– Мы можем выйти на любого, кто нас интересует, – многозначительно усмехнулся Бежан. – И вы это знаете.
– Что вы думаете о девчонке? Вы были с ней в городе. Есть ли у нее здесь знакомые?
Бежан решил подыграть версии Янки.
– Мы прошлись с ней по магазинам. Я ждал В Кафе, пока она делает покупки. Купила она немного, в руках у нее был всего лишь небольшой сверток. Похоже, денег у нее мало.
Валяшек заметно повеселел.
– Ваше здоровье, – поднял он бокал. Они выпили.
«Он уверен, что я не видел содержимое свертка. Мне он пока не доверяет. Или хочет просто при случае подзаработать?» – размышлял Бежан.
– Вам неизвестно случайно, почему именно сейчас опять поднялся шум по делу Ковальчика? Кто его поднял? Не эта ли племянница? – спросил Валяшек.
– Нам все известно. Но зачем вам эти подробности? Опасности провала нет. Это главное. А все остальное – дело шефа, и вас пусть оно не тревожит. Он не любит, когда хотят знать слишком много.
– Вы правы. Я, так сказать, в порядке беспокойства за людей и канал… – Валяшек взглянул на часы. – Мне пора. Я обещал капитану дать ему таблетки…
– Пожалуйста, пожалуйста! У нас будет еще время поговорить. – Бежан покровительственно пожал доктору руку.
Глава XXIX
– Когда вы наконец управитесь с этой шифрограммой с «Анны»? – торопил шифровальщиков Погора. – Полковник уже несколько раз напоминал, нервничает.
– Спокойно, дружище. Это тебе не блины печь. Не можем пока найти ключ.
Зентара действительно нервничал. Его одолевала тревога за Бежана. А шифровальщики, как назло, копаются… Он снял было трубку сам, но в это время в дверях появился начальник шифровального отделения с дешифрованным текстом радиограммы. Зентара буквально вырвал ее у него из рук и пробежал глазами: «Груз в пути. На корабле находится племянница Ковальчика. Она осведомлена. Как с ней поступить? Правомочен ли решить этот вопрос сопровождающий ее представитель шефа? Подпись: Валяшек». Радиограмма была адресована инспектору таможенного управления Роману Порембскому.
Зентара положил бланк на стол. Вызвал Погору.
– Немедленно установи, кто такой Валяшек. Гданьск пусть вручит эту радиограмму адресату. По обычным каналам. Немедленно организуйте наблюдение за Порембским и всеми, с кем он будет встречаться после получения этой радиограммы. О каждом их шаге докладывать мне немедленно. Распорядись также от моего имени задерживать и вручать нам все передаваемые на теплоход радиограммы.
Зентара сел за стол и снова взял в руки принесенный ему текст. «Контрабандисты или шпионы? – размышлял он. – Валяшека раскрыл, как видно, Бежан, А Порембский? Бежан высказывал предположение, что служащие таможни, связанные с контрабандистами, могут использоваться иностранной разведкой лишь как слепое орудие. Я не согласился тогда с этой версией. И как видно, оказался прав. Радиограмма это подтверждает. Теперь самое важное – установить, с кем свяжется Порембский после получения радиограммы». Зентара снова вызвал Погору.
– Валяшек – это судовой врач на «Анне», – доложил тот, едва войдя в кабинет. – Радиограмма Порембскому будет вручена около семнадцати часов. Все остальные ваши распоряжения в Гданьск переданы.
– Хорошо. Еще раз напомнил Вальчаку, чтобы звонил мне в любое время дня и ночи. Я должен знать о каждом шаге Порембского.
Зентара отпустил Погору и вышел в приемную.
– Бася, – обратился он к секретарше, – закажи разговор через гданьскую радиостанцию с Бежаном. Но не отсюда, а из дома. На вечер. Справишься у него о здоровье. Посоветуешь не злоупотреблять лекарствами. Дома – скажи – все в порядке. От себя задай любые вопросы о погоде, настроении, впечатлениях, о сестре… Смотри не перепутай. Речь идет о безопасности Ежи. Его надо предупредить. Поняла? Но беседа должна внешне носить чисто семейный характер.
Зентара знал педантичную пунктуальность Баси и, несколько успокоенный, вернулся к себе в кабинет. В шесть вечера раздался телефонный звонок. Вальчак доложил, что Порембский связался по телефону со служащим гданьского отделения турагентства «Орбис» Зигмундом Шурготом. Они договорились встретиться в кафе. Несколько минут назад оба отправились на эту встречу. Наблюдение за ними ведется.
– Срочно соберите всю возможную информацию об этом Шурготе, – распорядился Зентара.
– Слушаюсь!
«Содержание их беседы, – размышлял Зентара, – наверняка окажется чрезвычайно важным». Но на этот раз он ошибся. Когда Вальчак вторично позвонил и доложил о содержании подслушанного разговора, оказалось, что в нем не было ничего примечательного. Обычная застольная беседа: о погоде, о какой-то необычной партии преферанса, о домашних заботах Словом, никакой связи с интересующим Зентару делом.
