исключающий всякие нескромные предположения ввиду почтенного возраста обеих сторон, причинял госпоже Казот не столько огорчение, сколько тревогу чисто человеческого свойства, внушенную смятением, гнетущим эти две благородные души. Трое же детей, напротив, искренне разделяли мысли их отца и его старой подруги.
Мы уже высказали свое мнение по этому поводу; однако всегда ли нужно соглашаться с канонами того вульгарного здравого смысла, который ведет по жизни людей заурядных, не смущая их души темными тайнами грядущего и смерти? И отчего самые счастливые люди так упорно держатся за свою слепоту, делающую их безоружными перед нагрянувшим мрачным событием, когда остается лишь в ужасе плакать и стенать под запоздалыми, но неотвратимыми ударами рока?! Госпоже Казот пришлось страдать тяжелее всех других членов семьи, для которых жизнь была нескончаемой борьбой, где шансы на победу были весьма сомнительны, зато награда казалась обеспеченной наверняка.
В дополнение к сказанному было бы небесполезно ознакомиться с теориями Казота по нескольким нижеприведенным отрывкам из переписки, ставшей причиною процесса над ним; вот некоторые цитаты в пересказе все той же Анны-Мари:
«Мы все, говорил Казот, живем среди духов наших предков; невидимый мир тесно обступает нас со всех сторон… и в нем обитают наши духовные друзья, что безбоязненно приближаются к нам. У моей дочери есть ангелы-хранители; есть они и у всех нас. Каждая наша мысль, и достойная и скверная, приводит в движение определенного, соответствующего ей духа; точно так же любое движение нашего тела колеблет несомую им колонну воздуха. Все заполнено, все обитаемо в этом мире, где со времен первородного греха неведомые покровы скрывают материю… И я, в силу особой посвященности, коей нимало не искал, часто горько сетуя на сию злосчастную способность, приподнял эти покровы подобно ветру, вздымающему завесу тумана. Я вижу добро и зло, добрых и злых; по временам взору моему предстает такое неразличимое множество существ, что я не сразу могу отделить тех, кто облечен плотью, от других, кто уже сбросил грубую земную оболочку».
«Да, есть души до некоторой степени материальные, ибо они были столь крепко привержены земной своей сущности, что унесли часть ее в иной мир, ставши не полностью призрачными. Таковые долго еще сохраняют сходство с людьми…
Но – осмелюсь ли признаться вам? – бывают мгновения, когда я ибо по слабости зрения, либо в силу удивительного сходства я впадаю в основательное заблуждение. Нынче утром все мы сошлись на молитву, представ взору Всевышнего, как вдруг комната заполнилась живыми и умершими всех времен и народов, так что я не в силах был отличить жизнь от смерти; странное смешение, но, однако же, какое великолепное зрелище!»
Госпожа д'Аржель была свидетельницей отъезда юного Сцеволы Казота ко двору, где ему предстояло служить в королевской страже; уже близились тяжелые времена, и его отец предвидел, какой опасности подвергает сына.
Маркиза де ла Круа присоединилась к Казоту, дабы передать молодому человеку то, что оба они называли мистическою властью; позже мы увидим, как он отчитался им в своей миссии. Эта вдохновенная женщина осенила лоб, уста и сердце юноши тремя таинственными знаками, сопроводив их тайным заклятием; тем самым освятила она будущее того, кого называла своим духовным сыном.
Сцевола Казот, не менее ревностный монархист и мистик, чем его отец, попал в число тех, кому по возвращении из Варенна удалось защитить жизнь королевской семьи от ярости республиканцев. В какой-то миг бушующая толпа вырвала было дофина из рук родителей, и именно Сцевола Казот вызволил ребенка и вернул его королеве, которая со слезами на глазах благодарила юношу. Вот что он пишет отцу после этого события:
«Дорогой папа,
Итак, 14 июля миновало, и король вернулся к себе живой и невредимый. Я постарался елико возможно лучше исполнить миссию, вами на меня возложенную. Вы, вероятно, узнаете, достигла ли она полностью той цели, на которую вы уповали. В пятницу пошел я к причастию; потом, выйдя из церкви, отправился к Алтарю отчизны, где произнес на все четыре стороны света необходимые заклинания, дабы отдать Марсово поле под покровительство ангелов Господних.
