Это довольно легко сделать, если вы
работаете с машинной памятью. Один из ящеров что-то пробулькал вслед
другому, и тот обернулся. Я ассоциировал эту фразу с чем-то вроде
человеческого "Эй!" и ждал случая проверить правильность своей догадки. В
тот же день, улучив момент, когда какой-то ящер остался в одиночестве, я
крикнул ему: "Эй!" Возглас был пробулькан репродуктором на местном языке,
и ящер обернулся.
Когда в памяти накопилось достаточное число таких опорных выражений,
к делу приступил мозг машины-переводчика, начавший заполнять пробелы. Как
только машина стала переводить мне все услышанные разговоры, я решил, что
пришло время вступить с ящерами в контакт.
Собеседника я нашел весьма легко. Он был чем-то вроде центаврийского
пастушка, так как на его попечении находились какие-то особенно грязные
низшие животные, обитавшие в болотах за городом. Один из моих
"соглядатаев" вырыл в крутом склоне пещеру и стал ждать ящера.
На следующий день я шепнул в микрофон проходившему мимо пастушку:
- Приветствую тебя, мой внучек! С тобой говорит из рая дух твоего
дедушки.
Это не противоречило тому, что я узнал о местной религии.
Пастушок остановился как вкопанный. Прежде чем он пришел в себя, я
нажал кнопку, и из пещеры к его ногам выкатилась горсть раковин, которые
служили там деньгами.
- Вот тебе деньги из рая, потому что ты был хорошим мальчиком.
"Райские" деньги я предыдущей ночью изъял из местного казначейства.
- Приходи завтра, и мы с тобой потолкуем, - крикнул я вслед
убегающему ящерку. Я с удовольствием отметил, что захватить "монеты" с
собой он не забыл.
Потом дедушка из рая не раз вел сердечные разговоры с внучком, на
которого божественные дары подействовали неотразимо. Дедушка интересовался
событиями, которые произошли после его смерти, и пастушок охотно просвещал
его.
Я получил все необходимые мне исторические сведения и выяснил
нынешнюю обстановку, которую никак нельзя было счесть благоприятной.
Мало того, что маяк заключили в пирамиду, вокруг этой пирамиды шла
небольшая религиозная война.
Все началось с перешейка. Очевидно, когда строился маяк, ящеры жили в
далеких болотах, и строители не придавали им никакого значения. Уровень
развития ящеров был низок, и водились они на другом континенте. Мысль о
том, что туземцы могут сделать успехи и достичь этого континента, не
приходила в голову инженерам, строившим маяк. Но именно это и случилось.
В результате небольшого геологического сдвига на нужном месте
образовался болотистый перешеек, и ящеры стали забредать в долину, где
находился маяк. И обрели там религию. Блестящую металлическую башню, из
которой непрерывно изливался поток волшебной воды (она, охлаждая реактор,
лилась вниз с крыши, где конденсировалась из атмосферы). Радиоактивность
воды дурного воздействия на туземцев не оказывала. Мутации, которые она
вызывала, оказались благоприятными.
Вокруг башни был построен город, и за много веков маяк постепенно
заключили в пирамиду. Башню обслуживали специальные жрецы. Все шло хорошо,
пока один из жрецов не проник в башню и не погубил источник святой воды. С
тех пор начались мятежи, схватки, побоища, смута. Но святая вода так
больше и не текла. Теперь вооруженные толпы сражались вокруг башни каждый
день, а священный источник стерегла новая шайка жрецов.
А мне надо было забраться в эту самую кашу и починить маяк.
Это было бы легко сделать, если б нам разрешали хоть чуть-чуть
порезвиться. Я мог бы стереть этих ящериц в порошок, наладить маяк и
удалиться. Но "местные живые существа" находились под надежной защитой. В
мой корабль вмонтированы электронные шпионы - я отыскал еще не все, - и
они донесли бы на меня по возвращении.
Оставалось прибегнуть к дипломатии. Я вздохнул и достал снаряжение
для изготовления пластиковой плоти.
Сверяясь с объемными снимками, сделанными с пастушка, я придал своему
лицу черты рептилии. Челюсть была немного коротковата - рот мой мало похож
на зубастую пасть. Но и так сойдет. Мне не было нужды в точности походить
на ящера - требовалось небольшое сходство, чтобы не слишком пугать
туземцев. В этом есть логика. Если бы я был невежественным аборигеном
Земли и встретился с жителем планеты Спик, который похож на двухфутовый
комок высушенного шеллака, то я бы задал стрекача. Но если бы на спиканце
был костюм из пластиковой плоти, в котором он хотя бы отдаленно походил на
человека, то я бы по крайней мере остановился и поговорил с ним. Так что
мне просто хотелось смягчить впечатление от своего появления перед
центаврийцами.
