(Мы сейчас не вдаемся в детали и не рассматриваем подварианты.) На этот путь перевели советское общество партийные верхи под руководством Горбачева и Ельцина. Результаты, как видим, просто катастрофические для государства и народа, при необычайной выгоде тех, кто пристроился на вершине общественной пирамиды или обрел криминально-спекулятивные капиталы. В далекие 30-е годы катастрофа была бы значительно губительней потому, что страна была бедна, а мировая капиталистическая система испытывала кризис, и все индустриально развитые государства постарались бы выйти из него за счет России.
Оставалась, как видим, единственная возможность уцелеть стране и народу: двигаться прямо по избранному пути, совершая неизбежные незначительные отклонения вправо или влево, но стараясь продолжать строительство невиданного еще в истории общества.
Как пишет Н. Верт: «Сталин развил теорию о возможности построения полноценного социалистического общества в отдельно взятой стране на основе имеющихся человеческих и природных ресурсов и военной силы, которую следует укреплять ввиду капиталистического окружения, ожидая более благоприятных для мировой революции обстоятельств. Эта примитивная теория тешила националистические чувства и была великолепно приспособлена к психологии рядового члена партии, уставшего дожидаться мировой революции…»
Странные, уж извините за невольный каламбур, выверты устраивает Верт. Называет примитивной теорию, которая полностью себя оправдала (вспомним вновь итоги Великой Отечественной войны), словно у него в запасе есть другие высоконаучные теории на этот счет. О националистических чувствах Верт упомянул, словно бы не сознавая разницу между национализмом и элементарным чувством национальной безопасности. Получается так, что положить русский народ как жертву на алтарь мировой революции, разжигая межклассовую войну в других странах, гражданскую междоусобицу в других народах, это и есть подлинный интернационализм.
Возможно, у таких буржуазных историков, как Верт, проявляется какая-то странная, если не болезненная любовь-симпатия к Троцкому и такая же неприязнь-ненависть к Сталину, вне зависимости от взглядов этих деятелей. Уж кто-кто, а буржуазные ученые должны бы с негодованием отвергать идею мировой революции. Или Н. Верту не только на русский, но и на французский народ наплевать во имя троцкизма, и на буржуазную Французскую республику тоже? Ведь именно Сталин предполагал в теории и осуществлял на практике мирное сосуществование капиталистической и социалистической систем. И на этом пути он, как известно, достиг великолепных результатов как мировой политик. В мировую революцию он, судя по всему, не верил, как всякий разумный человек, понимающий, что на земном шаре имеются страны с различным государственным устройством и принципиальными различиями в экономическом, социальном, культурном развитии.
Складывается впечатление, что любовь и уважение многих буржуазных историков, социологов, политологов к Троцкому и троцкизму объясняется главным образом нелюбовью, а то и ненавистью к Сталину. Советскому Союзу, советскому (русскому) народу.
Между прочим, такие антисоветские лидеры капиталистических государств как Черчилль и Рузвельт умели неплохо ладить со Сталиным, даже сотрудничать, отдавая должное его концепции построения социализма в одной отдельно взятой стране (или даже группе стран).
Но, безусловно, не приходится спорить о том, что после так называемого «военного коммунизма», достаточно скоротечного, пришел черед «военному социализму», который повлек за собой плотное «закручивание гаек» государственного механизма. Стране, с огромным трудом восстанавливающейся после разрухи, были противопоказаны политические разногласия и политические игры в борьбе за власть.
Демократия, то есть НАРОДОВЛАСТИЕ, по сути своей деспотична, ибо исходит из интересов народа, подавляющего (в прямом и переносном смысле) большинства трудящихся. Это — не анархия. Капитализм есть прежде всего плутократия, то есть власть богатых. И когда «правый уклонист» Бухарин провозгласил лозунг «Обогащайтесь!», это был шаг в сторону плутократии, причем возможности для максимального обогащения были бы в руках верхушки партийно-хозяйственно-государственного аппарата, своеобразной «пролетарской аристократии», а точнее говоря, номенклатуры. В 90-е годы XX века под этим лозунгом была в кратчайшие сроки разграблена Россия с беспрецедентным по масштабам вывозом капитала за границу.
Если непредвзято и разумно анализировать российскую историю XX века, то приходишь к выводу, что еще перед 30-ми годами партийное большинство, масса трудящихся избрали единственно возможный для самосохранения путь, по которому вызвался их вести Сталин. Вызвался не из конъюнктурных соображений или жажды власти: он прекрасно сознавал огромные трудности, которые ждут впереди, и великую ответственность руководителя.
