Эстер не замедлила согласно кивнуть головой. В этот критический момент любое промедление было для нее подарком.
Они вышли на воздух и сразу попали под очарование южной ночи, словно специально созданной для любви. Яркая луна не могла затмить сияние миллиардов звезд. Роскошным фоном для светил было темной синевы небо. Сладкие ароматы цветущих растений накатывались волнами под ритмы мелодии, доносящейся из караван-сарая.
Стражники, которых Эстер видела раньше, куда-то исчезли. Только Абдулла маячил у входа в караван-сарай, оберегая покой новобрачных.
Эстер переплела пальцы с пальцами Халида в нежном пожатии и глубоко вдохнула живительный воздух. Ей так хотелось победить собственную робость.
Хотя он сурово обходился с ней, когда она пребывала в качестве его пленницы, и намеревался продать ее с торгов, Эстер готова была простить и забыть все, что раньше становилось поводом для их нескончаемых стычек. Халид женился на ней, и это возвысило Эстер в собственных глазах. Она ощутила себя необходимой этому выдающемуся мужчине, ценимой и обожаемой им. И он был достоин обожания.
Что ей еще желать? Не любовь ли это? Как знать. Время даст на все ответ. Те, кто торопится с самого начала, чаще всего спотыкаются и падают.
– Хотя солнечные лучи озаряют блеском твою красоту, но таинственность ночи больше подходит тебе, любовь моя.
Халид льстил ей безудержно и не скрывал этого, потому что был искренним в своих восторгах. Эстер смутилась от подобных цветистых похвал.
– Ты тоже красив…
– Я меченный шрамом зверь. Ты говорила мне это недавно, – напомнил ей Халид.
– Признаю, я была не права.
– Не обманывает ли меня слух? Кажется, ты сказала… Эстер приложила пальчик к его губам, заставляя замолчать. Она погладила его изуродованную шрамом щеку и повергла Халида в изумление, поцеловав этот злосчастный шрам.
– Он делает твое лицо более мужественным.
– Ни одна женщина на свете не сочла бы этот шрам украшением. Или ты мне бессовестно льстишь, или смотришь на меня какими-то другими глазами.
– Да, ты угадал – другими глазами! – как эхо повторила Эстер его слова.
Он потянулся к ней, она к нему. Они вновь поцеловались.
Не без усилий оторвавшись от него, Эстер попросила:
– Расскажи о себе.
– Что ты хочешь знать?
– Расскажи о своей семье.
– Нам предстоит долгое и скучное возвращение в Стамбул. Вот по дороге я и буду развлекать тебя захватывающими историями о своем семействе.
– А как насчет детей?
– Их у меня пока нет.
– Я хотела спросить, любишь ли ты детей.
– У нас их будет больше дюжины, – пообещал Халид и снова заключил ее в свои объятия.
– Я… я не уверена, что смогу родить тебе столько, – шепнула она.
– Ты подаришь мне столько детишек, сколько пожелаешь. И каждого я буду любить не меньше, чем первенца.
Он поднял ее на руки, и от неожиданности Эстер слабо вскрикнула. Халид успокоил ее поцелуем.
– Как долго я ждал этого часа! – произнес Халид, вложив в это восклицание всю силу своего чувства.
Он отнес ее обратно в шатер и бережно опустил на брачное ложе.
Не раздеваясь, он лег рядом с Эстер. Она нашла себе желанный приют в кольце его могучих рук, и поцелуй их длился, казалось, бесконечно. На его страсть она отвечала с такой же страстью. Потом Халид, отдав должное ее сладким губам, жемчужным зубкам и игривому язычку, осыпал поцелуями все ее личико.
Поцелуи эти были легкими словно пушинки, они касались ее лица, щекотали, дразнили, так что Эстер не выдержала и засмеялась.
– Что ты делаешь?
– Целую твои веснушки – одну за другой по очереди. Пока все не перецелую, не остановлюсь.
– У нас так много времени?
– Целая вечность.
– А мы будем раздеваться? – поинтересовалась Эстер, возбужденная близостью мужского тела.
– Это решать тебе. – Халид явно дразнил ее. – Что скажешь, госпожа?
Под его насмешливым взглядом все внутри ее словно таяло. Воля ее уже уступала его воле. Едва слышно Эстер произнесла:
– Скажу «да».
Он был доволен ее покорностью.
– Но ты все еще боишься, любимая?
– Да.
Честный ответ ее вызвал у Халида улыбку. Он ласково коснулся губами ее лба.
– Бояться нечего. Доверяй мне.
Не давая ей времени опомниться, он снял с нее кафтан и ощутил непреодолимое желание сжать губами розовые соски, но обуздал свой порыв, чтобы не испугать девушку.
Унять дрожь, сотрясавшую ее хрупкое тело, можно было только целомудренной лаской. Халид погладил ладонью ее тонкую шейку, обвел контуры фигурки от тонкого плечика до изгиба бедра.
– Какая изысканная красота, – прошептал он, делясь сам с собой своим восторгом.
Он стянул через голову рубаху и отшвырнул ее. Эстер следила за ним, и в расширенных глазах ее ясно читалась смена настроений. Когда Халид взялся за шаровары, его остановил ее возглас:
– Я… я передумала… Лучше останемся одетыми.
– Слишком поздно, принцесса.
Халид, распустив пояс, позволил шароварам упасть на пол. Он переступил через них и улегся на кровать, потеснив Эстер. В панике девушка еще дальше отодвинулась от него, но он осторожно тронул ее за плечо.
