OCR Палек 1997
Оригинал: Susan Napier, “Fortune's Mistress”
Перевод: В. Минухин
Аннотация
Скандальный брак Мэгги и Финна – излюбленная тема светских пересудов. Не странно ли, что при очевидной взаимной привязанности супруги прославились своими интрижками? Ник Фортуна, человек жесткий в делах и в частной жизни, терпеть не может этой легкомысленной четы. А уж когда супруги задевают честь Ника и его дочери, отмщение кажется неизбежным. Но любовь все расставляет по своим местам.
Сьюзен Нэпьер
Избранница Фортуны
Глава 1
– Думаю, я влюбился.
Погруженная в утреннюю газету, Мэгги Коул и бровью не повела на заявление мужа.
– Очень мило, – пробормотала она рассеянно и невнятно, поскольку рот был занят тостом из обдирного хлеба, а мысли – проблемой, удастся ли заглянуть на рекламируемую распродажу обуви между временем, назначенным у парикмахера, и обедом с Джуди Прентис. Обувь была слабым местом Мэгги, и, хоть ей никогда в жизни не приходилось думать об экономии, комбинация ОБУВЬ и РАСПРОДАЖА в броской рекламе обладала неотразимой притягательностью.
– Мэгги! Ты меня слушаешь? – Финн потянулся через стол, вырвал газету и швырнул на черную плитку, которой был выстлан пол их обеденного алькова. – Я сказал, что влюбился.
– Ты сказал: «Думаю, что влюбился», – поправила Мэгги, переводя взгляд со своего скудного завтрака на остатки обильной трапезы мужа. Нечестно, что Финн может есть как ломовая лошадь и сохранять самую изысканную фигуру, а Мэгги достаточно взгляда на шоколадку, чтобы набрать десять фунтов веса.
– Думаю – следовательно, люблю, – сказал Финн с непринужденной улыбкой, которая сражала женщин, как кегли. Шести футов ростом, с голубыми глазами, волосами цвета старого золота, лицом и фигурой бросавший вызов греческим богам, Финиан Коул мог получить – и, вероятно, получал – любую женщину, какую только хотел. У него были все основания стать закоренелым распутником.
Но он им не был. Он был… просто Финн. Распутник, конечно, но очень милый.
– Я серьезно, Мэгги. Я наконец влюбился.
– Поздравляю. Кто на этот раз? Спасибо, Сэм. – Мэгги улыбнулась сухощавому, темноволосому лакею приятной наружности, поднявшему газету и положившему возле ее тарелки, попутно третий раз налив ей кофе. – Как насчет второго тоста?
– Я сожалею… – Судя по виду, Сэм Ист не испытывал ни малейшего сожаления, и скорбный взгляд ее темно-карих глаз на слугу не действовал. Слишком много калорий.
– Но я же всегда съедаю два!
– Когда я знаю, что вы не станете жульничать за обедом, – да.
– А с чего ты взял, что я стану жульничать? – возмутилась Мэгги.
– Вы, кажется, просили меня заказать столик? Русская чайная… блины со сметаной и икрой?
Если бы Мэгги была способна краснеть, она бы покраснела. А так она только нахмурилась.
– Я собиралась съесть только один.
– Разумеется. А я собираюсь объявить себя принцем Уэльским.
– Если позволите, ваше высочество, – вмешался в перепалку Финн, – я хотел бы поговорить с женой наедине.
– Конечно, сэр. – Сэм попятился, кланяясь, в белизну своей кухни, сопровождаемый хихиканьем Мэгги. Сэм и Финн были ровесники и, несмотря на разницу в социальном положении, достаточно расположены друг к другу, чтобы не стесняться во взаимных колкостях.
– Мэгги, ты можешь быть серьезной? Дело нешуточное.
– Извини, дорогой. – Мэгги сделала серьезное лицо и смиренно сложила руки на коленях. – Ты собирался рассказать о новом свете в туннеле твоей жизни.
