Уже и сам Зар парил в воздухе, сохраняя, однако, сидячее
положение. Это уже не удивило Марка Юния - его внимание
властно привлек один из кружащихся серебристо-радужных
пузырей. Что-то было особенное в видениях, сверкающих на его
зеркальной поверхности. Марк Юний вгляделся - и ахнул вновь:
это были виды Дзиангаутси! Как-то так одновременно он
воспринимал сразу многие из них, будто они были слой за слоем
наложены друг на друга, и Юний видел каждый из них. Перед его
взором возникал дворец и празднество в нем, лица дзианганцев,
его друзей среди них, его родина, планета, откуда он прибыл в
столицу, незабываемые небеса в фейерверке чудословия - о, да
это же было его собственное представление, его триумф, что
открыл ему путь к подножию трона! А еще он видел лицо Игмары,
и лицо Акциалы - той, другой девушки на родине, и свою детскую
комнату с игрушками, и еще многое, многое другое, что он видел
или знал или о чем слышал когда-то - а то и не слышал вовсе.
Острая боль и тоска обожгли дзианганца, он застонал и
заплакал, а затем - страшная тяжесть навалилась на него, и
Марк Юний потерял сознание. Очнувшись, он увидел над собой
лицо Зара - старик-волхв лил из туеска воду ему на голову и
грудь. Юний присел на траве, огляделся - никаких радужных
шаров уже не было.
- Что это было? - слабо произнес он.
- Ты видел - я читал стихи,- спокойно отвечал Зар - он
изъяснялся на латыни, и, как оказалось, не хуже Юния.
- Здесь... установлен фантомат? - догадался дзианганец. -
Какой мощности? Давно? Тебя прислали из Дзиангаутси, верно?
- Если ты о тех громоздких машинах на твоей родине,
с помощью которых ты забавлял публику, то ни один из ведунов
не стал бы и касаться подобного хлама,- с убийственным
презрением произнес кудесник.
- Ты хочешь сказать, что у тебя и твоих собратьев более
совершенные компактные модели? - сообразил Юний. - А какой
силой вы пользуетесь? Где источник?
Зар покачал головой:
- Столько глупых вопросов - и все из одного рта. Мы не
пользуемся машинами, дурачок. Это тебе не фейерверк на потеху
праздной черни.
- Но вы же вызываете образы! - настаивал Марк Юний. -
Каким же образом?
- Силой чуда,- спокойно проговорил старик.
Марк Юний недоверчиво смотрел на волхва. Может быть, у
этой расы действительно какие-то особые врожденные
способности? Он недоуменно хмыкнул:
- Силой чуда? Я не знаю такой.
- Знаешь,- спокойно возразил Зар. - Я проверял тебя
несколько раз. Там, на празднике у царя Брода ты видел богов,
верно?
- Так это твоя работа? Я думал, это просто видение,
массовое помешательство...
Кудесник посмеялся.
- Знать в лицо тех, чья рука хранит твой народ, это не
помешательство,- твердо молвил он. - Скорее, помешательством
можно назвать прожигание целых солнц в поиске наслаждений, что
дадут новые сочетания звуков или красок. Ведь этому, кажется,
предаются твои сограждане? Сколько светил вы уже спалили?
- Но это искусство! Или ты знаешь что-то лучше? -
запротестовал задетый за живое дзианганец.
- Конечно, знаю,- невозмутимо заявил Зар. - А иначе разве
я стал бы тратить время с таким заносчивым невежественным
дикарем как ты.
- Дикарем как я! - подскочил на траве Марк Юний. Он
поднялся на ноги и произнес горячую отповедь: - Если ваши
жрецы обладают какой-то силой, какими-то телесными
способностями, которых нет у нас, дзианганцев, это еще не
основание считать себя высшей расой. Как бы то ни было,
великая империя Дзиангаутси существует миллион лет, и ее
великая культура и наука...
- Твоя империя,- резко оборвал его старик,- это всего
лишь большой мыльный пузырь, и ты это видел. Он плыл тут в
воздухе те ничтожные мгновения, что я ему отмерил, и давно
лопнул. Ну-ка, где ты видишь хоть один осколок великой империи
Дзиангаутси? Не считая тебя самого - не нужного никому
изгнанника.
