Джолли нервно сглотнула. Что происходит, хотела бы она знать!
В разговор вмешался сам Брюс.
— Мое имя поминают всуе? Или по делу?
— Джолли полагает, что насчет портрета ты говорил не вполне серьезно.
— О, как раз наоборот, я серьезен, как никогда в жизни. У меня предчувствие, что портрет Джолли станет венцом моей следующей выставки.
— А может, она не хочет, чтобы ты ее рисовал? Хочешь или нет?
Голова у девушки пошла кругом. С одной стороны — знаменитый художник хочет писать ее портрет. С другой — ее совершенно не привлекает перспектива стать объектом разглядывания и обсуждения. С третьей — не хотелось бы, чтобы братья из-за нее ссорились. Она вообще собиралась быть тише воды, ниже травы на этой вечеринке, пришла только ради отца и его спокойствия.
— Ради Бога, давайте обсудим это как-нибудь потом. Мне кажется, ваш дедушка собирается произнести тост.
Хозяин замка и впрямь поднялся со своего места, за что Джолли была ему очень благодарна.
Обед не принес Джолли никакой радости. Нет, еда была великолепна, но компания оказалась явно неподходящей. Все портила белокурая бестия. Каждый раз, когда Артур оборачивался к Лесли, в сердце Джолли со скрежетом проворачивался тупой и ржавый нож ревности. Интересно, а спать они отправятся в одну! спальню? При мысли об этом Джолли стало совсем нехорошо. Она вяло ковырялась вилкой в тарелке, не очень понимая, что за еда лежит перед ней.
— Ты что, на диете?
— А? Нет, просто есть не хочется.
— Ты даже копченого лосося не ела! И куриные грудки в винном соусе. И суфле из шампиньонов!
Вот и наблюдал бы за своей Лесли! Так нет же, весь вечер сидит и смотрит в рот Джолли!
— Я же говорю, я не голодна!
— Как твоя новая работа? Надо же, запомнил.
— Все хорошо, спасибо. Рассказывать пока нечего, я только на прошлой неделе начала.
— Нервничала?
Это здесь она нервничает, а в детском садике ей очень хорошо и спокойно.
— Джолли, я уверен, нервничать незачем. Дети тебя полюбят.
А ты, Артур Фергюсон?
Нервничать она начала с самого приезда в графство. Жюль Лавернье, Маргарет и Джолли ехали в машине по проселочной дороге, а вокруг расстилались зеленые поля, на опушках рощ паслись олени, не боявшиеся людей, а уж когда из-за поворота показался замок Мак-Фарландов, огромный, древний, сказочный, с башенками и узкими окнами, с коваными воротами и флагами на башнях, Джолли совсем упала духом.
Старый Мак-Фарланд встретил их на пороге, расцеловал Джолли в обе щеки и сам проводил в отведенную ей комнату, предложив отдохнуть перед обедом. Отдых ей был не нужен, просто требовалось время, чтобы собраться с силами. И по замку она не плутала, не совсем же она дурочка. Не могла она видеть Артура с этой Лесли!
Дело не в Лесли. И даже не в ее привлекательности. Джолли не могла видеть рядом с Артуром вообще никого из женщин. Она вздохнула и снова взглянула на мужчину своей мечты.
— Я рада, что пошла работать, мне все нравится, и не ем я не поэтому.
— Тогда почему? Все еще беспокоишься за своего отца?
— О нет. Они прекрасная пара.
— Да уж.
— Артур, ты все еще…
— Господи, да не мое это дело. Меня, собственно, никто и не спрашивал.
Не любит Артур Фергюсон разговоров о браке. Интересно, а красотка Лесли об этом знает? И как она к этому относится? Если Артур женится на другой женщине…
— Пойдем потанцуем, Джолли?
— Э, нет, Арчи, Джолли обещала первый танец мне. Не плачь, она выкроит тебе полечку в конце вечера. Пока потренируйся.