– Единственном свете. Теперь уже все по-настоящему. Я не просто влюбился – я люблю ее.
На этот раз в голосе мужа не было триумфа – только спокойная уверенность, мгновенно отбившая у Мэгги желание шутить. Она озадаченно всматривалась в безупречно красивого мужчину, с которым вот уже пять лет садилась за стол каждое утро. Финн, чьи манеры и внешность всегда были вне возраста, вдруг обрел в ее глазах ореол зрелой мужественности. В свои двадцать четыре года он не обзавелся ни одной складкой на лице, украшенном патрицианским носом, ни одной морщиной на чистом лбу, которому бесстыдно льстила небрежно спадавшая прядь густых светлых волос. Только циничные голубые глаза выдавали определенного рода опыт, однако этим утром в них не плясали издевательские огоньки. Они были прозрачными, почти безмятежными, и на мгновение Мэгги пронзила острая зависть.
– Ты уверен? – медленно спросила она, хотя уже знала ответ.
Финн очнулся от задумчивости и отвечал почти покаянно:
– Да. Абсолютно. Я не могу жить без нее, Мэгги. Я не хочу жить без нее. Я хочу, чтобы она стала моей женой, матерью моих детей.
Вот он и, наступил, момент истины. Смешно, но Мэгги всегда казалось, что первой влюбится она, а не Финн. Да и он думал так же. В конце концов, именно Мэгги в их тандеме была романтичной натурой, импульсивной оптимисткой. Финн был циник, закаленный заботами о построенной его дедом торговой империи и суровой необходимостью соответствовать образу Блистательного Плейбоя, созданному светскими колонками финансовых газет.
– О, Финн, я так рада! – Мэгги потянулась через стол, чтобы с чувством потрепать ему руку. При этом ее густые черные волосы, свободно падающие до плеч, прошлись по тарелке, собирая хлебные крошки. – Кто она? Я с ней знакома? Что-то не замечала, чтобы ты встречался с кем-то чаще, чем с другими… на прошлой неделе ты обедал с тремя разными женщинами…
– Маскировка, – ухмыльнулся Финн. – Все три свидания – деловые.
Мэгги выпрямилась и нетерпеливо отбросила волосы за спину, отчего крошки посыпались на темно-красный шелковый халат, подчеркивающий ее латинскую красоту – наследство матери-итальянки, которую она едва помнила.
– Маскировка? С чего это тебе понадобилась маскировка? – поморщилась она, и густая прямая челка легла на тонкие дуги бровей. – Финн, она ведь не замужем? Ты же не влюбился в чью-то жену?
– Разве это так страшно? У меня тоже есть жена – ты.
– Мы – другое дело, – отмахнулась Мэгги. – Она замужем? – У нее упало сердце при мысли о всяких сложностях… как будто их и так мало. – Я ее знаю?
– Не думаю, что вы знакомы. – Финн положил ложку сахара в кофе, и Мэгги начала подозревать самое худшее – он никогда не пил кофе с сахаром.
– Кто она, Финн?
– Она тебе понравится, Мэгги…
– Конечно, – солгала Мэгги. Она начала перебирать в уме наихудшие кандидатуры. У них с Финном отношения строились на абсолютной искренности.
При той семейной жизни, которую они вели, это было совершенно необходимо.
Неожиданная уклончивость мужа пугала. Мэгги любила Финна и не могла допустить, чтобы он связался с кем попало. Отхлебнув своего кофе, она скривилась. Не отважиться ли и ей на ложечку сахара? Судя по всему, такая защита от стресса может оказаться полезной. Но, лишь только рука воровато потянулась к сахарнице, Сэм с грохотом уронил кастрюлю и разразился у себя на кухне, за стеной из стеклянных кирпичей, ругательствами. Мэгги отдернула пальцы. Нет, она не может позволить себе и фунта лишнего веса… тем более что Сэм держит под наблюдением ее электронные весы. Этот приверженец здорового образа жизни почитает своим священным долгом заботиться о ее форме. Можно попытаться сжульничать, но не дома. При Сэме чувство вины у нее обостряется. Приятного мало. Плюс еще самолюбие и ловушка наследственности.
