Гарри Гаррисон
Возвращение в Эдем


Эдем Ц 3



Гарри Гаррисон
Возвращение в Эдем

От Автора

И насадил Господь Бог рай в Эдеме,
На востоке, и поместил там человека,
Которого создал...
И пошел Каин от лица Господня и
Поселился в земле Нод, на восток
От Эдема.
Бытие, гл. II, ст. 8

Это рассказ о мире в наши дни.
Таким был бы он, если бы шестьдесят миллионов лет назад на землю не упал метеорит.
Тот мир населяли огромные рептилии.
Они были самой распространенной формой жизни на Земле. Целых сто сорок миллионов лет они господствовали на суше, затмевали небо, кишели в морях. Тогда млекопитающие, прародители человечества, были крошечными зверьками, вроде землеройки; крупные, быстрые и более смышленые завры пожирали их.
И вдруг шестьдесят миллионов лет назад все переменилось. Метеорит диаметром целых шестьдесят миль поразил Землю и вызвал чудовищные изменения. За короткое время вымерло семьдесят пять процентов существовавших тогда видов.
Век динозавров закончился; началась эра млекопитающих, которых ящеры подавляли более ста миллионов лет. Так родился мир, который мы знаем.
Это рассказ о том мире...
В наши дни...

Предисловие Керрика

Жизнь нынче нелегка. Слишком многое изменилось, слишком многие погибли, и зимы длятся теперь так долго. Так было не всегда. Я еще помню ту стоянку, на которой рос, помню три семьи, долгие сытые дни, приятелей. В теплое время года мы жили на берегу озера, так и кишевшего рыбой. И первое, что я помню на этом свете – белые вершины гор над тихой водой, знак приближения зимы. Когда снег покрывал наши шатры и жухлую траву, наступало время отправляться в горы. Я рос и мечтал стать охотником, чтобы вместе со всеми добывать оленя и большого оленя.
Но сгинул этот простой мир с его бесхитростными радостями. Все изменилось – и не к лучшему. Иногда я просыпаюсь ночью и думаю: если бы всего этого не было. Глупо, конечно, ведь мир есть мир, и он полностью изменился. И то, что я считал целой Вселенной, оказалось лишь кусочком реального мира, а мое озеро и горы – одним из уголков огромного континента, со всех сторон окруженного морем.
Помню я и про тех тварей, которых мы зовем мургу.
Я научился их ненавидеть задолго до того, как увидел первого марага. Наше тело теплое, их плоть холодна. У нас на головах растут волосы, и каждый охотник гордится своей бородой. Звери, на которых мы охотимся, тоже теплые и лохматые. Но мургу не такие. Они гладкие и холодные, шкура их покрыта чешуйками, а еще у них есть зубы и когти – чтобы рвать и терзать.
Среди них есть огромные и ужасные, вселяющие страх.
И ненависть. Я знаю, что живут они у теплого океана, на юге, в дальних жарких краях. Мургу не переносят холода и потому прежде не беспокоили пас.
Но все изменилось. Страшно подумать, что прошлого не вернуть. А все потому, что есть среди мургу разумные существа, разумные, как и мы сами. Эти мургу зовут себя иилане'. На несчастье свое я знаю, что весь мир тану составляет крошечную часть владений иилане'.
Мы живем на севере огромного континента. А на необъятных просторах к югу от нас обитают одни лишь мургу и иилане'.
Хуже того, к востоку за океаном лежат огромные равнины континентов, где не ступала еще нога охотника. Никогда. Там повсюду иилане', только иилане'. Весь мир принадлежит им, а нам только горсть земли.
А теперь я поведаю вам самое плохое. Иилане' ненавидят нас, как и мы их. И все бы ничего, будь они огромными, неразумными тварями. Тогда мы жили бы спокойно в холодных краях и никогда не встречались с ними.
Но среди них есть и такие, что разумом и свирепостью не уступают охотнику. Даже не счесть, сколько на свете мургу, достаточно сказать, что они занимают все земли огромного мира.
Я знаю об этом, потому что иилане' взяли меня в плен ребенком, вырастили и обучили. Ужас я впервые познал, когда они убили моего отца и всех, кто был с ним, но с годами забылся и ужас. И когда я научился разговаривать на языке иилане', то стал одним из них, забыл, что рожден среди охотников, даже привык называть свой народ «устузоу» (грязные твари). Власть и порядок у иилане' шли вниз от вершины, и я очень гордился собой. Ведь я был близок к Вейнте', эйстаа города – правительнице его. И я сам себе казался правителем.
Живой город Алпеасак недавно начал расти на наших берегах, в нем поселились прибывшие из-за моря иилане', которых выгнали из родного города холода, с каждой зимой становившиеся все свирепее. И те же зимы гнали на юг моего отца со всеми другими тану. Так заложили иилане' город на наших берегах и убивали тану, едва заметив. И тану отвечали им тем же.
Много лет ничего не знал я об этом. Я рос среди иилане' и думал так, как думали они. И когда они пошли войной на тану, то своих кровных братьев я считал врагами. Так было до тех пор, пока не попал к ним в плен Херилак. Мудрый саммадар и вождь тану, он понимал меня куда лучше, чем я сам. Я говорил с ним словно с врагом, а он видел во мне плоть от плоти своей.
И тогда вспомнил я позабытый с детства язык, сама собой вернулась и память о прежней жизни, о матери, семье, друзьях. У иилане' нет семьи, яйцекладущие ящерицы не знают молочного запаха младенца, нет и дружбы среди холодных самок, которые всю жизнь держат самцов под замком.
Херилак сумел разбудить во мне тану, я освободил его, и мы бежали. Поначалу я сожалел, но пути назад не было – ведь я поразил копьем Вейнте', правительницу иилане', и едва не убил ее. Потом я жил в саммадах семейства тану объединяются в такие небольшие группы – и с ними бежал от тех, кого еще недавно считал своими. Теперь у меня появились другие спутники, да такие, о которых я даже никогда не думал, живя среди иилане'. У меня была Армун, она сама пришла ко мне и научила тому, чего я прежде не ведал, пробудила во мне чувства, которых я не мог испытать среди чуждой мне расы. Армун, которая дала мне сына.