Брюс подхватил Джолли под руку, и она бросила на него изумленный взгляд, но молодой человек ответил ей неожиданно хитрым подмигиванием. У него был вид заговорщика. Брюс Клайд все знает, осенило девушку. Он знает, что она влюблена! Интересно, а не расскажет ли он об этом своему брату?
Секунду назад Джолли мечтала о бегстве в спальню, но сейчас адреналин бурлил в крови. Только не это! Любой ценой надо заставить Брюса молчать!
— Отлично! Идем веселиться.
Артур откликнулся наисладчайшим голоском:
— Только побереги ноги, Брюс.
— Арчи, тебе стыдно! Я уверен, Джолли божественно танцует.
— Я не о танцах. Она еще и божественно лягается.
Джолли вспыхнула от возмущения.
— Я уверена, что Брюс — в отличие от некоторых — джентльмен и не сможет довести меня до такого исступления.
Брюс хмыкнул.
— Хорош! Как ты мог, Артур! Доводить до исступления хорошеньких девушек нельзя.
— Некоторые этого вполне заслуживают, уж ты мне поверь.
У Джолли от злости и обиды слезы выступили на глазах, но она поспешила отвернуться. Еще не хватало, чтобы он увидел, как она плачет!
Неужели единственное, что их связывает, это взаимные обиды?!
Глава 12
— Она абсолютно очаровательна, Арчи!
Брюс почти пропел это в ухо брату. Они сидели в музыкальном салоне и наблюдали за кружившимися в танце парами. Джолли танцевала со своим отцом, Жюлем Лавернье. Смотрелись они прекрасно: высокий, моложавый мсье Жюль и маленькая, стройная Джолли. Сейчас она звонко хохотала, откинув голову.
В ответ на слова Брюса Артур только сухо кивнул. Его душила ярость. Брат называется! Только что он танцевал с ней, причем уже третий по счету танец, а теперь имеет нахальство обсуждать с ним, Артуром, который так и просидел у стены все это время, девушку, из-за которой…
— Арчи, но почему ты ей сам об этом не скажешь?
— А с какой стати я должен ей это говорить?
— Потому что ты влюблен в нее. Артур поперхнулся шампанским.
— Я в нее что?!
— Ты. Влюблен. В Джолли. Должен сказать, я одобряю твой вкус. Я всегда был уверен, что когда ты влюбишься — если я, конечно, доживу до этого солнечного дня, думал я тогда, — то выберешь для себя девушку, необычную во всех отношениях. Джолли прелестна, умна, с большим чувством юмора…
— Я не влюблен в Джолли!!! Ты всегда был романтиком, дорогой братец, но я никогда не думал, что это сделало тебя слепцом!
— Это и не сделало меня слепцом.
— Значит, шампанское виновато.
— И не шампанское. Артур, скажи пожалуйста, а ты всю жизнь планируешь притворяться идиотом?
— Как-то я не замечал, что, произвожу такое впечатление!
— Будешь производить, не беспокойся. Как только позволишь ей уйти из твоей жизни.
— Позволь напомнить, что через пару недель мы с ней станем братом и сестрой. Брюс изумленно вскинул брови.
— И тебе этого достаточно для счастья?
— Я тебя не понимаю, Брюс Клайд!
— Что-то ты непонятлив для мультимиллионера. Полчаса назад ты испепелял меня взглядом, когда я держал ее за руку, а затем тебе явно хотелось задушить меня, когда мы с ней танцевали…
Чертов Брюс! Глаз художника, ничего не попишешь! В одном он не прав: просто смешно говорить о любви, ведь они с Джолли знакомы чуть более двух недель, причем не виделись большую часть этого времени, так что…
— Я просто ждал, когда она начнет лягаться. Брюс улыбнулся.
— Она не начнет.
— Да? А с чего это ты так в этом уверен?
— Уверен — и все. А тебе бы не опоздать. Глаза Артура опасно прищурились.
— О чем это ты, братик?
Брюс посмотрел на него с явным сожалением.
— Она — женщина, и этим все сказано, Артур. К несчастью, мы с тобой не единственные мужчины, кто это видит.