Помимо ирландских генов, переданных сухопарым отцом, в ней сидят итальянские клетки матери, только и ждущие, как бы превратить ее пять с половиной футов в мечту драпировщика.
– Ну же? Кто она? – Мэгги добродетельно пригубила горького черного пойла.
Финн буркнул что-то невразумительное и ослабил узел розового галстука, дивно сочетающегося с белой рубашкой и серым костюмом индивидуального пошива.
Что он сказал? Лора? Лорел? У Мэгги глаза полезли на лоб, открывая золотые ободки вокруг темно-карих радужек.
– Господи, Финн, неужели ты влюбился в Лору Хардинг? Да ей же вот-вот сорок стукнет, если, конечно, доживет!
– Не Лора – Лори.
– Ну, это уже легче! – Мэгги сделала еще глоток, чтобы смыть железный привкус, оставшийся во рту, но туг же поперхнулась и забрызгала стеклянный, в хромированной окантовке стол, когда Финн, откашлявшись, уточнил:
– Лори Фортуна.
– Лори Фортуна? – задохнулась Мэгги. – Лори Фортуна? Та самая Лори Фортуна?
Финн коротко кивнул, и жена поняла по этому движению, что он готов к обороне. И все же невозможно поверить.
– Лори Фортуна? Этот ребенок?
– Она не ребенок, Мэгги. Ей восемнадцать лет.
Брови Мэгти исчезли под челкой.
– В самом деле? Выходит, ее оставляли на второй год. Она ведь еще учится в школе?
У Финна сквозь загар проступил легкий розовый оттенок, что было новым потрясением для Мэгги. Финн краснеет? Бесстыдник Финн краснеет?
– Заканчивает школу, – поправил он. – В этом году. И ей еще нет восемнадцати… но через пару месяцев будет!
– Вот-вот, я и говорю – ребенок. Финн, просто не верится… она надоест тебе через месяц…
– Нет! – отрубил Финн. Румянец на его лице сменился той самой, способной вызывать зависть, безмятежностью. – Я знал многих женщин, Мэгги, но ни одна из них не рождала во мне такого чувства… такой беспомощности и вместе с тем всемогущества. Она – Единственная, Мэгги. Я понял это с первого взгляда. Здесь ни при чем возраст и опыт… или его отсутствие. Просто мы созданы друг для друга.
– Просто? – Хотела бы Мэгги, чтобы все было так просто. Ради Финна хотела бы. – Ты уверен, что она чувствует то же, что и ты?
Финн улыбнулся так нежно и чувственно, что у Мэгги екнуло сердце. Ох, Финн, не пришлось бы…
– Совершенно уверен.
– Лори Фортуна? – Ей еще раз захотелось убедиться, что это не чудовищное недоразумение.
– Лори Фортуна.
Мэгги, переведя дух, приступила к самой взрывоопасной проблеме.
– На свете есть миллионы женщин, но тебе понадобилось влюбиться именно в малолетнюю дочь Николаса Фортуны.
Финн болезненно поморщился, хоть и готовился к этому удару.
– Я уже говорил, что Лори не настолько юна…
– По сравнению с тобой – да, – мрачно настаивала Мэгги. – Я так понимаю, что он еще не знает?..
Финн чуть вздрогнул и на этот раз даже побледнел.
– Нет. Конечно, нет. Мы были очень осторожны…
– И сколько это продолжается?
– Пару месяцев.
– Ох, Финн… – Она понимала необходимость конспирации, но все-таки больно быть обманутой.
