– Обвинение допускает, – заявил Барриоз, – что убитый Мэл Траск ночью 14 апреля нанес сильные побои Филипу Кули.
Кроме этого, не вызвало на суде никаких задержек рассмотрение заключения баллистической экспертизы о том, что Траск был убит пулей, выпущенной из его же собственного пистолета, на котором остались отпечатки пальцев Фила Кули.
Основной же спор развернулся вокруг денег.
На второй день судебного разбирательства Хью Хэннон обнаружил в зале среди присутствующих свою жену, точнее говоря, теперь уже свою бывшую жену. Он не видел ее с того кошмарного дня, когда судья объявил об их разводе. Его глаза, как будто намагниченные – из-за того, что он ожидал найти ее здесь, – шныряли по залу суда и наконец поймали солнечный блеск ее волос. В течение нескольких минут он даже не слышал, о чем говорили Барриоз и свидетель.
В этот день шло долгое и нудное заслушивание свидетелей. Барриоз представил нескончаемый поток барменов, пьяниц, жуликов, и все они в один голос сообщили, что в ночь убийства видели у Мэла Траска пачку денег. Хью Хэннон ни одному из них не устроил перекрестного допроса. Он даже не проронил ни слова, когда сыщик, занимавшийся расследованием, показал, что у убитого в момент обнаружения его полицией не было найдено никаких денег.
У Хэннона были подготовлены свои свидетели, которых он пропустил перед присяжными на следующий день. Алике и в этот раз присутствовала в суде. Он упорно продолжал проводить свою линию. Его свидетелями были персонажи того же рода, что и у Барриоза. Они все так или иначе показали, что Фил Кули имел определенные источники дохода и они либо сами когда-то платили ему за что-то, либо видели у него деньги. Таким путем Хью Хэннон пытался доказать, что у Филипа Кули вполне могли быть пять тысяч долларов без ограбления убитого.
На четвертый день Алике снова присутствовала на заседании суда. Хэннон и в этот день вел дело не лучшим образом. Он допрашивал Кули, строя линию защиты на оправдательной версии самообороны обвиняемого. Во время перекрестного допроса Барриоз не смог опровергнуть версию о смертельной борьбе между обвиняемым и убитым. Однако, когда Кули стал утверждать, что из его пяти тысяч ни цента не принадлежало Траску, Барриоз заявил, что Кули зарабатывал на жизнь незаконным путем или действиями, находящимися на грани нарушения закона, поэтому нельзя доверять его показаниям. Несколько раз Хэннон заявлял протест по поводу вопросов, которые задавал Барриоз, но эти протесты не касались ключевых моментов. Он чувствовал, что находится не в лучшей форме, и причиной тому была Алике.
В тот день он покинул зал заседаний в сконфуженном и удрученном состоянии, буквально ощущая приближение беды. Он только не знал, с какой стороны она придет и в чем будет выражаться. Когда он увидел поджидающую его в коридоре Алике, то подумал, что знает, о чем она собирается говорить с ним.
– Хью, я хотела бы потолковать с тобой, – сказала она.
Он остановился в нескольких шагах от нее, и она подошла к нему ближе. В своем бледно-зеленом костюме она выглядела просто великолепно.
– Хорошо, – согласился он. – Где ты хотела бы побеседовать: здесь или где-нибудь в другом месте?
Всю инициативу он передал ей, не собираясь сам предлагать что-либо.
– Я думаю, лучше в каком-нибудь баре, если ты ничего не имеешь против.
– Не возражаю, тем более что хотел бы немного выпить.
Они прошли пешком четыре квартала в поисках подходящего места и, наконец, устроились напротив друг друга в тихом углу одного из баров.
– Хью, – начала она, – если дела пойдут так и дальше, то Барриоз добьется признания виновности обвиняемого.
– Но это тебе на руку, – ответил он.
– Совсем нет, – возразила она.
Он был слишком удивлен, чтобы ясно мыслить. Он пытался прочесть ответ на ее лице, а она старалась скрыть от него свои мысли.
– Почему нет? – спросил он, изумленно глядя на нее.
– Это судебное разбирательство раскрыло мне глаза… ну… на Мэла Траска.
Он должен был почувствовать себя счастливым, услышав ее признание, но она уже не была его женой, и освобождение от иллюзий отнюдь не могло вернуть ее к нему.
– Да, Траска нельзя назвать хорошим человеком, – согласился он.
– И я могу теперь понять, почему ты решил откупиться от него. Это действительно моя вина, что Траск мертв, что Кули совершил убийство и то, что ты вынужден его защищать.
Он был готов взять ее за руки, чтобы успокоить, но не мог.
– Если уж вернуться к прошлому и проследить за развитием событий, то ничего из случившегося не произошло бы, не соверши я глупости с Крис Уорин.
Она опустила ресницы, пряча от него глаза.
– Я, честно говоря, пришла сюда не для того, чтобы обсуждать прошлое.
Он ждал. Она уже сказала гораздо больше, чем он мог ожидать, и с гораздо большим согласилась, поэтому он не торопил ее.
