– Принято, – ответил Лусма, – Это именно то, чего мы хотели, Джим.
(ПРИМ.ПЕРЕВ. – этот диалог произошел в 58:40:00 полетного времени. Фрагмент фразы Глинна Ланни в отношении не выключенного нагревателя системы ориентации командного модуля: «…он будет потреблять 0.8 ампер до конца полета, что будет стоить мне дополнительных 64 ампер-часов. Я не могу этого позволить…»
Лунный модуль разработан, чтобы обеспечивать жизнь двух человек в течение 49.5 часов, но с отключенными системами, кроме систем жизнеобеспечения и связи он мог поддерживать существование 3 человек в течение 84 часов. Центр управления разработал планы по дальнейшему сокращению энергопотребления. Также была проработана процедура использования воды командного модуля в лунном модуле)
В темноте затихшего «Одиссея» Суиджерт медленно огляделся вокруг себя. По правде говоря, ему не хотелось отсюда уходить. Обычно среди членов экипажей случались перебранки между теми двумя, кому полетным заданием было предписано осуществить высадку на Луну и тем, кто оставался на орбите для выполнения менее престижной работы. Пилоты командного модуля не могли не думать, что их менее привлекательное назначение было пренебрежением и принижением их летных способностей. Разве не может «НАСА» более подготовленным пилотам давать более ответственные задания во время экспедиций?
Суиджерт никогда так не думал. Он любил и гордился своей работой. Ему, конечно, не хватало романтизма должности командира или пилота ЛЭМа, но нехватка компенсировалось другим. Пилот командного модуля, по существу, был водителем этой нелепой экспедиции. Пилот командного модуля был штурманом. Пилот командного модуля должен доставить двоих астронавтов к точке расстыковки, откуда они начнут посадку на Луну. Пилот командного модуля должен обеспечить стыковку, когда они вернутся обратно с Луны. И в самом драматическом случае, когда его коллеги не смогут вернуться с Луны, он должен суметь в одиночку вернуться на Землю. У Суиджерта был прекрасный корабль для выполнения всех этих задач, но теперь случай отбирал корабль у него. До тех пор, пока он, Лоувелл, Хэйз и «НАСА» не найдут способ вернуть главный корабль к жизни, он, подобно Биллу Андерсу, пилоту лунного модуля на «Аполлоне-8», где не было никакого ЛЭМа, будет оставаться пилотом командного модуля без командного модуля. Суиджерт проплыл через туннель из быстро остывающего «Одиссея» в относительно теплый «Водолей» и занял место между Лоувеллом и Хэйзом.
– Он теперь твой, – сказал Суиджерт.