Сделав маску, я стянул ее с головы и прикрепил к красивому хвостатому
костюму из зеленого пластика. Я искренне порадовался хвосту. Ящеры не
носят одежды, а мне надо было взять с собой много электронных приборов. Я
натянул пластик хвоста на металлический каркас, пристегнув его к поясу.
Потом я заполнил каркас снаряжением, которое могло мне понадобиться, и
зашнуровал костюм.
Облачившись, я встал перед большим зеркалом. Зрелище было
страшноватое, но я остался доволен. Хвост тянул мое туловище назад и
книзу, отчего походка у меня стала утиной, вперевалку, но это только
усиливало сходство с ящером.
Ночью я посадил корабль в горах поблизости от пирамиды на совершенно
сухую площадку, куда земноводные никогда не забирались. Перед самым
рассветом "глаз" прицепился к моим плечам, и мы взлетели. Мы парили над
башней на высоте 2000 метров, пока не стало светло, а потом опустились.
Наверно, это было великолепное зрелище. "Глаз", который я
замаскировал под крылатого ящера, этакого картонного птеродактиля,
медленно взмахивал крыльями, что, впрочем, не имело никакого отношения к
тем принципам, на которых зиждилась его способность летать. Но этого было
достаточно, чтобы поразить соображение туземцев. Первый же ящер, который
заметил меня, вскрикнул и опрокинулся на спину. Подбежали другие.
Сгрудившись, они толкались, влезали друг на друга, и к моменту моего
приземления на площади перед храмом появились жрецы.
Я с царственной важностью сложил руки на груди.
- Приветствую вас, о благородные служители великого бога, - сказал я.
Разумеется, я не сказал этого вслух, а лишь прошептал в ларингофон.
Радиоволны донесли мои слова до машины-переводчика, которая в свою очередь
вещала на местном языке через динамик, спрятанный у меня в челюсти.
Туземцы загалдели, и тотчас над площадью разнесся перевод моих слов.
Я усилил звук так, что стала резонировать вся площадь.
Некоторые из наиболее доверчивых туземцев простерлись ниц, другие с
криками бросились прочь. Один подозрительный тип поднял копье, но после
того, как "глаз" - птеродактиль схватил его и бросил в болото, никто уже
не пытался делать ничего подобного. Жрецы были народ прожженный - не
обращая внимания на остальных ящеров, они не трогались с места и что-то
бормотали. Мне пришлось возобновить атаку.
- Исчезни, верный конь, - сказал я "глазу" и одновременно нажал
кнопку на крохотном пульте, спрятанном у меня в ладони.
"Глаз" рванулся кверху немного быстрее, чем я хотел; кусочки
пластика, оборванного сопротивлением воздуха, посыпались вниз. Пока толпа
упоенно наблюдала за этим вознесением, я направился к входу в храм.
- Я хочу поговорить с вами, о благородные жрецы, - сказал я.
Прежде чем они сообразили, что ответить мне, я уже был в храме,
небольшом здании, примыкавшем к подножию пирамиды. Возможно, я нарушил не
слишком много "табу" - меня не остановили, значит, все шло вроде бы
хорошо. В глубине храма виднелся грязноватый бассейн. В нем плескалось
престарелое пресмыкающееся, которое явно принадлежало к местному
руководству. Я заковылял к нему, а оно бросило на меня холодный рыбий
взгляд и что-то пробулькало.
Машина-переводчик прошептала мне на ухо:
- Во имя тринадцатого греха, скажи, кто ты и что тебе здесь надобно?
Я изогнул свое чешуйчатое тело самым благородным образом и показал
рукой на потолок.
- Ваши предки послали меня помочь вам. Я явился, чтобы возродить
Священный источник.
Позади меня послышалось гуденье голосов, но предводитель не говорил
ни слова. Он медленно погружался в воду, пока на поверхности не остались
одни глаза. Мне казалось, что я слышу, как шевелятся мозги за его замшелым
лбом. Потом он вскочил и ткнул в меня конечностью, с которой капала вода:
- Ты лжец! Ты не наш предок! Мы...
- Стоп! - загремел я, не давая ему зайти так далеко, откуда бы он уже
не смог пойти на попятный. - Я сказал, что ваши предки меня послали... я
не принадлежу к числу ваших предков. Не пытайся причинить мне вред, иначе
гнев тех, кто ушел в иной мир, обратится на тебя.
Сказав это, я сделал угрожающий жест в сторону других жрецов и бросил
на пол между ними и собой крохотную гранатку. В полу образовалась
порядочная воронка, грохота и дыма получилось много.
