Оррин вернулся в лагерь к полудню. Еще издали Эмери заметила, как к лагерю медленно приближаются два коня. «Слишком медленно», – подумала она. Оррин вел под уздцы пони мальчика. «Где же Тимми?»
Когда Оррин приблизился, они увидели, что Тимми лежит, перекинутый через седло, лицом вниз. Его правая ступня была раздроблена в месиво.
– О нет, – застонала Маргарет. Она бросилась к Тимми, позабыв о своем животе. – Зачем ты взял его с собой, Оррин? Зачем? Он еще ребенок, он не может выполнять мужскую работу!
Оррин сжал губы.
– Рано или поздно мальчик должен становиться мужчиной. Помоги лучше занести его в повозку.
Тимми был в полузабытье, его бледное лицо покрывала испарина. Когда Оррин укладывал мальчика на одеяла, он застонал, как раненый зверь. Эмеральда была в панике. Казалось, Тимми умирает. Весь его ботинок был пропитан кровью.
– Нет… нет… – продолжала причитать Маргарет.
– Эмери, здесь нечто пострашнее, чем сломанная кость. Беги скорее за Беном Колтом, прошу тебя.
– Конечно.
Вокруг повозки начал собираться народ, качали головами, обсуждали происшествие, но Бена Колта среди них не было.
Эмери бежала вдоль повозок. Она уже достаточно наслушалась о том, как в этой глуши любой пустяк может стать роковым. Недавно Мэйс рассказывал жуткую историю о том, как охотник случайно порезал ножом ладонь. Рана воспалилась, и он, чтобы не умереть от заражения крови, был вынужден сам ампутировать себе кисть.
Но они в лучшем положении, ведь с ними врач, успокаивала она себя.
Повозка Бена была предпоследней в ряду, перед повозкой Зика. Угли после обеденного костра были тщательно залиты водой, на траве была разложена для просушки простиранная красная фланелевая рубашка Бена, складной стул висел на колесе повозки, но хозяина нигде не было видно.
Эмери взобралась на подножку повозки и заглянула внутрь, отметив идеальный порядок, с каким были разложены припасы. Вещи образовывали аккуратные стопки.
– Бен! – крикнула она. – Бен, выйдите!
– Его нет, малышка? – Эмеральда оглянулась, увидев приближающегося Зика. – Может, я на что сгожусь?
Пес был рядом с Зиком. Эмеральда отшатнулась:
– Нет, мне нужен Бен Колт. С Тимми случилось несчастье.
– Неужели? Не стоит огорчаться…
– Прошу вас…
Услышав за спиной звук шагов, она обернулась, увидев подходящего Бена с книгой в руке.
– Эмеральда, он вас обидел?
– Я… Нет. – Эмери с облегчением заметила, что Зик отошел. – Несчастье с Тимми, – выдохнула она. – Он лежит в повозке и нуждается в вашей помощи. Ему очень плохо. Я боюсь за него.
Бен вздрогнул как от удара:
– Но я же сказал вам, что больше не занимаюсь практической медициной. Когда-то я лечил людей, но уже давно разучился и не смогу ничем помочь.
– Как вы можете говорить такое! Вы же врач! Вы давали клятву помогать людям! Спасать их!
– Спасать… – Бен горько усмехнулся. – В доброй половине случаев врач только вредит пациенту. Все эти кровопускания, клизмы, ампутации – так много усилий, чтобы в итоге все равно наступила смерть… Моя жена и маленькая дочь умерли от желтой лихорадки, и я ничего не смог сделать, чтобы спасти их. Ничего!
– Нет! – закричала Эмери. – Тимми не должен умереть, не должен! Он еще ребенок, он не должен зависеть от эмоций взрослых людей, от их страха!
– Страха?! – Взгляд его темных глаз из-под насупленных бровей готов был испепелить ее.