Марк Юний возмущенно всхрапнул - и не нашелся, что
возразить.
- Хорошо,- сказал он наконец. - Наша техника - это хлам,
наше искусство - это помешательство стада, наша империя - это
мыльный пузырь. Все длится ничтожный миг, все суета, ничего
нет. А что же тогда есть?
Он ожидал какого-нибудь философского назидания вроде "с
этого вопроса и начинается путь к истине", но Зар и теперь его
удивил.
- Пройдем-ка и посмотрим,- предложил он. - Там внутри
есть зеркало - может быть, ты увидишь в нем нечто настоящее.
Повинуясь приглашению, Юний проследовал за волхвом.
"Теперь он покажет мне мое отражение и заявит, что, дескать, во
мне самом и скрыты все ответы",- подумал дзианганец - и вновь
ошибся. Зар подвел его к бадье с водой. Дно ее, казалось, было
выложено листом серебра - так ясно отражала вода потолок
капища и свет масляной лампы у стены. Зар бросил в воду
щепотку какого-то порошка, и поверхность подернулась дымкой.
Кудесник поводил над бадьей рукой, немного наклонил голову и
велел Юнию:
- Смотри!
Юний глянул вниз и изумился снова: поверхность воды
отразила не старика-волхва в овчинной куртке, а молодого царя
- такой мощи и величия был исполнен весь его облик, что, даже
не будь венца на лбу, невозможно было не опознать в нем одного
из владык. А затем вдруг этот лик преобразился в иной - у
края бадьи, казалось, присел большой белый барс или тигр - и
вдруг, еще через миг, в воде отразился столб желтого света,
почти столь же ослепительный, как солнце,- и невольно
вскрикнув, Марк Юний закрыл глаза рукой.
- Ну, а теперь посмотрись в воду сам,- предложил Зар.
Готовый к любой неожиданности, Юний осторожно наклонился
над бадьей и... не увидел ничего. Как будто он был прозрачным
или вовсе не стоял тут - вода совсем не отражала его.
- Это Око, зеркало былых друидов,- заговорил волхв. - Оно
показывает только настоящее - то, что есть. Так как же, Марк
Юний - ты нашел ответ на свой вопрос? Что же есть?
Смущенный и пристыженный дзианганец стоял, собираясь с
мыслями. А Зар продолжал:
- Ты видел - ничего нет. Разве что есть спесь молодого
неуча-незнайки. Есть готовность придворного поэта на потеху
вельможам и толпе издеваться над своим воображением и
естеством. Есть империя полоумных выродков, гниющая целую
пропасть времени на погибель себе и своим соседям. В общем,
если что есть, то один пакостный хлам, который Оку и
отражать-то противно.
- Зачем ты позвал меня к себе? - тихо спросил юноша.
- Ты знаешь,- возразил кудесник. - Я могу сделать из тебя
певца - и возможно, сделаю.
- И я буду вот так вызывать видения богов и вселенных,
эти вот серебряные шары, парящие в воздухе?
Волхв улыбнулся.
- Может быть, да, а может быть, нет - это зависит от
чуда, не только от тебя или меня. Я так догадываюсь,- добавил
Зар,- что ты научишься слагать стихи. А чудесность отзовется
на них... так, как отзовется. Может быть, ты станешь гулять
над землей или по дну морскому, развлекаясь в саду морского
царя. А может... к чему загадывать.
- Но я не из людского рода,- возразил Марк Юний. - У меня
нет ваших телесных способностей. И у меня нет даже моих
браслетов силы, что были в Дзиангаутси. И еще,- голос
молодого человека дрогнул,- у меня украли имя, кому же
отзовется эта твоя чудесность? Ведь если я что создавал там,
дома, то силой своего имени, я так долго выстраивал его, а
теперь...
Марк Юний готов был расплакаться. Волхв улыбался
насмешливо и вместе с тем дружелюбно.
