Сейчас это название постоянно на слуху, потому что поблизости строят ав
тостраду. Несколько месяцев назад мы устроили в школе дебаты по этому по
воду. Я была за автостраду, потому что считала, что королю понравилось бы и
меть такую дорогу в его времена, ведь по современному шоссе добираться д
о офиса, или до «трона», легче, чем по бездорожью. Даже представить трудно,
сколько грязи налипало на его сандалии! И еще я сказала, что такая дорога п
ривлекла бы туристов. Они могли бы легко добираться сюда и делать свои фо
тографии с открытого второго этажа автобуса, который легко одолевал бы с
то двадцать километров в час. Я начала волноваться, когда наша временная
учительница всерьез вышла из себя, решив, будто я в самом деле думаю так, к
ак говорю, ведь она входила в комитет, протестовавший против новой автот
рассы. Кстати, временных учителей не так-то легко вывести из себя. В особе
нности тех, которые верят, что несут добро детям. Говорю же вам, я была несн
осной.
После нормандского психа в замке жило мно го разных лордов и леди. При них
время от времени появлялись новые конюшни и всякие надворные постройки.
Как ни странно, один лорд переметнулся к католикам, женившись на католич
ке, и построил часовню, чтобы доставить удовольствие своему семейству. М
ы с мамой таким же образом получили бассейн. Каждому свое. Территория зам
ка обнесена так называемой «голодной» стеной, проект которой созрел, ког
да в стране случился картофельный неурожай
Великий голод в Ирландии (и
звестен также как Ирландский картофельный голод, 1845Ц 1849 гг.) был вызван дес
труктивной экономической политикой Великобритании и спровоцирован эп
идемией картофельного грибка.
. Она все еще стоит, оберегая сад и дом Артура и Розалин, а у меня кажды
й раз, когда ее вижу, по спине бегают мурашки. Если бы Розалин хоть раз побы
вала на обеде в нашем доме, она, верно, тоже затеяла бы строительство стены
вокруг нас, потому что мы не ели углеводов. По крайней мере, у нас не было пр
ивычки есть углеводы, зато теперь я ем их столько, что могла бы снабжать то
пливом все закрывающиеся в округе заводы.
Потомки рода Килсани продолжали жить в замке до 1920-х годов, пока некие подж
игатели не вспомнили, что они католики, и не попытались их выкурить. После
пожара наследникам пришлось потесниться и занять лишь небольшую часть
замка, потому что восстановить остальную часть и протопить ее им оказало
сь не по средствам, а в 90-х годах они и вовсе покинули родовое гнездо. Не зна
ю, кому теперь принадлежит замок, но он явно ветшает: в некоторых местах не
т крыши, обваливаются стены, нет лестниц. Внутри растут горы мусора, да и в
округ его тоже хватает. Как-то мама предложила мне остаться на уик-энд у А
ртура и Розалин и произвести раскопки. В тот день она и папа серьезно пору
гались, прежде я никогда не слышала ничего подобного, и папа еще сильнее р
азозлился, когда мама захотела отослать меня из дома. Атмосфера настольк
о накалилась, что я и сама была не прочь смыться. К тому же мамино предложе
ние действительно привело отца в ярость, а так как я считала своим дочерн
им долгом превращать его жизнь в ад, то, не сказав ни слова, подчинилась. Пр
авда, едва я оказалась на месте, как желание копаться в мусоре и восстанав
ливать историю замка мгновенно улетучилось. Вытерпела я общество Артур
а и Розалин до ланча, а потом отправилась в туалет и позвонила моей филипп
инской няньке Маи, которую нам после смерти папы пришлось отослать обрат
но, чтобы она забрала меня домой. Розалин я сказала, будто у меня заболел ж
ивот, и постаралась не засмеяться, когда она принялась беспокойно расспр
ашивать, не повредил ли мне яблочный пирог.
Кончилось все тем, что я списала эссе о замках из Интернета. А потом меня в
ызвала директриса школы и обвинила в плагиате, чего я до сих пор не понима
ю, ведь Зои тоже воспользовалась Интернетом, сочиняя свое эссе о замке Ма
лахайд, правда, она изменила несколько слов и дат, нарочно исказив их, как
будто не списывала, и в итоге ее результат был лучше моего. Разве это справ
едливо?
Вокруг замка около ста акров земли, и дядя Артур является их хранителем и
управляющим, то есть ему приходится присматривать за сотней акров чужой
земли, поэтому он уходит из дома рано утром и возвращается ровно в полови
не шестого чумазый, как шахтер. Он никогда не жалуется, никогда не ворчит н
а погоду, просто поднимается с кровати, съедает завтрак, оглушая себя рад
ио, и уходит на работу. С собой Розалин дает ему темную фляжку с чаем и неск
олько сэндвичей, и он редко заходит домой посреди дня, разве что забудет ч
то-то в гараже или захочет в туалет. В том, что он так уж прост, я очень сомне
ваюсь. Вряд ли человек, который на редкость мало говорит, может быть насто
лько прост, насколько это кажется окружающим. Кое-чего набираешься, пока
молчишь, потому что, когда молчишь, много думаешь, а уж дядя-то наверняка м
ного чего передумал. Вот мама с папой только и делали, что говорили и говор
или. Но такие люди много не думают; у них слова подавляют даже подсознател
ьное желание спросить себя: Почему ты так говоришь? Что ты думаешь на само
м деле?