Затем подошел я вплотную к карете, следя за тем, как король садится в нее; мадам Елизавета даже удостоила меня взглядом, вознесшим мысли мои к небесам; под охраною одного из товарищей я сопроводил карету внутрь ограждения. Король подозвал меня и спросил: „Казот, с вами ли я виделся и говорил в Эпернэ?“ Я отвечал: „Да, сир“, – и помог ему выйти из экипажа. Удалился я лишь тогда, когда удостоверился, что все они уже в помещении.
Марсово поле было до отказа забито народом. Окажись я достоин того, чтобы веления мои и молитвы исполнились, вся эта обезумевшая свора тотчас угодила бы в тюрьму или в сумасшедший дом. На обратном пути все кричали: „Да здравствует король!“ Национальные гвардейцы ликовали от всего сердца вместе с толпою; проезд короля вылился в истинный триумф. Погода стояла прекрасная – полковник наш заметил, что последний день, который Господь уступил дьяволу, он окрасил в розовый цвет.
Прощайте, молитесь все вместе, дабы помочь моим молитвам достичь цели. Не ослабим наших усилий!
Целую маму Забет (Элизабет). Почтительный поклон госпоже маркизе (Де ла Круа)».
Как бы ни разнились наши убеждения, какими бы смешными ни казались нам те слабые средства, на которых зиждились столь пылкие упования, все же преданность этой семьи способна растрогать любое сердце. Питаемые чистыми душами иллюзии, в чем бы они ни выражались, достойны уважения; да и кто осмелится с полной уверенностью утверждать, что идея о высших таинственных силах, управляющих миром и позволяющих людям действовать с их помощью, всего лишь иллюзия?! Этой идеей имеет право пренебречь философия, но никак не религия, и политические секты пользуются ею как надежным оружием. Этим-то и объясняется разрыв Казота с иллюминатами, бывшими его братьями. Известно, как охотно республиканцы пользовались идеей мистицизма в период английской революции; мартинисты держались того же принципа, но, вовлеченные в движение, направляемое философами, они тщательно скрывали религиозную сторону своей доктрины, которая в ту пору не имела никаких шансов на успех.
Хорошо известно, какую важную роль сыграли иллюминаты в революционных движениях разных стран. Их секты, организованные по принципу глубокой секретности и тесно связанные меж собою во Франции, в Германии и в Италии, обладали особым влиянием на сильных мира сего, посвященных в их истинные цели. Иосиф II и Фридрих-Вильгельм многое совершили по их наущению. Так, Фридрих-Вильгельм, проникшийся мыслью о коалиции монархов, вторгся в пределы Франции и был уже в тридцати лье от Парижа, когда иллюминаты на одном из своих тайных заседаний вызвали дух его дяди, великого императора Фридриха, который и запретил ему продвигаться дальше. Именно в результате данного запрета (который все толковали по-разному) Фридрих-Вильгельм внезапно отступил с французский территории, а позже даже заключил мирный договор с Республикой, которая, можно сказать, обязана своим спасением союзу французских и германских иллюминатов.
V
Корреспонденция Казота постепенно, шаг за шагом, знакомит читателя с его сожалениями по поводу пагубного выбора, сделанного его бывшими братьями по секте, и рассказывает об одиноких попытках борьбы с политической эрой, в которой он видел роковое царство Антихриста, тогда как именно иллюминаты радостно приветствовали приход невидимого Спасителя. Те, кого Казот считал демонами, выглядели в их глазах божественными духами-мстителями. Зная эту ситуацию, легко понять некоторые места в письмах Казота и те особые обстоятельства, что побудили позже республиканские власти вынести ему приговор именно устами иллюмината-мартиниста.