- Ты опять городишь чепуху, юнец. Различия в наших телах
нет, да и никаких таких особых способностей тут не надо. Чтобы
быть пецом - да, они нужны, но этот дар у тебя уже есть. Как
растить силу - этому я тебя научу. А что до имени...
Зар сделал паузу и улыбнулся.
- Что до твоего имени, липовый римлянин Марк Юний, то ты
уже видел ему цену. Кто носил это твое бесценное имя,
зазнайка? Придворный лизоблюд, продающий свой дар на потребу
выжившей из ума знати - да еще задирающий нос перед другими
такими же попрошайками - по той причине, что лучше других
услаждает умственную похоть двора. Ты должен радоваться и
благословлять свою удачу, что это имя уже не твое! А не
реветь, как сейчас. Может,- с издевательским участием спросил
старик,- мне позвать Брету, чтобы она вытерла нос своему
мальчику?
Марк Юний продолжал плакать, но жалость к себе и остатки
спеси не могли заглушить другого: он все отчетливей, все
бесповоротней понимал справедливость слов Зара - а в глубине
души он знал все это и раньше, даже тогда, в дни своих
триумфов у трона Дзиангаутси. Кто он такой, фальшивый Марк
Юний Крисп, изгнанник без имени - его даже не отражает
зеркало! И он, глупец, еще кичился перед этим народом и этим
миром своим превосходством, а именно здесь таилось знание,
перед которым мыльным пузырем оказалась фантоматика и самое
империя Дзиангаутси. Олух, олух!.. И еще, сквозь эту мешанину
стыда и прозрения, уже звучал голос искания: а как все-таки
вызывать эти образы? и можно ли их сделать постоянными,
долгоживущими? на какие звуки, к примеру, будут отзываться...
- Всему свое время, юнец,- раздался голос Зара - он будто
прочитал эти мысли. - Напомни-ка мне одну из элегий - как там?
- вот и шестую весну...
*
Император Дзиангаутси в одиночестве шествовал по
зеркальному коридору. Это был ход от его покоев до предверия
парадной залы. Здесь не было ни охраны, ни придворных, ни даже
сопровождения супруги или детей - императору не хотелось,
чтобы во множество блистательных царственных отражений
примешивались низменные лики солдат или даже знати или родни.
Он наслаждался этой своей размноженностью в хрустале - во всем
мире был только Он Сам, эта множестенность и вездесущесть
только подчеркивала его, императора, единственность и
неповторимость. И вдруг...
Император неловко пошатнулся и остановился. В
замешательстве и испуге он оглянулся по сторонам. Происходило
небывалое и невероятное: зеркала не отражали его! Он пощупал
себя, свой пульс, укусил губу - да нет, на сон или
галлюцинацию не походило. Неужели это чьи-то проделки,
кого-нибудь из этих повес-диадзиалей? Щенки, кто им это
позволил, совсем распустились!
Впереди, в зеркале на двери входа внезапно появилась
чья-то фигура. Осторожно, чуть ли не по шажочку, император
приблизился к ней и увидел, что это не было его отражением. В
зеркале, опершись на посох, стоял молодой по виду человек в
странных одеждах и с цветочным венком на голове. Императору
показалось, что он где-то раньше его видал.
- Прими мою благодарность, император,- заговорил человек
в зеркале. - Ты избавил меня от своего затхлого фальшивого
мира, и я нашел настоящее. Теперь я хочу отдариться. Отныне ни
одно зеркало в Дзиангаутси не будет отражать тебя, и ты тоже
сможешь увидеть то, что есть.
Император внезапно вспомнил - вроде бы это был один из
вольнодумцев-чудословов, помнится, он сослал его куда-то в
глушь... Вот только как его звали?
- Кто ты? - хрипло спросил он, стараясь не показывать
своей растерянности и испуга.
- Меня зовут Овидий,- с легкой улыбкой отвечал юноша. -
Публий Овидий Назон.
- Не знаю такого,- резко отвечал император, и челюсть его
против воли лязгнула.
- Теперь знаешь,- спокойно возразил поэт, и в один миг
зеркало перед императором опустело.
11-15.08.1998

1 2 3