– Да, вашего страха. Вы ведь боитесь, не так ли? Вы боитесь смерти, мистер Колт, боитесь попробовать вступить с ней в борьбу, боитесь даже попытаться победить ее! – Эмеральда была вне себя от гнева. – Вы всего лишь жалкий трус, мистер Колт, – продолжала она. – У вас умерла жена, и вы теперь боитесь оказывать помощь людям, которые ждут ее от вас и зависят от вас! Вы презренный человек, ребенок умирает, а вы…
– Ладно. – Бен скривил рот. – Довольно, Эмеральда. Попридержи язык. Я пойду возьму инструменты. Они в повозке.
Через несколько секунд он появился с блестящим чемоданчиком в руках и быстро зашагал к повозке Уайлсов. Эмеральда едва поспевала за ним.
Почти все обитатели лагеря столпились возле повозки, возбужденно обсуждая случившееся. Изнутри раздавались рыдания Маргарет, перекрываемые громким и грозным голосом Оррина.
– Он в повозке? – спросил Бен.
– Да, – ответила Эмеральда.
– Оставайтесь здесь, – приказал Бен, но, когда он полез в повозку, она последовала за ним.
В повозке царил хаос. Мальчик лежал, скорчившись, без сознания на груде одеял. Маргарет, видно, уже пыталась разуть его раздробленную ногу, так как вокруг валялись лоскуты окровавленной ткани. Сейчас она, стоя на коленях перед сыном, раскачивалась из стороны в сторону, громко стеная, а Оррин зло отчитывал ее.
– Ты вечно держала его при себе. Мальчик только и знал, что цеплялся за твой фартук да читал свои дурацкие книжки, и нечего меня винить за то, что я попробовал научить его мужскому делу. У мужчин есть свое место в этом мире, и уже пора было…
– Довольно, – прервал их спор резкий голос Бена. – Выходите из повозки, оба выходите, я должен осмотреть больного.
Маргарет взглянула на него снизу вверх.
– Я не уйду, – сказала она тихо. Лицо у нее стало белым как мел. – Это мой сын, и я хочу быть с ним.
– Тогда дайте мне еще одеял. И вскипятите воды.
– Я могу чем-то помочь? – спросила Эмеральда.
– Что вы здесь делаете? Немедленно уходите отсюда. Мне не нужны здесь истерички. Хватит с меня одной.
Слова Бена хлестали ее, как пощечины. Эмеральда выпрямилась. Щеки налились кровью.
– Я велел вам уходить, Эмеральда. Мне надо прочистить рану, соединить кости и вывести его из шока. Это зрелище не для слабонервных девушек.
– Я не истеричка и не собираюсь падать в обморок. – Она отступила назад, не сводя с врача пронзительного взгляда.
– Эмеральда, – Сюзанна схватила ее за рукав, – Тимми ведь не умрет?
– Нет, Сьюзи, конечно, нет. Он скоро поправится. Я привела доктора Колта, и он ему поможет. А теперь помоги-ка мне, принеси немного воды.
Не успела Эмеральда выйти с Сюзанной, как из повозки показалась Маргарет.
– Эмеральда, мне нужна твоя помощь, – попросила она. – Я старалась держаться, но, видит Бог, не могу. Меня всю колотит. Бен просит, чтобы кто-нибудь подержал таз и подавал ему инструменты, а я… – испарина покрывала ее побелевшее лицо, – я не могу. Думала, что смогу, но нет…
– Он же сказал, что не желает видеть меня в повозке…
Маргарет спустилась на землю с помощью Гертруды, и ее усадили на раскладной стул.
– Прошу тебя, Эмери, не обращай внимания на его слова. Я хочу, чтобы рядом с моим сыном была ты, – проговорила она.
Оррин согласно кивнул, вся его бравада исчезла. Эмеральда молча направилась к повозке.
– Вы опять здесь? – недовольно спросил Бен, увидев ее. – Скажите им, что мне нужен помощник, а не какая-то слабонервная мисс, склонная к истерикам.
– Я не собираюсь закатывать истерики, – сказала Эмеральда, взглянув на Тимми.