Письма, короткие отрывки из которых мы процитируем ниже, помечены 1791 годом и адресованы другу Казота, секретарю гражданского суда господину Понто.
«Ежели Господь не вдохновит кого-нибудь из людей на то, чтобы решительно и безоговорочно покончить со всем этим, нам грозят величайшие бедствия. Вы знаете систему моих убеждений: добро и зло на земле всегда были делом рук человеческих, ибо человеку дарована эта планета вечными законами Вселенной. Вот почему во всем свершаемом зле мы должны винить лишь самих себя. Солнце неизменно посылает на землю свои лучи, то отвесные, то наклонные; так же и Провидение обходится с нами; время от времени, когда местонахождение наше, туман либо ветер мешают нам постоянно наслаждаться теплом дневного светила, мы упрекаем его в том, что оно греет недостаточно сильно. И если какой-нибудь чудотворец не поможет нам, вряд ли можно уповать на спасение.
Мне хотелось бы, чтобы вы услышали мое толкование книги магии Калиостро. Впрочем, ежели вы попросите у меня разъяснений, я постараюсь прислать их вам, изложив в самой ясной и недвусмысленной форме».
В приведенном пассаже излагалась доктрина теософов; а вот и другой, относящийся к былым отношениям Казота с иллюминатами.
«Я получил два письма от близких знакомых из числа бывших моих собратьев-мартинистов, таких же демагогов, как Брет, известнейшие, благороднейшие люди, но, увы, демон завладел ими. Они считают, будто это я навлек на Брега болезнь, тогда как в этом виновато его безумное увлечение магнетизмом; янсенисты, как и конвульсионеры, являют собою тот же случай; к ним ко всем точно приложима фраза: нет спасения вне церкви, и, я бы добавил, здравого смысла также нет.
Я уже предуведомлял вас, что во Франции нас таких было всего восемь человек; мы не знали друг друга в лицо, но непрестанно, подобно Моисею, обращали к небесам наши взоры и молитвы, прося благоприятного исхода битвы, в коей приняли участие даже стихии. Мы считаем, что грядет событие, записанное в Апокалипсисе: оно сулит великую эпоху. Но успокойтесь: я говорю не о конце света; от этого нас отделяют еще тысячи лет. И не время пока приказывать горам: „Обрушьтесь на нас!“ – пусть это будет, в ожидании лучших времен, призывом якобинцев, ибо вот где виновным несть числа».
В этом отрывке явственно просматривается система Казота, основанная на необходимости человеческого действия для установления связи небес с землей. Так, в своих письмах он часто сетует на недостаток мужества у короля Людовика XVI, который, по его мнению, слишком полагается на Провидение и мало – на себя самого. В подобных рекомендациях чувствуется даже больше протестантской назидательности, нежели чистого католицизма.
«Нужно, чтобы король пришел на помощь национальной гвардии; чтобы он показался народу, чтобы он твердо сказал: „Я так хочу, я приказываю!“ Ему дарована власть от Бога, ему все обязаны повиноваться, нынче же на него смотрят как на мокрую курицу; демократы осмеивают его, причиняя мне этим почти физические страдания.
Пусть он сядет на коня и внезапно, в сопровождении двух-трех десятков гвардейцев, явится перед мятежниками; всё склонится перед ним, все падут ниц. Самое главное уже сделано, друг мой: король смирился и предал себя Господней воле; судите сами, какое могущество это сулит ему, когда даже Ахав, погрязший в грехах Ахав, лишь на один миг и единым деянием угодивший Богу, одержал затем победу над врагами. У Ахава было дикое сердце и развращенная душа, мой же король обладает чистейшей душою, преданной Господу, а небесная, августейшая Елизавета наделена поистине божественной мудростью… Не опасайтесь ничего со стороны Лафайета, – у него, как и у его сообщников, связаны руки. Как и каббала, им исповедуемая, он обуян духами смятения и ужаса и не сможет избрать путь, ведущий к победе; самое лучшее для него – это попасть в руки недругов стараниями тех, кому он столь безраздельно доверяет. А мы по-прежнему станем возносить мольбы наши к Небу, по примеру того пророка, что взывал к Господу, пока сражался Израиль.