За последние два десятилетия опубликовано много работ, из которых следует, что у Сталина и его курса было немало влиятельных, преимущественно скрытных врагов. И теперь не без гордости пишет о заговоре против Сталина младший сын видного деятеля Коминтерна Осипа Пятницкого (Иоселя Таршиса) — Владимир («Заговор против Сталина», М., 1998). Если бы — только против Сталина…
Сейчас очень трудно судить, насколько глубоко продуманы и прочувствованы были действия и Сталина, и его противников. Но факт остается фактом — победил именно он. О том, что это произошло лишь благодаря его жестокости, можно предполагать, только совершенно не зная, какими методами при случае пользовались Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин… Все они были, можно сказать, одного поля ягоды (тут впору и Ягоду Генриха вспомнить). Да и Ленина вряд ли можно назвать гуманистом.
Итак, позволим себе сделать вывод: если в верхах руководства коммунистической партии и государства шла борьба за власть, то для масс рядовых коммунистов и всего русского (советского) народа шла борьба за выживание, самосохранение. Глубокий инстинкт народа, тогда еще не утерянный, не стертый, подсказывал, что единственно возможный, пусть даже с немалыми жертвами и лишениями путь — продолжать строить социалистическое общество, не склоняясь ни к мировой революции, ни к частнособственническому капитализму, который реально обернулся бы плутократией власть имущих. Группировка Сталина занимала сторону партийного большинства и народа. Возможно, это произошло стихийно, так как эти люди были представителями народа и считали себя таковыми. И это обстоятельство содействовало их победе. Вряд ли случайно на XIV съезде партии (в конце 1926 года) по инициативе Сталина в руководящие органы партии вошли русские: Молотов, Ворошилов, Калинин. Ленинградская оппозиция, возглавляемая Зиновьевым, проголосовала против отчетного доклада Сталина (65 человек), тогда как доклад был принят 559 голосами. Зиновьев был отстранен от руководства Ленинградской партийной организацией, а вместо него был назначен Киров; он, а до него Молотов провели «чистку» этой оппозиционной организации.
В декабре 1929 года на пленуме Ленинградского обкома ВКП(б) Киров выступил как один из первых организаторов и вдохновителей культа личности партийного вождя: «Если кто-нибудь прямолинейно и твердо, действительно по-ленински, невзирая ни на что отстаивал и отстаивает принципы ленинизма в нашей партии, так это именно товарищ Сталин… Надо сказать прямо, что с того времени, когда Сталин занял руководящую роль в ЦК, вся работа нашей партийной организации безусловно окрепла… Пусть наша партия и впредь под этим испытанным, твердым, надежным руководством идет и дальше от победы к победе».
…Принято считать культ личности Сталина явлением сугубо отрицательным. Это — упрощение. То, что этот культ, как любой другой культ политического и государственного деятеля, отвратителен, вряд ли можно спорить. Тем более, что раздувают его сплошь и рядом люди лицемерные, низкие (правда, последнее относится к Кирову только, пожалуй, в отношении роста). Однако для Сталина и его соратников этот культ играл огромную положительную роль. Прежде всего, культ личности стал одним из грозных оружий в борьбе с оппозицией.
Безусловно, в партии и народе было немало людей, люто ненавидящих Сталина, хотя вряд ли их было больше, чем ненавидевших Ленина, и наверняка меньше, чем ненавидящих Троцкого. Вряд ли сам Сталин имел сколь-нибудь серьезное отношение к организации и раздуванию собственного культа. У него была другая задача: укреплять и усиливать культ Ленина. Он подчеркнуто отходил при этом на второй план, называя себя лишь помощником, продолжателем дела великого вождя. Но так как из них двух в живых оставался он один, то восхваление Ленина содействовало одновременно и культу Сталина.
Надо лишь иметь в виду, что, как сказал, кажется, Михаил Шолохов: был культ, но была и личность. В истории разных народов бывали периоды культа личности, и называть это явление некой патологией общества было бы слишком опрометчиво. Французы, да и не только они, поныне чтут Наполеона Бонапарта, хотя он не создал сверхдержавы, потерпел сокрушительные поражения, нередко вел себя недостойно, постыдно (скажем, суля своим воинам разграбление Москвы и Санкт-Петербурга, бросив свою отступавшую армию в России) и закончил свои дни в ссылке. Сталин завершил свою жизнь на высшей ступени всемирной, поистине небывалой славы, идя к этой вершине с нижних ступеней социальной лестницы, в необычайно трудных и опасных условиях, создав за три десятилетия своего правления из бедствующей, полуразрушенной после Гражданской войны страны великую сверхдержаву!