Артуру опять захотелось пристукнуть кузена. Он не желал разговаривать на эту тему, не желал и все! Любовь здесь и вовсе ни при чем, просто хочется уберечь девушку от ошибок, она слишком импульсивна.
— А почему ты ее не приглашаешь, Арчи? Струсил?
— Да, как же, жди! На «слабо» хочешь меня взять? Не выйдет!
— Я просто выразил удивление, почему ты не танцуешь со своей будущей сестрой.
— Потому что мой настоящий кузен прожужжал все уши…
— …И будет жужжать до самого утра, если ты не пойдешь и не пригласишь ее немедленно.
— Да тёбе-то что до этого!
— Ничего.
— Ты меня за нос водишь, Брюс!
— Артур, я просто хочу поделиться радостью, вот и все. Она действительно божественно танцует: такая легкая, словно перышко, и в то же время от нее так и веет чувственностью… Кто-то зарычал или мне послышалось?.. У-упс! Ты опоздал, братик! Дедушка вышел на линию огня.
Артур резко обернулся. Старый Мак-Фарланд уже вывел спокойную и красивую Джолли на середину комнаты.
Владельцу замка Гленнакорах никто не давал его восьмидесяти лет. В черных волосах едва пробивалась седина, широкие плечи, атлетическая фигура, красивое лицо… Над орлиным носом сверкали сапфирами ярко-синие глаза. Сказать по совести, Хью Мак-Фарланд ничем не уступал своим внукам.
Артур глазам своим не верил. Жюль Лавернье собирался стать третьим по счету мужем Маргарет Мак-Фарланд, старшей и любимой дочери деда. Артур Прекрасно помнил, в какой шок повергло деда известие о втором браке Мегги, но на этот раз кандидатура жениха явно была одобрена. Брюс тихо усмехнулся за плечом.
— Старый дьявол оценил добычу.
— Да, и судя по всему, мы узнаем об этом из первых рук. Он идет к нам.
Проводив свою даму на место» дед и впрямь направился к внукам. Его голос вполне соответствовал образу воинственного горца из Лоссарнаха. Враги должны были падать в обморок целыми полками.
— Что это с вами, юноши! Вокруг кишмя кишат красавицы, красотки и красотулечки, а вы жметесь в уголке, словно пара идиотов!
Свое возмущение дед подкрепил шампанским, а Брюс рассмеялся:
— Дед, я согласен со всем, кроме идиотов. Мы не жмемся.
— Жметесь! Особенно ты, Артур. Брюса я видел танцующим, тебя — нет. Что такое? Мы слишком провинциальны для тебя?
— О чем ты, Дедушка! Большинство этих людей приехали из Лондона. Дед прищурился. А хорошенькая девочка, верно?
— Джолли?
— Имя не расслышал, но на мордашку она принцесса. Надо будет предупредить Мегги и Жюля, чтобы приглядывали за ней и за вами. А то скоро я стану прадедушкой.
Пронзительные синие глаза скользили от одного внука к другому. Брюс продолжал лукаво улыбаться, но Артур не выдержал:
— Дед, и ты туда же!
Он развернулся и пошел прочь. Мак-Фарланда это нисколько не смутило, хотя он и поинтересовался у Брюса:
— Я что-то не так сказал?
Ответа брата Артур уже не расслышал. Он быстро подошел к Джолли, болтавшей и смеявшейся с какими-то молодыми актерами в углу зала, и прорычал:
— Потанцуем?!
Джолли даже вздрогнула, увидев эти нахмуренные брови и сверкающие от гнева синие глаза.
— Ты… ты уверен, что этого хочешь?
Он хотел совершенно не этого! Он хотел немедленно заняться с ней любовью, а танец здесь вообще ни при чем, но поскольку танец в данных обстоятельствах больше всего напоминал то, чем он хотел заняться…
Стоп. Надо глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть… Спокойствие, полное спокойствие… Я — океан. Большой, спокойный океан. Мои изумрудные волны лениво накатывают на песчаный берег. И в этих волнах плещется Джолли Лавернье. Я обнимаю ее своими волнами, ласкаю нежную кожу, подхватываю это прекрасное тело…
Все-таки психиатр необходим!