– Меня беспокоит этот Кули, – наконец сказала она. Он вновь был удивлен.
– Почему?
– Это хитрый и ловкий человечек, Хью.
Она посмотрела на него своим честным взглядом.
– Он знает, где Траск взял деньги? Знает ли он, что это ты заплатил Траску?
– По его словам, нет.
– Но ты не уверен. Именно поэтому ты взялся за это дело, разве не так? Потому что ты боялся, что Кули все знает. Возможно, ты не захочешь признаться себе, но Кули путем шантажа втянул тебя в свою защиту. Как он поступит, если поймет, что дело складывается не в его пользу? Или что он предпримет, если присяжные признают его виновным? Он заговорит, я уверена в этом. Хью, я не хочу видеть, как будет рушиться твоя карьера.
– Потому что это все, что у меня осталось?
– Пожалуйста, не будем уходить от темы разговора.
– Я с большим желанием поговорил бы о нас, а не о Кули.
– Кули – это сейчас главная проблема, и я намерена говорить именно о нем.
Он старался представить себе, что она некрасивая, что она не была его женой, а он не любил ее. Он пытался вообразить, что она одна из его коллег, с кем он мог логично и рационально обсудить технические стороны проблемы.
– Ладно, – ответил он. – Что мы будем делать с Кули?
– Ты его обязательно оправдаешь. Он отвратительный тип, но все же убил Траска в порядке самообороны, и, если ты его оправдаешь, он будет молчать.
– Но ведь я пытаюсь добиться его оправдания.
– Ты делаешь это плохо.
– В чем моя ошибка? Я хочу услышать от тебя честный ответ.
– Я довольно долго была женой адвоката, во всяком случае, достаточно для того, чтобы усвоить некоторые вещи. И я полагаю, ты нарушаешь основное правило.
– Какое?
– Требуется доказать, что подозреваемый виновен. Предоставь это делать Барриозу, а сам лишь внушай присяжным, что он не в состоянии доказать виновность Кули. Все факты по делу говорят в твою пользу. И еще одна деталь. Кули должен защищаться по обстоятельствам непреднамеренного убийства в порядке самообороны, а не по факту грабежа.
– Что ты имеешь в виду?
– Я исхожу из того, что даже если Барриоз докажет, а пока он это не смог сделать, что Кули взял деньги после убийства Траска, это все равно не говорит о том, что он убил из-за денег. Может быть, этот тип – животное, питающееся падалью, шакал, но ни в коем случае не убийца. Фил Кули никогда не осмелился бы напасть на Мэла Траска с целью ограбления, но уж обобрать труп он мог в любое время.
Хэннон смотрел на нее с восторгом.
– Я хотел бы расцеловать тебя!
Она снова отвела взгляд в сторону, но при этом не сказала, что не желает, чтобы он ее поцеловал.
Присяжные, просовещавшись всю ночь, вынесли свой вердикт в десять часов утра. И в тот же день после обеда Филип Кули, свободный человек, заявился в офис Хью Хэннона. Хью как раз пытался дозвониться до Алике и сообщить новость, но у него ничего не получалось. Он обескураженно положил трубку в тот миг, когда Нэнси Диллон, украдкой просунув голову в дверь, объявила о приходе Кули.
Кули вошел с наглой улыбочкой и осторожно прикрыл за собою дверь. Затем он, покопавшись в кармане, извлек коричневый конверт и бросил его на стол.
– Фараоны вернули мне мои пять тысяч, – небрежным тоном сообщил он.
Хэннон не был ошеломлен ни поведением Кули, ни деньгами в коричневом конверте. Наоборот, он старался выглядеть деловым.
– Вы можете передать их моему секретарю, – сказал он. – Она пересчитает и оприходует их.
– Погодите звать ее, – резко произнес Кули.
Палец Хэннона задержался у кнопки звонка. Его встревожил жесткий тон Кули. Он снова сел в свое вращающееся кресло и застыл в ожидании.
– Прежде чем вы начнете транжирить эти деньги, мистер Хэннон, – продолжал Кули, – я собираюсь кое-что сообщить вам.
Он без приглашения уселся в одно из кожаных кресел, и его пальцы забегали по подлокотникам, изучая их качество. Затем он бросил короткий взгляд на окружающую обстановку.
– Чудесное местечко у вас здесь, – сделал он свое заключение.
– Ладно, – сказал Хэннон, – вы уже достаточно продемонстрировали свою вежливость. Так что вы мне намеревались сообщить?
– Ого, вы хотите сразу перейти к делу?
– Вот именно, меня ждут другие клиенты.
– Хорошо, мистер Хэннон, постараюсь не злоупотреблять вашим драгоценным временем. Я все скажу быстро. Я убил Мэла Траска не в порядке самообороны.
Вот оно. Мозг Хэннона полностью включился в работу. Фактически он подсознательно был готов к этому с того самого момента, когда впервые увидел Фила Кули. Он заставил себя поверить в обратное, но его мысль неосознанно крутилась вокруг того, что сейчас становилось явью. Теперь он был готов и даже желал знать все худшее.