Но мы жили все время под угрозой смерти. Вейнте' со своими воительницами преследовала нас, гнала без пощады. Мы отбивались, иногда побеждали, иногда захватывали живое оружие иилане' – палки смерти, убивающие любого зверя, каким бы огромным он ни был. С таким оружием мы могли уходить далеко на юг, убивать мургу, мясо которых можно было есть, отбиваться от хищных и злобных. И снова бежали, когда Вейнте' и неистощимое воинство ее, пополнявшееся из-за моря, выслеживали нас и нападали.
Наконец мы, те, кто уцелел, отправились туда, куда мургу не было пути. Через снежные хребты в дальние земли. Иилане' не живуг в снегах, и мы считали себя в безопасности.
И обрели ее, но ненадолго. За горами мы встретили тану, которые не только охотятся, но и выращивают урожай в своей уютной долине, а еще умеют лепить горшки из глины, ткать одежду и делать прочие чудесные вещи. Имя им было саску, и они наши друзья, потому что поклоняются богу-мастодонту. Мы привели к ним мастодонтов и жили одним народом. Хорошо было в долине саску.
Но Вейнте' вновь отыскала нас.
И, когда это случилось, я понял, что бежать уже некуда. Словно загнанные в угол звери, мы должны были биться с ними. Сначала меня не хотели слушать, ведь никто не знал врагов так, как я. Но потом они поняли, что иилане' неведом огонь. А чтобы они узнали, что это такое, мы подожгли их город.
Да, так мы и сделали. Спалили их город Алпеасак, а немногие уцелевшие бежали обратно в свою заморскую страну, в свои дальние города. И хорошо, что среди уцелевших оказалась Энге, учительница моя и друг. Она не верила в кровопролитие, как другие, и возглавляла малую часть иилане', называвших себя Дочерьми Жизни, которые верили, что жизнь священна, Если бы уцелели только они...
Но спаслась и Вейнте'. Исполненная ненависти, она пережила гибель города и бежала в море на урукето, огромной живой лодке иилане'.
Мне некогда было думать о ней – у меня были дела поважнее. Хотя все мургу в городе погибли, большая часть горевшего города сохранилась. Саску решили остаться со мной, охотники же тану вернулись в свои саммады. Я не мог пойти с ними, ибо та часть меня, которая думает, как иилане', удерживала меня в городе.
Я остался еще и из-за двух спасшихся самцов иилане'.
Из-за них и из-за этого полуразрушенного города я забыл о своем долге перед Армун и сыном, что в результате едва не стоило им жизни.
Мы трудились, стараясь сделать город мургу пригодным для жизни, – и мы преуспели в этом. Но все было напрасно. Вейнте' нашла за океаном новых союзников и вернулась, вооруженная непобедимой наукой иилане'.
На сей раз она не стала нападать с оружием в руках – а попыталась уничтожить нас с помощью ядовитых животных и ядовитых растений. Как раз в это время с севера пришли обратно и саммады: стреляющие палки не вынесли стужи и погибли, а без них у охотников не было шансов выжить. Город оказался наводненным смертоносными существами, но саммадам пришлось остаться, невзирая на опасность.
Охотники принесли мне страшную новость. От них я узнал, что, поскольку я не вернулся к Армун, она попыталась найти меня сама – и затерялась вместе с нашим сыном где-то в морозной пустыне.
Я бы покончил с собой, если бы не слабая искорка надежды. Охотник, который промышлял далеко на севере вместе с народом парамутанов, живущим в этой стылой глуши, сказал, что среди них видели женщину тану с ребенком. Может, это они? Может, они еще живы? Судьба города и поселившихся в нем тану и саску в тот момент не занимала меня. Я должен был идти на север и разыскать Армун. Ортнар – мой друг и моя правая рука – все понял и пошел со мной.
Вместо Армун мы чуть бььло не нашли там свою погибель. Если бы на нас случайно не наткнулись парамутаны, остались бы мы в тех снегах на веки вечные.
Мы выжили, хотя Ортнар отморозил ногу и до сих пор прихрамывает. Нас спасли охотники, и, к моей великой радости, среди них я нашел Армун. Позже, весной, парамутаны помогли нам добраться до города на юге,
Но в городе уже были иилане'. Теснимые беспощадным войском Вейнте', саммады и саску отступили на равнину. И я ничем не мог им помочь. Мой маленький саммад и двое самцов иилане' укрылись в глухом лесу у озера, но остальные были обречены, и я не мог нх спасти.
Да и наше убежище иилане' рано или поздно наверняка бы обнаружили. Я узнал, что парамутаны, которые привезли нас сюда, собираются пересечь океан, чтобы поохотиться на том берегу, и подумал: может, там будет безопаснее? Присоединившись к охотникам, мы с Аамун переплыли океан – и обнаружили, что иилане' опередили нас. Но из смерти рождается жизнь. Нам удалось одолеть врага, и я узнал, где находится Икхалменетс – город на острове, который помогал Вейнте' вести войну.
То, что я сделал, было или очень смело, или очень глупо. А может, и то и другое вместе. Я заставил эйстаа Икхалменетса прекратить войну и таким образом остановил Вейнте', которая была уже близка к победе. Мне удалось сделать это, и в мире вновь воцарилось спокойствие. Мой саммад вернулся на озеро. Война окончилась.
Однако я долго еще не ведал о том, что Энге, моя учительница и друг, тоже осталась в живых. Вместе со своими подругами, Дочерьми Жизни, она нашла убежище далеко на юге. Там, вдали от тех, кто желал их погибели, они вырастили новый город. Так появился еще один мирный уголок, свободный от распрей и раздоров.
И еще об одном я не знал тогда. Вейнте', порождение ненависти и смерти, тоже осталась в живых.
Вот что было. А теперь я стою у маленького озера в лесной глуши и стараюсь представить себе, что еще случится, что придется делать в грядущие годы.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЭДЕМ

Глава первая

Uveigil as lok at mennet,
homennet thorpar ey vat marta ok etin.

Река чиста,
Но течение всегда гонит вниз какую-то муть .
Марбакская поговорка

И был мир, и был покой.
Стояли жаркие дни – здесь не бывало иначе, Только по вечерам легкий ветерок с воды приносил прохладу. Керрик прищурился на солнце, вытер пот с лица. Здесь, на жарком юге, нетрудно было и вовсе забыть, как медленной чередой сменяют друг друга времена года на севере. Солнце как всегда опускалось за озеро, последний луч блестел на его безмятежной глади, в которой отражалось алое небо. Плеснула рыбина – и по воде разошлись цветные круги. Все было так, как всегда. Иногда набегали облака, лил дождь, но холодно не было, и ничто вокруг не менялось. Только дожди и ночная прохлада говорили о том, что наступает зима. И не было ни весенней зелени, ни осеннего листопада.
Не знали эти края и глубоких зимних снегов, о чем Керрик, впрочем, не жалел. До сих пор в сырую погоду ныли его помороженные пальцы. Уж лучше жара, чем снег. Он вновь, прищурившись, взглянул на закат...
Высокий, стройный мужчина. Длинные, до плеч, светлые волосы перехвачены кожаной лентой. За последние годы в уголках его глаз пролегли морщинки; на загорелой коже бледнели шрамы от старых ран.
Вода заходила волнами, послышалось знакомое фырканье – Керрик обернулся. Вечерами к поверхности поднимались стаи хардальтов, и Имехеи научился ловко ловить их. Пыхтя он выбирался на берег, волоча за собой полную сеть. Раковины отсвечивали красным, сквозь ячеи свешивались щупальца. Бросив сеть перед хижиной, в которой жили оба самца иилане', Имехеи издал торжествующий возглас. Откуда ни возьмись появился Надаске', взглянул на добычу и ответил звуками удовлетворения. Мир царил в Керрик-саммаде, но – на определенном расстоянии. Иилане' жили на одном краю поляны, тану – на другом. Только Керрик и Арнхвит везде чувствовали себя как дома.
Нахмурившись при этой мысли, Керрик пригладил бороду, коснулся металлического кольца на шее. Он знал, что Армун не радовали визиты сына к иилане'. Для нее самцы по-прежнему оставались мургу – тварями, которым лучше и вовсе не жить, а тем более не бродить поблизости и водить дружбу с ее сыном. Но у нее хватало ума помалкивать. Так что по крайней мере внешне в саммаде был мир.
Из шатра, укрытого под ветвями дерева, показалась Армун. Она заметила Керрика, стоявшего у воды, и подошла поближе.
– Зачем стоишь здесь? – спросила она. – Почему не прячешься под деревьями? Ведь ты сам велел не забывать про птиц, которые днем и ночью следят за нами?
1 2 3 4 5 6 7