Человек должен действовать здесь, на земле, ибо она – место приложения его сил; и добро, и зло могут твориться лишь его волею. Поскольку почти все церкви ныне закрыты – либо по приказу властей, либо по невежеству, пусть дома наши станут нашими молельнями. Для нас настал решительный миг: либо Сатана продолжит царствовать на земле, как нынче, и это будет длиться до тех пор, пока не сыщется человек, восставший на него, как Давид на Голиафа; либо царство Иисуса Христа, столь благое для людей и столь уверенно предсказанное пророками, утвердится здесь навечно. Вот в какой переломный момент мы живем, друг мой; надеюсь, вы простите мой сбивчивый и неясный слог. Мы можем, за недостатком веры, любви и усердия, упустить удобный случай, но пока что у нас еще сохраняется шанс на победу. Не станем забывать, что Господь ничего не свершит без людей, ибо это они правят землею; в нашей воле установить здесь то царствие, которое Он заповедал нам. И мы не потерпим, чтобы враг, который без нашей помощи бессилен, продолжал, при нашем попустительстве, вершить зло!»
В общем, Казот почти не питает иллюзий по поводу победы своего дела; письма его изобилуют советами, которым, вероятно, полезно было бы следовать; однако видно, что и его самого одолевает отчаяние полного бессилия, заставляющее усомниться и в себе и в своей науке:
«Я доволен, что мое последнее письмо порадовало вас. Вы не посвященный – поздравьте же себя с этим. Вспомни те слова: „Et scientia eorum perdet eos“ Им и знание их на погибель (лат.).
. Если уж я, кому Божией милостью удалось избежать западни, подвергаюсь опасностям, то судите сами, чем рискуют люди, в нее угодившие… Знание оккультных тайн – это бурный океан, где трудно достичь берегов».
Означает ли это, что Казот забросил обряды, вызывавшие, по его мнению, духов тьмы? Неизвестно; видно только, что он надеялся победить демонов их же оружием.
1 2 3 4 5 6 7
Мы уже высказали свое мнение по этому поводу; однако всегда ли нужно соглашаться с канонами того вульгарного здравого смысла, который ведет по жизни людей заурядных, не смущая их души темными тайнами грядущего и смерти? И отчего самые счастливые люди так упорно держатся за свою слепоту, делающую их безоружными перед нагрянувшим мрачным событием, когда остается лишь в ужасе плакать и стенать под запоздалыми, но неотвратимыми ударами рока?! Госпоже Казот пришлось страдать тяжелее всех других членов семьи, для которых жизнь была нескончаемой борьбой, где шансы на победу были весьма сомнительны, зато награда казалась обеспеченной наверняка.
В дополнение к сказанному было бы небесполезно ознакомиться с теориями Казота по нескольким нижеприведенным отрывкам из переписки, ставшей причиною процесса над ним; вот некоторые цитаты в пересказе все той же Анны-Мари:
«Мы все, говорил Казот, живем среди духов наших предков; невидимый мир тесно обступает нас со всех сторон… и в нем обитают наши духовные друзья, что безбоязненно приближаются к нам. У моей дочери есть ангелы-хранители; есть они и у всех нас. Каждая наша мысль, и достойная и скверная, приводит в движение определенного, соответствующего ей духа; точно так же любое движение нашего тела колеблет несомую им колонну воздуха. Все заполнено, все обитаемо в этом мире, где со времен первородного греха неведомые покровы скрывают материю… И я, в силу особой посвященности, коей нимало не искал, часто горько сетуя на сию злосчастную способность, приподнял эти покровы подобно ветру, вздымающему завесу тумана. Я вижу добро и зло, добрых и злых; по временам взору моему предстает такое неразличимое множество существ, что я не сразу могу отделить тех, кто облечен плотью, от других, кто уже сбросил грубую земную оболочку».