Если есть до нелепости наивные люди, которые полагают, будто культ своей личности можно сотворить искусственно, они крепко ошибаются. Почти все крупные политики, особенно в «демократических» странах, где ведется активнейшая и дорогостоящая политическая борьба за власть, не столько даже властолюбцы, сколько любители славы, почета, чествований и т.п. Из них редко кто не был бы счастлив культу своей личности, делая все возможное, чтобы его создавать и раздувать. В нашей стране в XX веке такого рода деятелями безусловно были Хрущев, Брежнев, Горбачев, Ельцин Ну и что? Удалось ли им создать что-либо подобное реальному культу личности? Нет. Не только в народе, но даже и в кругах более или менее высокопоставленных служащих такого культа при очевидной жажде славы и чествований, им создать не удалось.
Но у всякого восхваления некой личности а тем более превознесении ее до неслыханных высот, есть и оборотная сторона. У противников данной личности возникает столь же сильное отрицание культа, отвращение к нему ненависть к этой непомерно восхваляемой личности А если об этих своих мыслях и чувствах опасно высказываться прилюдно то ненависть становится глухой и тем более непримиримой Недаром даже у таких абсолютно мирных политических деятелей, как Махатма Ганди — подлинного непротивленца злу насилием, — оказались смертельные враги.
Для Сталина его популярность в массах (прежде всего партийных) служила как бы охранной грамотой Вряд ли было очень трудно организовать и осуществить его убийство. Такие проекты, как мы еще убедимся, имелись Были и люди — в немалом количестве, — люто его ненавидящие и готовые, по-видимому, рисковать жизнью ради убийства тирана.
Вот отрывок из стенограммы доклада наркома НКВД Н.И. Ежова на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года. Говоря о намерениях правой оппозиции он подчеркнул:
«Кроме того, программа не отказывается и от индивидуального террора. Правда, они называют, видимо, на опыте Кировских событий (имеется в виду убийство Кирова — Авт ) это «террористической партизанщиной» и предлагают перейти к групповому террору… Но, правда, они не отвергают и отдельных убийств. Однако говорят, что самая последняя «современность» т.е. убийство Кирова — не свидетельствует в ее пользу. Но, однако, рассуждают они — «появление Цезаря всегда неизбежно влечет за собой и появление Брута». (Шум, движение в зале.) Они говорят; «Мы— террористы, к террору относимся совсем по-другому, чем так называемый официальный марксизм». Вот, товарищи, последнее откровение этой дошедшей до конца группы правых»
Неясно, откуда взял Ежов «последнее откровение». Хотя слова о Цезаре и Бруте вряд ли он выдумал сам. Мысль эта вполне естественна, ибо «Цезарь» действительно появился в 30-е годы в Советском Союзе.
По справедливости говоря, своими репрессивными мероприятиями Сталин вполне давал основания для подобных действий против себя. Правда, в ту пору (по крайней мере) тайные убийства он не практиковал, оставаясь в рамках «официального марксизма», предполагавшего репрессии, но не терроризм.
Так или иначе, оппозиция «генеральной линии партии» и лично Сталину вынуждена была таиться в подполье, организовывать тайные заговоры, по возможности избегая прямой конфронтации и открытого обсуждения своих взглядов, которые становились все более экстремистскими.
Почему не убили Сталина?
Окончательный ответ на этот вопрос вряд ли когда-либо будет получен. Это все-таки не математическая задачка и не раскрытие преступления. Но поразмыслить над ним стоит.
Обратим внимание на такой документ, по-видимому, подлинный: «Спецсообщение № 40919 от 18 ноября 1931г.
Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Сталину.
По полученным нами сведениям на явочную квартиру к одному из наших агентов в ноябре месяце должно было явиться для установления связи и передачи поручений лицо, направленное английской разведкой на нашу территорию.
12-го ноября на явку действительно, с соответствующим паролем, прибыл (по неизвестной нам переправе английской разведки), как вскоре выяснилось, белый офицер — секретный сотрудник английской разведки, работающий по линии РОВС и нефтяной секции Торгпрома (ГУКАСОВ).
Указанное лицо было взято под тщательное наружное и внутреннее наблюдение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9