– Почему вы говорите, что это не была самооборона? – спросил он, придав своему голосу оттенок спокойного любопытства. Он был обязан сохранить спокойствие.
Однако такая невозмутимая манера разговора отнюдь не расстроила планов Кули, который в свою очередь спросил:
– Вы позволите прокрутить события немного назад?
– Как вам угодно.
– Отлично. Помните, я сказал, что вместе с Траском пришел к нему домой, пытаясь получить деньги, которые он мне был должен, а он начал избивать меня? Так вот, до этого момента все было правдой, а последующие события развивались несколько другим образом.
– Как другим образом?
– А вот так. Я ничего не предпринимал, когда он бил меня, а только пытался убедить его, что он может оставить мои две сотни себе. Но он меня даже не слушал и лупил до тех пор, пока не выдохся. Вы слышите, мистер Хэннон? До тех пор, пока не выдохся.
Потом он сел и снова выпил. Он прихватил с собой из последнего бара целую бутылку. Так я валялся на полу, пытаясь перевести дыхание, чтобы попытаться встать и улизнуть из квартиры. В общей сложности я провел на полу пятнадцать или двадцать минут. За это время Траск еще три или четыре раза прикладывался к бутылке, становясь все пьянее и пьянее. Наконец он заснул тут же на стуле. Тогда я поднялся, немного походил вокруг. Я ведь не был так плох, чтобы у меня не осталось сил двигаться. А Траск по-прежнему спал, сидя на стуле, и, широко открыв рот, храпел.
– Вы взяли все деньги, которые у него были, – высказал предположение Хэннон.
– Верно, – улыбнулся Кули. – Все, как я говорил раньше: любой мог прийти и обобрать убитого. Я подумал, что за побои, которые нанес мне Траск, заслужил эти деньги больше, чем кто-либо другой.
– Возможно, вы заслужили их, – осторожно заметил Хэннон. – Так вы ограбили его, пока он был пьян, а потом он проснулся и…
Кули злобно загоготал.
– А вы настоящий адвокат, мистер Хэннон. Всегда пытаетесь изобразить вещи более удобно для клиента, нежели это есть на самом деле. Но вы ошибаетесь. Когда я полез в карман Траска за деньгами, то обнаружил там пистолет. И я выстрелил в него.
После сказанного наступило длительное молчание. Кули улыбался, наслаждаясь произведенным эффектом. Хэннон же лихорадочно напрягал мозги, пытаясь все хорошенько понять. Он подозревал, что Кули обобрал труп, но никак представить себе не мог, даже подсознательно, что выстрел произошел иначе чем в борьбе.
– Так вы его хладнокровно застрелили?
– Совершенно верно, мистер Хэннон. Это было сделано не в порядке самообороны, как вы утверждали, а вполне сознательно.
– Но почему? Почему? Разве вы так сильно возненавидели Траска за то, что он избил вас?
– Опять вы все формулируете в выгодном для меня свете, а, мистер Хэннон? Безусловно, я ненавидел Траска, но уж не настолько сильно. Нет, я убил его потому, что это входило в разработанный мною план.
Хэннон не решался спросить, что это был за план. Он молчал, ожидая теперь услышать худшее.
– Видите ли, – продолжал Кули, – Траск рассказал мне о своем маленьком рэкете с замужними женщинами. Но он заявил, что я слишком глуп и уродлив, чтобы заниматься тем же. И он был прав. Я уродлив и ничего не могу с этим поделать. Но я не глуп. Я перепробовал различные формы мелкого шантажа, но ни один из них не принес мне много денег. Я нуждался в чем-то более значительном. И тут вспомнил, что Траск рассказал мне о вас.
– Обо мне? – вырвалось у Хэннона.
– Да. Разве я забыл сказать вам, Траск сообщил мне, что вы тот самый муж, который заплатил ему пять тысяч?
Хэннон даже не вздрогнул, именно этого момента своих отношений с Кули он подсознательно ждал с самого начала.
– В том-то и заключался мой план. Я должен был убить Траска, а потом начать шантажировать вас. Подождите, сейчас все объясню. Траск сказал мне, что вы взяли со счета в банке пять тысяч долларов и заплатили деньги ему, чтобы он оставил в покое вашу жену. Что касается меня, то я знал, кто вы. Вы молодой, с блестящей перспективой, а я простой парень, который осведомлен о том, о чем вы не хотели, чтобы знали все. Но одного этого было совсем недостаточно. Если бы я пришел к вам и сказал, что мне известно о ваших денежных отношениях с Траском, вы тут же вышвырнули бы меня из своего офиса. Любой другой, кому бы я сообщил о вас, вероятно, не поверил бы мне. Поэтому я придумал другой ход: завладел пятью тысячами. Предположим, вы мне дали эти деньги, чтобы я убил Траска? Вот теперь дело выглядит иначе, и уж это-то я теперь могу спокойно говорить людям, мистер Хэннон. Вы заплатили мне пять тысяч за убийство Траска, который преследовал вашу жену, и обещали стать моим защитником, если меня схватят.
1 2 3 4