«Да, есть души до некоторой степени материальные, ибо они были столь крепко привержены земной своей сущности, что унесли часть ее в иной мир, ставши не полностью призрачными. Таковые долго еще сохраняют сходство с людьми…
Но – осмелюсь ли признаться вам? – бывают мгновения, когда я ибо по слабости зрения, либо в силу удивительного сходства я впадаю в основательное заблуждение. Нынче утром все мы сошлись на молитву, представ взору Всевышнего, как вдруг комната заполнилась живыми и умершими всех времен и народов, так что я не в силах был отличить жизнь от смерти; странное смешение, но, однако же, какое великолепное зрелище!»
Госпожа д'Аржель была свидетельницей отъезда юного Сцеволы Казота ко двору, где ему предстояло служить в королевской страже; уже близились тяжелые времена, и его отец предвидел, какой опасности подвергает сына.
Маркиза де ла Круа присоединилась к Казоту, дабы передать молодому человеку то, что оба они называли мистическою властью; позже мы увидим, как он отчитался им в своей миссии. Эта вдохновенная женщина осенила лоб, уста и сердце юноши тремя таинственными знаками, сопроводив их тайным заклятием; тем самым освятила она будущее того, кого называла своим духовным сыном.
Сцевола Казот, не менее ревностный монархист и мистик, чем его отец, попал в число тех, кому по возвращении из Варенна удалось защитить жизнь королевской семьи от ярости республиканцев. В какой-то миг бушующая толпа вырвала было дофина из рук родителей, и именно Сцевола Казот вызволил ребенка и вернул его королеве, которая со слезами на глазах благодарила юношу. Вот что он пишет отцу после этого события:
«Дорогой папа,
Итак, 14 июля миновало, и король вернулся к себе живой и невредимый. Я постарался елико возможно лучше исполнить миссию, вами на меня возложенную. Вы, вероятно, узнаете, достигла ли она полностью той цели, на которую вы уповали. В пятницу пошел я к причастию; потом, выйдя из церкви, отправился к Алтарю отчизны, где произнес на все четыре стороны света необходимые заклинания, дабы отдать Марсово поле под покровительство ангелов Господних.
Затем подошел я вплотную к карете, следя за тем, как король садится в нее; мадам Елизавета даже удостоила меня взглядом, вознесшим мысли мои к небесам; под охраною одного из товарищей я сопроводил карету внутрь ограждения. Король подозвал меня и спросил: „Казот, с вами ли я виделся и говорил в Эпернэ?“ Я отвечал: „Да, сир“, – и помог ему выйти из экипажа. Удалился я лишь тогда, когда удостоверился, что все они уже в помещении.
Марсово поле было до отказа забито народом. Окажись я достоин того, чтобы веления мои и молитвы исполнились, вся эта обезумевшая свора тотчас угодила бы в тюрьму или в сумасшедший дом. На обратном пути все кричали: „Да здравствует король!“ Национальные гвардейцы ликовали от всего сердца вместе с толпою; проезд короля вылился в истинный триумф. Погода стояла прекрасная – полковник наш заметил, что последний день, который Господь уступил дьяволу, он окрасил в розовый цвет.
Прощайте, молитесь все вместе, дабы помочь моим молитвам достичь цели. Не ослабим наших усилий!
Целую маму Забет (Элизабет). Почтительный поклон госпоже маркизе (Де ла Круа)».
Как бы ни разнились наши убеждения, какими бы смешными ни казались нам те слабые средства, на которых зиждились столь пылкие упования, все же преданность этой семьи способна растрогать любое сердце. Питаемые чистыми душами иллюзии, в чем бы они ни выражались, достойны уважения; да и кто осмелится с полной уверенностью утверждать, что идея о высших таинственных силах, управляющих миром и позволяющих людям действовать с их помощью, всего лишь иллюзия?! Этой идеей имеет право пренебречь философия, но никак не религия, и политические секты пользуются ею как надежным оружием. Этим-то и объясняется разрыв Казота с иллюминатами, бывшими его братьями. Известно, как охотно республиканцы пользовались идеей мистицизма в период английской революции; мартинисты держались того же принципа, но, вовлеченные в движение, направляемое философами, они тщательно скрывали религиозную сторону своей доктрины, которая в ту пору не имела никаких шансов на успех.