Главный ящер решил, что доводы мои убедительны, и немедленно созвал
совещание шаманов. Оно, разумеется, состоялось в общественном бассейне, и
мне пришлось тоже залезть в него. Мы разевали пасти и булькали примерно с
час - за это время и были решены все важные пункты повестки дня.
Я узнал, что эти жрецы появились здесь не очень давно; всех
предыдущих сварили в кипятке за то, что они дали иссякнуть Священному
источнику. Я объяснил, что прибыл лишь с одной целью - помочь им возродить
поток. Жрецы решили рискнуть, и все мы выбрались из бассейна. Грязь
струйками стекала с нас на пол. В саму пирамиду вела запертая и
охранявшаяся дверь. Когда ее открыли, главный ящер обернулся ко мне.
- Ты, несомненно, знаешь закон, - сказал он. - Поскольку прежние
жрецы были излишне любопытны, теперь введено правило, которое гласит, что
только слепые могут входить в святая святых.
Я готов побиться об заклад, что он улыбнулся, если только тридцать
зубов, торчащих из чего-то вроде щели в старом чемодане, можно назвать
улыбкой.
Он тут же дал знак подручному, который принес жаровню с древесным
углем и раскаленными докрасна железками. Я с разинутым ртом стоял и
смотрел, как он помешал угли, вытянул из них самую красную железку и
направился ко мне. Он уже нацелился на мой правый глаз, когда я снова
обрел дар речи.
- Порядок этот, разумеется, правильный, - сказал я. - Ослеплять
необходимо. Но в данном случае вам придется ослепить меня перед уходом из
святая святых, а не теперь. Мне нужны глаза, чтобы увидеть, что случилось
со Священным источником. Когда вода потечет снова, я буду смеяться, сам
подставляя глаза раскаленному железу.
Ему понадобилось полминуты, чтобы обдумать все и согласиться со мной.
Палач хрюкнул и подбросил угля в жаровню. Дверь с треском распахнулась, я
проковылял внутрь; потом она захлопнулась за мной, и я очутился один в
темноте.
Но недолго... поблизости послышалось шарканье. Я зажег фонарь. Ко мне
ощупью шли три жреца, на месте их глазных яблок виднелась красная
обожженная плоть. Они знали, чего я хотел, и повели меня, не говоря ни
слова.
Потрескавшаяся и крошащаяся каменная лестница привела нас к прочной
металлической двери с табличкой, на которой архаическим шрифтом было
написано: "МАЯК "МАРК-III" - ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН". Доверчивые
строители возлагали свои надежды только на табличку - на двери не было и
следа замка. Один из ящеров просто повернул ручку, и мы оказались внутри
маяка.
Я потянул за молнию на груди своего маскировочного костюма и достал
чертежи. Вместе с верными жрецами, которые, спотыкаясь, шли за мной, я
отыскал комнату, где был пульт управления, и включил свет. Аварийные
батареи почти разрядились, электричества хватило лишь на то, чтобы дать
тусклый свет. Шкалы и индикаторы, кажется, были в порядке, они сияли - уж
что-что, а непрерывная чистка была им обеспечена.
Я прочел показания приборов, и догадки мои подтвердились. Один из
ревностных ящеров каким-то образом открыл бокс с переключателями и
почистил их. Он случайно нажал один из них, и это вызвало аварию.
Вернее, с этого все началось. Покончить с бедой нельзя было простым
щелчком переключателя, отчего водяной клапан снова заработал бы. Этим
клапаном предполагалось пользоваться только в случае ремонта, после того
как в реактор впущена вода. Если вода отключалась от действующего
реактора, она начинала переливаться через край, и автоматическая
предохранительная система направляла ее в колодец.
Я мог легко пустить воду снова, но в реакторе не было горючего.
Мне не хотелось возиться с топливом. Гораздо легче было бы установить
новый источник энергии. На борту корабля у меня было устройство, по
размерам раз в десять меньше старинного ведра с болтами, установленного на
"Марке-III", и по крайней мере раза в четыре мощнее. Но прежде я осмотрел
весь маяк. За две тысячи лет что-нибудь да должно было износиться.
Старики, предки наши, надо отдать им должное, строили хорошо.
Девяносто процентов механизмов не имело движущихся частей, и износу им не
было никакого. Например, труба, по которой подавалась вода с крыши. Стенки
у нее были трехметровой толщины... это у трубы-то, в которую едва бы
прошла моя голова. Кое-какая работенка мне все-таки нашлось, и я составил
список нужных деталей.
Детали, новый источник энергии и разная мелочь были аккуратно сложены
на корабле. Глядя на экран, я тщательно проверил все части, прежде чем они
были уложены в металлическую клеть. Перед рассветом, в самый темный час
ночи, мощный "глаз" опустил клеть рядом с храмом и умчался незамеченный.
1 2 3