Бен уже освободил ногу, чтобы осмотреть рану. Ступня представляла собой сплошное кровавое месиво: куски грязи, конский волос и раздавленная плоть смешались с обломками костей.
Эмеральда отступила. Зрелище было ужасным, и тошнота подступила к горлу. Однако, вспомнив, для чего она здесь находится, Эмеральда постаралась взять себя в руки:
– Меня попросила прийти сюда его мать, она хочет, чтобы я вам ассистировала. Скажите мне, что я должна делать.
– Великолепно! Вы не из пугливых? Я полагал, что вы относитесь именно к этому типу девиц.
– Вы ошиблись. Я ни разу в жизни не падала в обморок.
Бен склонился над раной и принялся что-то доставать оттуда с помощью длинного блестящего пинцета. Лицо его при этом сохраняло предельную сосредоточенность.
– Вы уверены в себе?
– Нет, я вовсе не уверена! – крикнула она, моля Бога придать ей стойкости. – Но мать мальчика настояла на том, чтобы с ним была я, она доверяет мне, и поэтому я буду помогать вам, даже если вы этого не хотите.
Бен поджал губы. Он даже не взглянул на нее, сосредоточив все внимание на пациенте.
– Ну что же. Однако я должен попросить вас не подходить слишком близко ко мне, понимаете?
– Что я должна делать?
– Пока держите таз, чтобы я мог до него дотянуться. Мне надо промыть рану, иначе она загноится. Я дал ему лауданиум, чтобы заглушить боль, но, черт возьми, мальчик все же продолжает кое-что чувствовать. Будем надеяться, что он еще немного пробудет в забытье.
Несколько долгих минут Бен сосредоточенно работал, а Эмери стояла рядом, боясь даже пошевелиться. «Нет, – говорила она себе, – я не должна позволять себе распускаться. Бен только и ждет проявления моей слабости, но я ему не дам ни одного шанса».
– Вылейте эту воду и налейте свежей, кипяченой. Эмеральда послушно вышла с тазом из повозки и перевела дыхание. Свежий глоток воздуха прерий вернул ее к жизни.
– Ну как он там? – с надеждой в голосе спросил Оррин.
Эмеральда взглянула на него. Его била дрожь. Казалось, он постарел и сморщился.
– Он… Бен делает все возможное, – с трудом выговорила она.
Ополоснув таз и набрав свежей воды, она вернулась в повозку. Еще раз промыв рану, Бен попросил ее подавать ему инструменты из саквояжа: скальпели, успокоительное, бинты, пару прочных деревянных планок, чтобы зафиксировать конечность.
Лицо Бена оставалось мрачным.
– Дело – дрянь. У меня были подобные случаи, – пробормотал он. – Боюсь, что ногу сохранить не удастся. Если бы я только мог заглянуть внутрь, посмотреть, какую форму приняла кость… Но вряд ли такие осколки смогут срастись. Кость не сломана, она раздроблена. Если бы вместо мальчика была лошадь, ее оставалось бы только пристрелить.
– Как вы можете такое говорить? Тимми не… Да как у вас язык поворачивается?!
Бен взглянул на нее:
– Я говорю правду. Ты жила в добром, благоустроенном мире, не так ли, Эмеральда? В мире, где, если и случаются беды, врачи могут сложить человека из кусочков и вдохнуть в него жизнь. У этого мальчика раздроблена ступня, и все мои усилия пойдут прахом. Если он поправится, то останется инвалидом. Но скорее всего он не выкарабкается. Рана была вся в грязи, и туда попала инфекция. Может начаться гангрена, Эмеральда. Ты знаешь, что это такое? Мясо гниет и кости превращаются в труху.
Она не сводила с него глаз.
– Необходимо ампутировать ногу, я в этом уверен, – сказал Бен.
Эмеральде показалось, что голос доносится откуда-то издалека.
– Что?
– Я сказал, ампутировать, – резко повторил он. – Но даже и в этом случае я ничего не гарантирую. Однако это единственный шанс для мальчика остаться в живых. Надо поговорить с родителями.