Хорошо известно, какую важную роль сыграли иллюминаты в революционных движениях разных стран. Их секты, организованные по принципу глубокой секретности и тесно связанные меж собою во Франции, в Германии и в Италии, обладали особым влиянием на сильных мира сего, посвященных в их истинные цели. Иосиф II и Фридрих-Вильгельм многое совершили по их наущению. Так, Фридрих-Вильгельм, проникшийся мыслью о коалиции монархов, вторгся в пределы Франции и был уже в тридцати лье от Парижа, когда иллюминаты на одном из своих тайных заседаний вызвали дух его дяди, великого императора Фридриха, который и запретил ему продвигаться дальше. Именно в результате данного запрета (который все толковали по-разному) Фридрих-Вильгельм внезапно отступил с французский территории, а позже даже заключил мирный договор с Республикой, которая, можно сказать, обязана своим спасением союзу французских и германских иллюминатов.
V
Корреспонденция Казота постепенно, шаг за шагом, знакомит читателя с его сожалениями по поводу пагубного выбора, сделанного его бывшими братьями по секте, и рассказывает об одиноких попытках борьбы с политической эрой, в которой он видел роковое царство Антихриста, тогда как именно иллюминаты радостно приветствовали приход невидимого Спасителя. Те, кого Казот считал демонами, выглядели в их глазах божественными духами-мстителями. Зная эту ситуацию, легко понять некоторые места в письмах Казота и те особые обстоятельства, что побудили позже республиканские власти вынести ему приговор именно устами иллюмината-мартиниста.
Письма, короткие отрывки из которых мы процитируем ниже, помечены 1791 годом и адресованы другу Казота, секретарю гражданского суда господину Понто.
«Ежели Господь не вдохновит кого-нибудь из людей на то, чтобы решительно и безоговорочно покончить со всем этим, нам грозят величайшие бедствия. Вы знаете систему моих убеждений: добро и зло на земле всегда были делом рук человеческих, ибо человеку дарована эта планета вечными законами Вселенной. Вот почему во всем свершаемом зле мы должны винить лишь самих себя. Солнце неизменно посылает на землю свои лучи, то отвесные, то наклонные; так же и Провидение обходится с нами; время от времени, когда местонахождение наше, туман либо ветер мешают нам постоянно наслаждаться теплом дневного светила, мы упрекаем его в том, что оно греет недостаточно сильно. И если какой-нибудь чудотворец не поможет нам, вряд ли можно уповать на спасение.
Мне хотелось бы, чтобы вы услышали мое толкование книги магии Калиостро. Впрочем, ежели вы попросите у меня разъяснений, я постараюсь прислать их вам, изложив в самой ясной и недвусмысленной форме».
В приведенном пассаже излагалась доктрина теософов; а вот и другой, относящийся к былым отношениям Казота с иллюминатами.
«Я получил два письма от близких знакомых из числа бывших моих собратьев-мартинистов, таких же демагогов, как Брет, известнейшие, благороднейшие люди, но, увы, демон завладел ими. Они считают, будто это я навлек на Брега болезнь, тогда как в этом виновато его безумное увлечение магнетизмом; янсенисты, как и конвульсионеры, являют собою тот же случай; к ним ко всем точно приложима фраза: нет спасения вне церкви, и, я бы добавил, здравого смысла также нет.
Я уже предуведомлял вас, что во Франции нас таких было всего восемь человек; мы не знали друг друга в лицо, но непрестанно, подобно Моисею, обращали к небесам наши взоры и молитвы, прося благоприятного исхода битвы, в коей приняли участие даже стихии. Мы считаем, что грядет событие, записанное в Апокалипсисе: оно сулит великую эпоху. Но успокойтесь: я говорю не о конце света; от этого нас отделяют еще тысячи лет. И не время пока приказывать горам: „Обрушьтесь на нас!“ – пусть это будет, в ожидании лучших времен, призывом якобинцев, ибо вот где виновным несть числа».