Сидя за своим директорским терминалом, Глинн Ланни позволил себе ненадолго расслабиться. Его экипаж перешел из главного корабля, где всего через несколько минут его было уже не спасти, в другой, где возможный конец оттягивался на несколько дней. Улучшение ситуации было реальным, но, в конечном счете, все-таки теоретическим. То, что в данный момент волновало Ланни, это не жизнеспособность ЛЭМа. Хватит или не хватит кислорода, воды и энергии для поддержания жизни экипажа во время обратного пути на Землю – все это имело смысл лишь, когда решена главная проблема. Сейчас Ланни волновала траектория корабля.
При отказе от лунной экспедиции существовало несколько способов вернуть терпящий бедствие корабль на Землю. Самым непосредственным способом был так называемый «прямой возврат», во время которого экипаж на пути к Луне должен развернуть командно-сервисный модуль задней частью вперед. Затем продержать включенным гипергольный двигатель на полной тяге 10200 кг в течение пяти минут. Этот маневр рассчитан так, чтобы корабль, летевший со скоростью 25 тысяч миль в час, полностью остановился, а затем сразу начал двигаться в противоположном направлении.
Альтернативой «прямому возврату» в глубоком космосе был «окололунный возврат». В этом случае корабль очень близко подлетит к Луне, выйдет на траекторию свободного возврата, которую использовали все экипажи, начиная с «Аполлона-8», обогнет Луну и своеобразная гравитационная праща метнет его назад к Земле. Этот маневр займет значительно больше времени, чем «прямой возврат», но позволит сэкономить на запуске двигателя, а также не потребует участия экипажа.
На «Аполлоне-13» возможности использования траектории свободного возврата были ограничены. Нестандартность курса корабля состояла в том, что он садился на Фра-Мауро, взлетал обратно, облетал Луну и направлялся к Земле, но по такой траектории, которая проходила на расстоянии 40 тысяч миль над облаками (ПРИМ.ПЕРЕВ. – это так называемая «гибридная траектория», которую «НАСА» применяло, начиная с «Аполлона-12». Гибридная траектория дает возможность осуществить запуск к Луне в дневное время суток. Двигатель третьей ступени в этом случае запускается над Тихим океаном, увеличивается продолжительность полета к Луне, что позволяет произвести посадку лунного корабля в условиях благоприятной освещенности места посадки. Экономится топливо, так как исключается корректирующий импульс, равный 19.5 м/сек. Оказывается возможным следить за снижением и посадкой лунного корабля со станции в Голдстоуне, имеющей антенну диаметром 64 м). Для исправления ситуации полетный план предусматривал процедуру запуска двигателя под названием «ПК+2». Через два часа после перилуния – самой близкой точке траектории к поверхности Луны – корабль должен был включить двигатель, изменить курс так, чтобы точно нацелиться на Землю.
Планировщики полетов хотели бы воспользоваться всеми этими возможностями. А в такой критической ситуации, как срочный возврат, все эти возможности просто были необходимы. Однако в данном случае один вариант можно было сразу отбросить. Это связано с тем, что любая процедура возврата, как это написано в полетных планах и как это отрабатывалось экипажами на тренировках, предусматривала использование такой важной части корабля, как его гигантский главный двигатель. Возврат на Землю требовал использования полной тяги двигателя, но на «Аполлоне-13» такой возможности могло и не оказаться. Если удар, который потряс корабль, даже и не разрушил двигатель, то отключение питания не позволяло набрать достаточно электрической мощности, чтобы запустить его.
На ЛЭМе все еще оставался двигатель. В действительности, на ЛЭМе было даже два двигателя: один для посадки, а другой – для взлета. Но ЛЭМ не был рассчитан на его использование другим способом. Можно, например, развернуть в пространстве пристыкованные корабли, включая двигатель импульсно, но можно ли задействовать его на полной тяге, которая требовалась для столь критического маневра, как возврат на Землю? Никто из инженеров даже не собирался рассматривать такой вариант. Однако пока никто не указал способ запустить испорченный главный двигатель командного модуля, использование двигателя ЛЭМа оставалось единственной возможностью для возврата домой. Этот неиспытанный прежде маневр должен был быть спроектирован, детально проработан и выполнен под руководством Ланни.
– Так, всем внимание, – тихо сказал Ланни по общей связи, – Мы получили кучу проблем и их надо решить.

В Тимбер-Коув, пригороде Хьюстона, дом Мэрилин и Джима Лоувеллов наполнялся соседями, друзьями соседей, сотрудниками «НАСА» с супругами, офицерами по протоколам и их ассистентами. Первой в дверях появилась Сюзан Борман, затем Карми МакКаллоф, потом Бетти Бенвеер. Мэрилин смотрела на каждого нового гостя и мимоходом удивлялась, как все эти люди так быстро услышали новость, которую она, жена попавшего в беду астронавта, только что узнала. Но раздавался очередной звонок в дверь, и Мэрилин снова и снова задавала себе тот же вопрос. Подоспели Эльза Джонсон, Конрады и другие люди, которые отвечали на нескончаемый поток звонков по телефону, отказывали репортерам и бросали украдкой взгляды на женщину, чей муж, если верить Жулю Бергману, мог завтра погибнуть с вероятностью 90 процентов.
Только некоторые гости решались прямо поговорить с Мэрилин, принося ей и себе небольшое облегчение. Кроме некоторых общих фраз никто не мог найти настоящие слова ободрения, которые были бы хоть немного похожи на правду. Да Мэрилин и не хотела этого.
Основные ответы она получала по телевизору. За исключением непродолжительного времени около часа, когда Мэрилин ходила в ванную, закрывала дверь и молилась, стоя на коленях на кафельном полу, она не отрывала взгляд от экрана. После начала трагедии кроме Жуля Бергмана никто в «НАСА» или на «Эй-Би-Си» не выдавал таких мрачных прогнозов вероятной гибели астронавтов, но это не слишком обнадежило Мэрилин. Почему-то для нее стало важным ловить каждое слово, сказанное дикторами в трагических репортажах. Ничьи оптимистичные варианты больше ничего для нее не значили, пока сам Бергман не откажется от своего ужасного предсказания.
– Мы получаем картинку из Космического Центра, где нормальный полет на 56 часу омрачился первой настоящей аварией после экспедиции «Джемини-8», – говорил Бергман, – Для Америки это 23-е космическое путешествие и, одновременно, оно первое, в котором жизни астронавтов угрожает реальная опасность. Астронавты должны перебраться из командного модуля в лунный. Вопрос состоит в том, насколько им хватит кислорода в лунном модуле. Возможности ЛЭМа в снабжении кислородом ограничены 45-ю часами.
Бергман передал слово корреспонденту Дэвиду Снеллу в Хьюстон, где тот стоял перед огромной, во всю стену схемой лунного модуля, но Мэрилин больше ничего не хотела слышать. Она не настолько хорошо знала о космических полетах, как ее муж и члены его команды, но знала достаточно для того, чтобы понимать: сорока пяти часов хватит только на половину пути к Земле. Если вскоре кто-нибудь что-то не придумает, шансы, которые озвучил Бергман, от одной десятой упадут до нуля.
Мэрилин вдруг подумала, что надо подняться на верхний этаж. Суматоха в гостиной началась полчаса назад, а никто не посмотрел, что делают дети. Во время полетов дети астронавтов становились частью дружной семьи «НАСА», но обычно большие компании не появлялись здесь по ночам, а телефоны не звонили с такой частотой.
Мэрилин, немного смутившись, позвала соседку Аделин Хаммак и попросила ее подняться на верхний этаж посмотреть, не волнуются ли дети. Аделин согласилась и заглянула в их спальни. Одиннадцатилетняя Сюзан крепко спала, но ее младший брат Джеффри нет.
– Почему у нас так много людей? – спросил четырехлетний мальчик.
Аделин присела на его кровать.
– Ты знаешь, куда твой папа отправился на этой неделе? – спросила она.
– На Луну, – ответил Джеффри.
А ты знаешь, что он собирался там делать, пока был дома?
– Погулять там.
– Правильно. Похоже, что-то не так пошло на корабле, и он должен вернуться назад. Он не сможет прогуляться по Луне, но есть и хорошее известие – он вернется домой даже немного раньше. Может даже в пятницу.
– Но он сказал…, – возразил Джеффри, вставая с подушки.
– Что сказал? – спросила Аделин.
– Он сказал, что привезет мне камень с Луны.
Аделин улыбнулась:
– Я знаю. И я знаю, что он этого хочет. Но в этот раз он не может. Возможно, когда ты подрастешь, ты сам туда полетишь и привезешь ему камень.
Аделин уложила Джеффри в кровать, тихо вышла из комнаты и на цыпочках прокралась в спальню шестнадцатилетней Барбары. Как и Сюзан, Барбара крепко спала. Но в отличие от Сюзан она не выглядела давно заснувшей. Барбара была укрыта одеялом, голова лежала на подушке, глаза закрыты, но от Аделин не ускользнуло еще кое-что: в своей руке она крепко сжимала Библию.