– Я не мог сказать тебе, Мэгги. Я… все это раскрутилось настолько необычно, настолько невероятно… Я просто не мог поверить в свою фортуну… – оба невесело улыбнулись каламбуру, – и… ну… естественно, мы не могли идти к ее отцу, пока я не поговорю с тобой. Видишь ли, она еще не знает о том, что мы с тобой…
Удар был ниже пояса. Во всех предыдущих своих романах Финн играл строго по правилам, и Мэгги не могла поверить, что эта любовь настолько изменила его. Несмотря на свою репутацию неисправимого повесы, Финн старался никому не причинять боли.
– Она не знает, что ты женат? Финн, как ты мог?
– Знает, конечно. – Голубые глаза оскорбленно вспыхнули. – Но не знает почему. То есть я сказал ей, что мы с тобой живем каждый своей жизнью, и она мне верит, но… больше я ничего не мог сказать без твоего разрешения, ты не согласна?
Мэгги уловила виноватую нотку и прищурилась.
– Не мог или не хотел? Если ты по-настоящему любишь ее и захотел бы полной откровенности, я бы поняла и простила – ты это знаешь. Или ты, не открывая тайну нашего брака, таким образом проверял глубину ее любви? – Финн опустил глаза, и Мэгги догадалась, что права. Все ее симпатии были на стороне Лори. – Значит, теперь, убедившись, что можешь на нее положиться, ты решил в награду выдать остальную правду. Это гадко, Финн!
Он пожал плечами и спокойно ответил:
– Может быть, но ей, так же как мне, нужно было узнать, достаточно ли она верит в меня. Нам предстоит еще столько трудностей, что без взаимного доверия не стоит и начинать. Когда все выйдет наружу, поднимется такой шум… наши семьи и ее отец ринутся в бой. Иногда единственное, на что можно положиться, так это на любовь и доверие…
– И на мои тоже, – мягко добавила Мэгги, и Финн облегченно улыбнулся.
– Она действительно очень юная, Мэгги, из-за этого я и сомневался сначала. Но сердце и голова у нее женские. Она не хочет никому делать больно, но хочет стать моей женой. Я знаю, что не заслуживаю ее после той жизни, которую вел; но у меня не хватит благородства отказаться от нее. И не откажусь, что бы ни сделал Ник Фортуна.
– А сделать он может много, – вздохнула Мэгги. Биографические сведения о Никласе Фортуне, безжалостном пирате бизнеса, были очень скудными. Он избегал славы как чумы, но известность беспощадно преследовала его благодаря вкладу Фортуны в «рационализацию» новозеландской экономики, который он внес, захватив контрольные пакеты акций множества убыточных компаний. Часть этих компаний была впоследствии обчищена и перестроена, а остальные – только обчищены и сброшены со счетов. Так или иначе, Мэгги знала, что он англичанин, что некогда занимался боксом и был женат, что лет двенадцать назад эмигрировал в Новую Зеландию и быстро сделал себе состояние на фондовой бирже, которое с тех пор превратил в несколько состояний, включая фигурально и буквально выражаясь – бриллиант его короны: эксклюзивное дело по производству и продаже бриллиантов, названное просто «Фортуна». Все свободное от делания денег время он посвящал ревностному пестованию дочери.
Мало кому удавалось сфотографировать Лори Фортуну, а из того немногого, что Мэгги приходилось слышать, складывался образ милой, послушной папиной дочки, которую готовили для брака с какой-нибудь общественной и финансовой знаменитостью, дабы будущий муж продолжал лелеять ее в такой же уютной роскоши, которую сейчас обеспечивает отец. Вовсе не такого сорта девушку или женщину ожидала Мэгги увидеть возлюбленной Финна. Ей вдруг очень захотелось увидеть его избранницу собственными глазами.
– Через пару месяцев ей будет восемнадцать, – рассуждал Финн, – и тогда нам не понадобится разрешение Фортуны.
– А его благословение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22