– А наблюдатель ничего особого не заметил? – на всякий случай спросил все-таки Зентара.
Оказалось, что заметил. Наблюдаемые пили кофе. Порембский, как бы между делом, вертел в пальцах вчетверо сложенную бумажку. Потом он положил ее на край стола, а минуту спустя стал вертеть в руках бумажную салфетку. Сложенный листок лежал на столе. Но тут вдруг чья-то фигура заслонила на мгновение столик наблюдаемых. И тогда бумажка исчезла.
Не подлежало сомнению: Порембский передал радиограмму Шурготу. «Значит, сам Порембский лишь промежуточное звено. А что же Шургот? Шеф? Тогда ответ на радиограмму он будет давать сам».
– Не спускайте с него глаз, – приказал Зентара Вальчаку. – Если наблюдение даст что-нибудь новое, звоните мне домой, невзирая на время.
Дома после ужина он ни на шаг не отходил от телефона, но аппарат молчал как заколдованный. Спать Зентара лег, так и не дождавшись звонка, уже под самое утро.
Позвонил Вальчак только в десять утра. Он сообщил, что Шургот заказал с почты междугородный разговор с Варшавой и разговаривал пять минут.
– Записать удалось только Шургота, – докладывал Вальчак. – Передаю дословно: «Доктор шлет привет. Спрашивает, кузину оставить или тоже освободить от работы. Интересуется, действительно ли вместе с ней находится наш представитель. Это все, товарищ полковник.
– С каким номером телефона он соединялся в Варшаве?
– Двадцать – семьдесят семь – семнадцать. Фамилия абонента не установлена.
– Спасибо. Остальное мы сделаем здесь сами.
Названный Вальчаком номер оказался небезызвестным – коммутатором финуправления. Просмотрев еще раз внимательно материалы дела, Зентара без труда установил, что именно этот телефон был записан в записной книжке Шпадов. «Наблюдение за вручавшим Котарскому „гонорар“ вывело на двух сотрудников этого управления: на Звардоня и Крапу. Значит, одному из них и звонил Шургот. А может быть, есть еще и третий?»
– Распорядись немедленно проверить, с каким внутренним номером телефонистка финансового управления соединяла сегодня в десять утра Гданьск, – приказал Зентара Погоре.
Установить внутренний номер не удалось: сразу после десяти телефонистка сменилась с дежурства, а в 11.30 выехала в отпуск, в туристскую поездку.
Вальчак доложил по телефону, что после разговора с Варшавой Шургот зашел на работу к Порембскому, а потом отправился к себе. Порембский передал радиограмму на «Анну». Вальчак продиктовал ее текст.
На этот раз расшифровка была произведена молниеносно. Текст радиограммы гласил: «Девушку не трогать. Груз обычным путем. Нашего представителя на корабле нет. Это шпик. Убрать».
– Задержи этот текст, – распорядился Зентара. – Вместо него передай следующий: «Груз обычным путем. Остальные решения на усмотрение моего представителя». Проследи за отправкой.
Зентара был уверен, что «представитель» – это Бежан. «Молодец Ежи, как видно, вышел все-таки на след», – улыбнулся он про себя. Сейчас, когда спало наконец напряжение последних суток, он почувствовал, как сильно устал.
Глава XXX
На этот раз Валяшек пришел сам. Ни слова не говоря, он протянул Бежану лист бумаги. Тот скользнул по нему взглядом: радиограмма и расшифрованный ее текст. «Груз обычным путем. Остальные решения на усмотрение моего представителя». Бежан молчал, вопросительно глядя на доктора.
– Я посылал шефу радиограмму, в которой просил подтвердить ваши полномочия. В нашем деле никому нельзя верить, даже знающему пароль. Пароль можно подслушать, – поспешил пояснить Валяшек
– Я не знаю содержания вашей радиограммы, – проговорил Бежан, – и не понимаю, по какому вопросу должен принять решение. Может, вы потрудитесь мне объяснить.
– Я сообщил шефу, что на пароходе находится племянница Ковальчика. Возможно, ей что-то известно… – Валяшек замялся.
Бежан мгновенно все понял. Доктор хотел его проверить и вместе с тем получить согласие на ликвидацию Янки. Ему, как видно, не давали покоя ее деньги, ведь о них никто, кроме нее и Валяшека, не знает… «Ах, Янка, Янка… – подумал Бежан, – заварила ты кашу! Хорошо еще, что Зентара вовремя все понял». Бежан был убежден, что текст радиограммы – дело рук Зентары.
– Девчонка, насколько я понимаю, ничего не знает, – проговорил он. – Если, конечно, не проболтались вы, – добавил он резко. – И даже если она что-то знает о нашем деле, ее нельзя устранять на корабле. Особенно теперь, когда возобновлено следствие по делу ее дядюшки. Любое происшествие сейчас вызовет особый шум и новое следствие. Как вы себе представляете дальнейшую работу в таких условиях? Что, прикажете закрыть канал?!
– Я об этом не подумал, – пробормотал доктор. – Вы правы.