Обычно по будням и в уик-энды я до последнего оставалась в постели, пока М
аи не поднимала меня толчками и криками. А здесь я встаю рано. Когда вокруг
дома растут гигантские деревья, на них находят пристанище стаи птиц. И по
ют они до того голосисто, что я легко просыпаюсь. Около семи я уже на ногах,
что даже меня самое приводит в изумление. Маи гордилась бы мной. Вечера зд
есь длинные, да и в дневные часы тоже надо чем-то занимать себя. Черт знает
сколько часов мне совершенно нечего делать.
Папа решил свести счеты с жизнью в мае, прямо перед экзаменами, положенны
ми в предпоследнем классе, что было не совсем честно по отношению ко мне, т
ак как я собиралась стать первой в классе. Экзамены я все-таки сдавала. Не
исключено, что я провалила их, но мне на это наплевать и, думаю, всем осталь
ным тоже. В сентябре узнаю. На похороны папы пришел весь класс, и казалось,
ребята об этом не жалели, так как с удовольствием пропустили школьные за
нятия. Ну, вы понимаете, мне было стыдно плакать перед всеми. И все же я плак
ала, правда, сначала слезы потекли у Зои, потом у Лауры. А девочка из моего к
ласса, которую зовут Фиона и с которой мы двумя словами за все время не пер
емолвились, вдруг крепко обняла меня и передала визитку от своих родител
ей, мол, они думают обо мне. Еще Фиона назвала мне номер своего мобильника
и подарила свою любимую книгу, после чего сказала, что, если мне захочется
поговорить, она всегда готова меня выслушать. Тогда ее попытка сблизитьс
я со мной во время похорон показалась мне немного неудачной, но по некото
ром размышлении Ц а теперь я только этим и занимаюсь Ц я поняла, что в то
т день никто не превзошел ее в добрых словах и поступках.
Переехав в Мет, я в ту же неделю взялась за книгу. Это была сказка о девочке,
которую никто на всей земле не мог видеть, даже родители и друзья, хотя о е
е существовании всем было известно. Она родилась невидимой. Не буду вдав
аться в по дробности, но со временем ей удалось подружиться с кем-то, кто е
е видел. Идея мне понравилась, и я подумала, что Фиона не просто так подари
ла мне эту книгу. Правда, когда я была у Зои и рассказала ей и Лауре о том, чт
о прочитала, они не пожелали вникнуть в суть и назвали Фиону дурочкой. Пож
алуй, мне стало трудно их понимать.
В первую же неделю, что мы прожили здесь, Артур привез меня на день к Зои. Вс
е путешествие заняло около часа, и за это время мы не произнесли ни одного
слова. Нет, одно слово он все-таки сказал: «Радио?» Ц а когда я кивнула, вкл
ючил канал, по которому говорят о деревенских проблемах и не пускают муз
ыку, и всю дорогу что-то бормотал себе под нос. Все лучше, чем полное молчан
ие. Проведя ночь с Зои и Лаурой Ц жалуясь на дядю Артура до самого утра, Ц
я почувствовала себя увереннее. Словно опять стала прежней. Мы пришли к в
ыводу, что он и Розалин с течением времени стали Душеспасительным дуэтом
, но я не позволю им втянуть меня в свое дурацкое существование. Это значит
, что я смогу выдержать чертову галиматью, которой меня потчевало радио. Т
ем не менее на другой день, когда я вновь села в грязный, вонючий «лендрове
р», вызвавший смех у Зои и Лауры, мне стало жалко Артура. И себя тоже.
Вернувшись в дом, который не был моим домом, на машине, которая не была мое
й машиной, поднявшись в комнату, которая не была моей комнатой, заговорив
с матерью, которая как будто не ощущала себя моей матерью, я решила остава
ться такой, какой была до смерти отца. Я решила не меняться. Наверное, я при
няла неправильное решение, но все равно это было мое решение. Для начала я
устроила скандал в машине и заявила, что хочу слушать другой канал. Артур
переключился на мою любимую станцию, но, не дослушав и одной песни, «Пусси
кэт Доллз», до конца, начал ворчать и в конце концов вновь включил свою люб
имую передачу. С обиженным видом я смотрела в окошко, ненавидя Артура и не
навидя себя. Полчаса мы слушали женщину, которая плакалась в телефон о то
м, что муж потерял работу на компьютерном заводе и не может найти другую, а
у них четверо детей мал мала меньше. Волосы закрывали мне лицо, и мне оста
валось лишь надеяться, что Артур не увидит моих слез. Жизнь бывает печаль
ной. Конечно, я знала об этом и прежде, но не хотела ничего замечать. Меня эт
о не касалось.