В этом отрывке явственно просматривается система Казота, основанная на необходимости человеческого действия для установления связи небес с землей. Так, в своих письмах он часто сетует на недостаток мужества у короля Людовика XVI, который, по его мнению, слишком полагается на Провидение и мало – на себя самого. В подобных рекомендациях чувствуется даже больше протестантской назидательности, нежели чистого католицизма.
«Нужно, чтобы король пришел на помощь национальной гвардии; чтобы он показался народу, чтобы он твердо сказал: „Я так хочу, я приказываю!“ Ему дарована власть от Бога, ему все обязаны повиноваться, нынче же на него смотрят как на мокрую курицу; демократы осмеивают его, причиняя мне этим почти физические страдания.
Пусть он сядет на коня и внезапно, в сопровождении двух-трех десятков гвардейцев, явится перед мятежниками; всё склонится перед ним, все падут ниц. Самое главное уже сделано, друг мой: король смирился и предал себя Господней воле; судите сами, какое могущество это сулит ему, когда даже Ахав, погрязший в грехах Ахав, лишь на один миг и единым деянием угодивший Богу, одержал затем победу над врагами. У Ахава было дикое сердце и развращенная душа, мой же король обладает чистейшей душою, преданной Господу, а небесная, августейшая Елизавета наделена поистине божественной мудростью… Не опасайтесь ничего со стороны Лафайета, – у него, как и у его сообщников, связаны руки. Как и каббала, им исповедуемая, он обуян духами смятения и ужаса и не сможет избрать путь, ведущий к победе; самое лучшее для него – это попасть в руки недругов стараниями тех, кому он столь безраздельно доверяет. А мы по-прежнему станем возносить мольбы наши к Небу, по примеру того пророка, что взывал к Господу, пока сражался Израиль.
Человек должен действовать здесь, на земле, ибо она – место приложения его сил; и добро, и зло могут твориться лишь его волею. Поскольку почти все церкви ныне закрыты – либо по приказу властей, либо по невежеству, пусть дома наши станут нашими молельнями. Для нас настал решительный миг: либо Сатана продолжит царствовать на земле, как нынче, и это будет длиться до тех пор, пока не сыщется человек, восставший на него, как Давид на Голиафа; либо царство Иисуса Христа, столь благое для людей и столь уверенно предсказанное пророками, утвердится здесь навечно. Вот в какой переломный момент мы живем, друг мой; надеюсь, вы простите мой сбивчивый и неясный слог. Мы можем, за недостатком веры, любви и усердия, упустить удобный случай, но пока что у нас еще сохраняется шанс на победу. Не станем забывать, что Господь ничего не свершит без людей, ибо это они правят землею; в нашей воле установить здесь то царствие, которое Он заповедал нам. И мы не потерпим, чтобы враг, который без нашей помощи бессилен, продолжал, при нашем попустительстве, вершить зло!»
В общем, Казот почти не питает иллюзий по поводу победы своего дела; письма его изобилуют советами, которым, вероятно, полезно было бы следовать; однако видно, что и его самого одолевает отчаяние полного бессилия, заставляющее усомниться и в себе и в своей науке:
«Я доволен, что мое последнее письмо порадовало вас. Вы не посвященный – поздравьте же себя с этим. Вспомни те слова: „Et scientia eorum perdet eos“ Им и знание их на погибель (лат.).
. Если уж я, кому Божией милостью удалось избежать западни, подвергаюсь опасностям, то судите сами, чем рискуют люди, в нее угодившие… Знание оккультных тайн – это бурный океан, где трудно достичь берегов».
Означает ли это, что Казот забросил обряды, вызывавшие, по его мнению, духов тьмы? Неизвестно; видно только, что он надеялся победить демонов их же оружием.
1 2 3 4 5 6 7