6


Вторник, 14 апреля, 1:00 ночи по восточному времени

Том Келли улегся спать в одиннадцать вечера 13 апреля и не хотел, чтобы его беспокоили. Последние несколько месяцев Келли мог позволить себе ложиться раньше и вставать позже, чем ему приходилось долгое время, и это ему очень нравилось.
Нельзя сказать, что Келли раньше не любил бодрствовать. В действительности, в течение девяти лет Келли работал по десять-двенадцать часов в день и буквально не представлял себе другой жизни. Так было с начала 60-х в «Грумман Аэрокосмос» (Бетпэйдж, Лонг-Айленд), когда компания получила контракт на создание так называемого лунно-экскурсионного модуля – необычного насекомоподобного корабля, который доставит человека на Луну уже до начала 1970 года.
Вначале «Грумман» не очень заинтересовалась ЛЭМом. С того дня, как Президент Кеннеди объявил о своем скандальном плане освоения Луны, компания стремилась заполучить по-настоящему ценный инженерный проект: командный модуль «Аполлона», главный корабль, который на своих плечах понесет хрупкий посадочный аппарат к Луне, будет ждать его на орбите, пока тот приземлится на поверхность, а затем вернется назад. Конечно, для прессы и налогоплательщиков орбитальный корабль не выглядел столь очаровательным, как эта многоножка, прыгающая через кратеры. Но «Грумман» не интересовали впечатления публики. «Грумман» с точки зрения здравого смысла интересовало мнение ее акционеров, как о компании, исправно выплачивающей дивиденды, выпускающей ежегодные отчеты, строящей работоспособный орбитальный корабль, который «НАСА» будет эксплуатировать многие годы для лунных экспедиций, околоземных экспедиций, а также в качестве космических станций. Это казалось более великим делом, чем разработка специализированного лунного корабля, который способен лишь на то дело, для которого он построен.
Надо знать, что не только «Грумман» страстно желала заполучить проект орбитального корабля. Помимо нее об этом мечтала и «Норт Америкэн Авиэйшн», Доуни, Калифорния. «Грумман» понимала, что «Норт Америкэн» серьезный конкурент, и когда были поданы заявки на участие в проекте, то контракт уплыл именно к калифорнийскому промышленному гиганту. Никто в космической промышленности не знал, сколько орбитальных кораблей «Норт Америкэн» построит для правительства, но на восемь лет разработок и последующих пилотируемых и автоматических полетов, как считало большинство людей, компания нашла золотую жилу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66