– Надо уметь предвидеть последствия, – назидательно вставил Бежан. – Скоком была иная ситуация.
– Вы знаете и это?
– Я знаю все, что мне положено знать. Все, о чем шеф считает целесообразным мне сообщать. Лишних вопросов я не задаю. Болтливые долго не живут.
Валяшек побледнел.
– Вы намекаете на меня?
Бежан отрицательно покачал головой.
– Вы – по крайней мере, до сих пор – проявляли достаточную осторожность и предусмотрительность. Устранение кока, ликвидация трупа, а теперь и ваша радиограмма шефу… Нет, претензий к вам я не имею. Напротив. Считаю, что на вас можно положиться.
Валяшек был явно польщен.
– Да, девчонку надо пока оставить в покое, – поспешно согласился он. – Другое дело в Варшаве…
Бежан кивнул головой, словно утверждая план собеседника, а про себя подумал: «Валяй, валян! В Варшаве я уж как-нибудь с тобой управлюсь!»
– Ну а теперь, благо мы нашли общий язык, – Бежан улыбнулся, – расскажите мне, доктор, откровенно, что вас толкнуло на сотрудничество с нами. Если это тайна, я, конечно, не настаиваю…
Валяшек окончательно успокоился.
– Бог с вами! Какая тут может быть тайна… Хотя, в сущности, я до сих пор ни с кем на эту тему не говорил. Я поклонник мамоны, поклонник с тех пор, как перестал верить разным красивым и в такой же мере пустым словам.
Бежан взглянул на него вопросительно.
– Вы знаете, в детстве я учил катехизис. Я свято верил во все, чему учил меня ксендз. В том числе и в догмат, что богатому войти в райские врата труднее, чем верблюду пролезть в игольное ушко. Но со временем я заметил, что мой пастырь не только не действует в духе этого догмата, но, напротив, стремится загрести как можно больше благ мирских. И тогда я перестал веровать. Десяток лет спустя, будучи еще студентом, я проникся идеями новых своих наставников и их лозунгами. Но потом я сопоставил их поступки с их теориями. Оказалось, что слова их были своего рода дымовой завесой, ширмой, за которой скрывались подлинные их цели: карьера, деньги. Я перестал им верить и стал подражать, правда, не всегда путями легальными, но зато и без фальшивых лозунгов, Я смотрю на жизнь трезво и реалистично. Без предрассудков.
Бежан внимательно слушал кредо этого человека, пытавшегося оправдать свои поступки и не испытывавшего ни малейших угрызений совести. Перед ним сидел рафинированный, циничный игрок, из того сорта людей, которые ради денег готовы на все. «Алчность Втолкнула его на убийство. Это наверняка он убил кока. Но только ли убийство на его совести?» Теперь Бежан был уверен, что деятельность его не ограничивается контрабандой и валютными махинациями.
После этого тяжкого разговора Бежан вышел на палубу подышать свежим воздухом. В глубокой задумчивости он стоял у борта, опершись на поручень Вдруг рядом легкие шаги. Янка!
Она не заметила его и подошла к борту. Бежан положил руку ей на плечо. Она вздрогнула и обернулась.
– Кто здесь?
– Я– Что ты делаешь так поздно на палубе?
– А ты все забавляешься ролью телохранителя? – Голос ее звучал резко и неприязненно. – Мне это уже надоело.
– Что с тобой происходит? Ты совсем переменилась ко мне. Почему? – Он делал вид, что ничего не знает и не понимает.
– Людям свойственно меняться, как ты знаешь. Под влиянием фактов и обстоятельств.
– Каких фактов, каких обстоятельств?
– Оставь меня в покое. Я не на допросе.
– Ты же веришь в мое к тебе расположение?
– Расположение? – Она горько рассмеялась. – К кому? Ко мне? К той, которую ты знал в Сопоте? Или в Варшаве? Или к той, какая я теперь?
– Я не вижу разницы.
– Ах, ты не видишь! А я вижу! И потому, что вижу и понимаю… – она вдруг замолчала. – Иди отсюда. Оставь меня в покое!
– Янка! – Голос его звучал мягко, почти нежно. – Для меня ты всегда прежняя.
– Вероятно, потому, что ты ничего еще не понимаешь.
– Я понимаю больше, чем ты думаешь, – шепнул он. – И хочу понимать тебя. Во всех ситуациях.
– Оставь меня. – Голос ее звучал решительно. – Я же сказала: уйди отсюда!
Он ушел. Продолжать разговор не имело смысла «Но в чем же все-таки дело?»
Глава XXXI
«Как быстро летит время! Подумать только – сегодня последний день октября! Рейс длился чуть не два месяца». – Бежан сел в кресле поудобнее и с удовольствием вытянул ноги. Два дня назад он сошел с палубы «Анны». Час в самолете, полчаса в машине с аэродрома – и вот он в родных пенатах! Зентара встретил его сердечными объятиями и вздохами облегчения.
Отчет готов. Бежан, правда, умолчал в нем о своем амстердамском приключении – к чему давать Зентаре лишний повод журить его за рискованные методы работы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21