— Я лично уверен, что хочу пригласить тебя на танец, но, возможно, ты за сегодняшний вечер уже наслушалась, а в таком случае… Пойдем прогуляемся?
При коротком взгляде на себя в громадное венецианское зеркало Артуру очень захотелось укусить себя побольнее. Ну кто, скажите, кто, кроме дрессировщика хищников, согласится по доброй воле гулять с человеком, у которого ТАКОЕ выражение лица! Конечно, она не пойдет, и будет совершенно права…
— Джолли, погоди. Я попробую еще раз. Дорогая Джолли, как ты относишься к тому, чтобы мы прогулялись по свежему воздуху?
Джолли не могла сдержать улыбки.
— Дорогой Артур, я весьма положительно отношусь к этой идее и с удовольствием прогуляюсь по свежему воздуху.
Он подал ей руку, и они чинно удалились из зала, оставив одного из молодых актеров с разинутым ртом, а второго — в явной меланхолии.
Вечер был чудесным и совершенно неправдоподобно идиллическим. Луна сияла, лягушки надрывались, лилии благоухали, где-то далеко в лесу нестрашно подвывали волки.
Лунный свет превратил Джолли в абсолютно фантастическое создание, и Артур Фергюсон замер, даже рот слегка приоткрыл. Девушка, не замечая этого, восхищенно прошептала:
— Как же здесь красиво! Артур, посмотри…
Наверное, все дело было в том, что она слишком быстро обернулась. Чисто рефлекторное движение, не иначе.
Во всяком случае, через мгновение его руки обвились вокруг тонкой талии, а губы слились с ее губами. Джолли прильнула к нему, и Артур с огромным облегчением осознал, что именно это взаиморасположение их тел приносит ему лично и успокоение, и трезвость ума, и полное и абсолютное блаженство. Джолли наверняка чувствует то же самое, она трепещет в его объятиях…
Джолли отшатнулась от него с тихим стоном.
— Мы не должны делать этого, Артур! Он замер в немом отчаянии, глядя, как наливаются слезами лучистые глаза. Рук он так и не разжал, и девушке пришлось упереться ему в грудь руками.
— Отпусти меня, прошу тебя! Артур…
Его хватка ослабла, но девушку он не выпустил. Очень тихо и очень спокойно Артур произнес, глядя Джолли в глаза:
— Я никогда не причиню тебе боли. Никогда. Ты должна это знать.
— Тогда отпусти.
— Но почему? Нам нет нужды возвращаться в салон. Мы можем пройти по галерее и подняться ко мне…
— Нет!
Она вырвалась и стремительно бросилась обратно в салон. Ошеломленный миллионер смотрел ей вслед. Что он сказал? Что он сделал такого, чего можно так испугаться? Что, черт побери…
Он резко обернулся и увидел Брюса. Кузен внимательно и испытующе смотрел на него.
— Джолли вернулась одна и в несколько растрепанных чувствах, так что я счел необходимым выйти и проверить — может, она утопила тебя в пруду?
Лучше бы она утопила меня в пруду, подумал Артур Фергюсон.
Как он мог! Как он смел это сделать! Целовать ее, обнимать, зазывать в свою комнату — ведь у него же уже есть женщина, эта белокурая Лесли.
Нет, она знала, как скептически он относится к любви, к браку, но ведь всему есть предел! И где? В доме своего деда! В замке!
И что теперь ей делать? Артур вернется в любой момент, а она вовсе не уверена, что сможет спокойно смотреть на него после того, что произошло, так что ей надо бы уйти — но не хочется тревожить Мег и отца.
Джолли разрывалась на части, но тут ее неожиданно выручил старый Мак-Фарланд, громогласно возгласивший, что старикам нужно следить за режимом (тут он выпил залпом бокал шампанского), поэтому он объявляет последний вальс, который и станцует с самой красивой женщиной сегодняшнего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16