– Но вы не можете! Вы не посмеете это сделать! Разве можно так поступить с ним?!
– Придется. В противном случае… – В глазах Бена отразилась бессильная боль. – Оставайся и присмотри за ним, пока я поговорю с его родителями. И дай Бог, чтобы они согласились.
Когда он ушел, Эмери бессильно опустилась на пол возле мальчика. Тошнота подступала к горлу, по лицу текли слезы, но нельзя было поддаваться слабости, ведь Тимми могла понадобиться ее помощь.
Мальчик беспокойно метался и стонал. Она взяла его холодную руку в свою.
– Ветерок, – прошептал он и снова застонал. Через несколько минут в повозку вернулся Бен и родители мальчика. Оррин побелел от горя, по лицу Маргарет текли слезы, губы ее были сжаты. Маргарет опустилась на колени перед сыном.
– Не надо делать этого, доктор Колт. Не надо лишать моего мальчика ноги. Я не разрешаю делать это. Тимми… Тимми не заслужил такой участи. Бог не допустит этого, вы слышите?
Оррин стоял рядом и что-то шептал ей на ухо и тряс за плечо. Она гневно отбросила руку мужа:
– Нет! Я не позволю отрезать ему ногу!
– Поймите же, это необходимо! – сказал Бен. – Если я не произведу ампутацию, начнется гангрена, и мальчик умрет.
– Вы не сделаете этого. Он мой сын, и я не дам вам отнять у него ногу. – Маргарет обвела безумным взглядом присутствующих.
Повисла тишина, прерываемая только стонами Тимми.
– Ну что же, – сказал Бен, – я ухожу. Мальчику нужен покой. Дайте ему попить, если он сможет. Через час дадите ему еще лауданиум. И не трогайте бандаж. Завтра я приду, чтобы сделать перевязку.
Глава 10
Эмеральда сидела на небольшом пригорке недалеко от повозок. Руки ее бессильно лежали на коленях, а глаза бессмысленно смотрели на горизонт.
В лучшем случае Тимми останется калекой, в худшем… даже страшно подумать об этом. Она не понимала, как такое могло случиться с девятилетним мальчиком. Как Бог мог допустить это?
Она услышала стук копыт и лошадиное фырканье за спиной и вскочила на ноги. Всадником оказался Мэйс Бриджмен. Он вернулся с разведки, в мешке, привязанном к седлу, лежал его портфель с рисунками.
– Эмери! Что ты здесь делаешь? Почему остановились повозки? Время – далеко за полдень.
– Из-за Тимми.
Мэйс спешился и подошел к ней. На нем были его неизменные кожаные штаны, из-за пояса торчал нож. Шляпа была надвинута на глаза, лицо покрывала пыль.
– Тимми? Что с ним случилось?
Эмери вкратце рассказала ему, как мальчика сбил бизон, раздробив ступню. Руки ее беспокойно теребили сборки голубого дорожного платья. Эмери распустила узел, и волосы лежали у нее на плечах, непослушные и непричесанные.
– Бен сказал, что должен ампутировать ему ногу, – продолжала она, – но Маргарет не хочет и слышать об этом. Она отказалась наотрез и Оррина убедила не соглашаться.
Мэйс помрачнел.
– Это очень плохо, – сказал он, помолчав. – Да поможет Бог бедному мальчику! Однако это задержит нас на день или два.
– Неужели только это вас и огорчает! – возмущенно воскликнула Эмеральда.
– А ты не слышала о партии Доннера? – резко спросил Мэйс. – Они тоже немного задержались, и зима застала их в горах. Некоторых из них пришлось убить, чтобы другие питались их мясом. Тебе не кажется эта история занимательной? Вижу, что нет. Конечно, я переживаю, я очень волнуюсь за эту семью, но, как я уже тебе говорил, в пути бывает всякое. Трудно ожидать, что мы доберемся до Калифорнии без происшествий. Но задержка в пути может оказаться роковой для всех, понимаешь, о чем я говорю, Эмеральда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44