Не знаю, сколько времени мы собирались жить у Артура и Розалин. И спросить
было не у кого. Артур ни с кем не разговаривал, мама была по-другому, но тоже
некоммуникабельна, а Розалин не хватило бы ума ответить на такой важный
вопрос.
Моя жизнь поворачивалась ко мне неправильной стороной. Мне уже исполнил
ось шестнадцать лет, и пора было бы заняться сексом с Фиакрой. И вообще, в э
то время я должна была быть на нашей вилле в Марбейе, каждый день плавать,
есть барбекю, тусоваться в «Ангелах и Демонах» и искать парня номер два, к
оторый понравился бы мне и с которым я захотела бы спать. Если бы парень но
мер один, с которым я спала, стал моим мужем, наверное, я бы умерла. И вот я жи
ву в Богом заброшенном месте, в одном доме с тремя ненормальными родстве
нниками, с ближайшими соседями, которых я ни разу не видела, с почтой, кото
рая работает в чьей-то гостиной, с пустой школой и разрушенным замком. Пон
ятия не имею, что с собой делать.
По крайней мере, так я думала.
Пожалуй, надо начать с той минуты, как я приехала к родственникам.

Глава третья
Начало начал

В Мет, на место нашей новой жизни, нас привезла Барб
ара, лучшая мамина подруга. За весь путь мама не проронила ни слова. Ни еди
ного слова. Даже когда у нее спросили дорогу. Прежде такое даже в страшном
сне не могло привидеться. Я так испугалась, что накричала на нее прямо в ма
шине; мне очень хотелось, чтобы она ответила.
А все оттого, что Барбара заблудилась. Спутниковый навигатор в ее «БМВ Х5»
забарахлил, и нам пришлось свернуть в ближайший городок, чтобы уточнить
направление. Когда мы въехали в этот самый городок под названием Ратоат,
Барбаре пришлось рассчитывать на собственные мозги, а не на оборудовани
е спортивного автомобиля. Но стоит ему выйти из строя, и у Барбары словно о
тключается голова. После того как мы десять минут проехали по дороге, где
стояла всего тройка домов и не было ни одного указателя, я поняла, что Барб
ара занервничала. Дороги, по которой мы катили, не существовало, судя по по
казаниям навигатора. Для меня это был знак. Привыкнув ездить в некие опре
деленные места и не по невидимым дорогам, Барбара начала ошибаться, маши
нально проезжать перекрестки и, пренебрегая опасностью для жизни, менят
ь направление. Так как я навещала родственников всего несколько раз за в
сю свою жизнь, то толку от меня было мало, однако я должна была смотреть на
лево, чтобы не пропустить нужный дом, а Барбара смотрела направо. Один раз
она набросилась на меня за то, что я отвлекаюсь, а я, честное слово, не видел
а никаких ворот по крайней мере на милю вперед, так что и смотреть не было
нужды. Я ответила. Мы дошли до ручки, когда она вдруг вскрикнула, и это было
похоже на «к черту всё», потому что мы катили «по чертовым дорогам, которы
х не было в помине», так почему бы тут не быть «чертову дому без чертовых в
орот»? Услышать «к черту всё» из уст Барбары было для меня почти потрясен
ием, ведь обычно она выражала свое недовольство словом «чепуха».
Нам могла бы показать дорогу мама, но она лишь улыбалась, сидя на переднем
сиденье, и не отрывала взгляда от окна. Решив, что без моей помощи не обойт
ись, я наклонилась вперед Ц понимаю, это было неумно и неправильно, но я э
то сделала Ц и закричала ей в ухо так громко, как только сумела. От неожид
анности мама подпрыгнула на месте, закрыла ладонями уши, а когда немного
успокоилась, то принялась бить меня по голове, словно моя голова была пче
линым роем. Признаться, было очень больно. Она хватала меня за волосы, цара
палась, хлестала по щекам, и я никак не могла вырваться из ее рук. Барбара у
жасно расстроилась. Она остановила машину и попыталась удержать мамины
руки. Потом вышла из машины и стала с плачем ходить взад и вперед по обочин
е. Я тоже заплакала, и в голове у меня словно загремел набат в том самом мес
те, которым мама колотила меня о подголовник и на котором рвала волосы. Та
м, где я жила прежде, модно было носить прическу вроде стога сена, но мама п
остаралась на славу, и за несколько минут я превратилась в обитательницу
сумасшедшего дома. Мы с Барбарой довольно много времени провели на доро
ге, а мама тем временем сидела в машине, гордо подняв голову, глядя прямо п
еред собой и всем своим видом выражая нешуточную ярость.
Ц Милая, иди ко мне, Ц сказала Барбара, не скрывая слез и раскрывая мне об
ъятия.
1 2 3 4 5 6 7