– Иди ко мне, милая. Я стосковался по тебе, жена моя. Мои руки жаждут обнять тебя.
Его мягкая речь обволакивала ее разум. Эстер потянулась к нему и впервые в своей короткой жизни испытала неповторимое чувство, когда в объятиях сближаются две противоположности – твердость и мягкость, мужество и женственность.
Халид завладел ее губами, и страстный поцелуй его едва не лишил ее дыхания. Тем временем руки его легли На ее груди, а когда губы Халида переместились туда и захватили в плен один из розовых бутонов, она взмолилась: «Пожалуйста…»
Что означала эта просьба – «пожалуйста, не надо» или «пожалуйста, продолжай» – Эстер и сама не отдавала себе отчета. Лишь только кончик его языка принялся дразнить ее соски, она забыла обо всех своих прежних страхах. Жар, возникший где-то в глубине и охвативший тело, вытеснил все разумное из ее естества. Осталось лишь одно желание быть взятой этим мужчиной – своим возлюбленным супругом – и сгореть дотла в огненных его объятиях.
– Я хочу тебя… – Эти слова сорвались с ее уст как единый протяжный стон.
– Ты сводишь меня с ума. Больше ждать я не могу… Раздвинь пошире ноги, – потребовал Халид, и губы его снова слились с ее губами.
Без колебаний Эстер сделала так, как он велел. Халид осторожно ввел палец в ее лоно. Пораженная, Эстер попыталась остановить это проникновение, она выворачивалась, как могла, но все кончилось тем, что она неизменно чувствовала в себе его палец.
– Полегче, любовь моя. Доверься мне, и ничего не бойся, – шепотом уговаривал девушку Халид, ласково опуская ее обратно на постель. – Расслабься, и тебе не будет больно.
Он снова поцеловал ее, а затем уже другой его палец ознакомился с ее лоном. При этом он нашептывал:
– Спокойней, милая, я не сделаю тебе ничего дурного. Привыкай ощущать меня…
Он, словно ныряльщик, погрузил голову меж ее грудей и покусывал, пощипывал, ласкал ее набухшие соски, а пальцы его тем временем ритмично двигались внутри ее.
Постепенно Эстер расслабилась, дала волю своему женскому инстинкту. Она уловила ритм и стала изгибаться в такт, двигала бедрами, заманивая его пальцы глубже в себя.
– Ты само воплощение страсти, – сказал Халид – Ты создана для любви. Для моей любви, – уточнил он.
Эстер издала низкий горловой звук. И слова его, и ласки воспламеняли ее тело и мозг. Она задвигалась быстрее, но он вдруг убрал пальцы.
– Нет! – запротестовала Эстер, не понимая, чем это вызвано.
Халид встал на колени меж ее раздвинутых ног. Его воинственно напряженная плоть дразнила жемчужные створки ее женственности.
Эстер глядела на то, что было воплощением мужского достоинства, но вряд ли представляла, что сейчас произойдет. Все мысли из ее головы давно испарились, остались только ощущения.
– Я попытаюсь избавить тебя от боли насколько смогу, – пообещал Халид. – Ты веришь мне?
– Да.
– Скажи, что тебе нужно. Скажи, и я дам тебе это.
– Мне нужен ты. – Она уже не в силах была терпеть. Ее словно охватила горячка плотского желания.
Халид вошел в нее одним мощным толчком и погрузился и трепещущее лоно. Вцепившись в него, Эстер вскрикнула скорее от удивления, чем от боли, когда он пронзал ее девственную преграду.
Халид замер и лежал неподвижно несколько долгих мгновений, давая ей возможность привыкнуть к его присутствию в сокровенных глубинах ее тела. Затем он начал осторожно двигаться, соблазняя ее принять участие в этом завораживающем действе.
Захваченная этим смерчем, соединившим их тела, Эстер обвила ногами его поясницу. Она двигалась вместе с ним, и каждый его сильный толчок вниз встречала ответным, устремленным вверх.
Внезапно Эстер пронзили новые, неожиданно острые ощущения, и набегающие волны экстаза, одна выше и мощнее другой, вознесли ее прямо на вершину блаженства. Поняв, что жена опередила его, Халид перестал сдерживать себя, громко застонал, вздрогнул и излил в нее свое семя.
Затем наступили покой и тишина, которую нарушало лишь их тяжелое прерывистое дыхание. В конце концов, Халид избавил ее от своей тяжести, лег рядом на бок, просунув руку под ее талию, заключил в объятия и нежно поцеловал.
– Тебе хорошо? – заботливо спросил он.
– Думаю, да. А как ты?
– Я побывал в раю! А теперь спи, моя любовь. Пристроив головку на его груди, Эстер закрыла глаза. Вскоре она задышала тихо и ровно. Халид убедился, что она уснула.
К сожалению, он не мог, подобно своей юной жене, забыться спокойным сном. Его враги не остановятся ни перед чем, лишь бы покончить с ним, и сознание того, что в его броне появилась теперь брешь, уязвимое место, весьма доступное для нанесения коварного удара, в высшей степени беспокоило его. Халид знал, что поступил опрометчиво. Вместе с супругой он получил в приданое постоянную головную боль.
13
Утром Эстер пробудилась с чувством, что жизнь ее круто изменилась и произошло нечто чудесное. Затем она вспомнила все. И главное, что принц сделал ее своей принцессой.
Эстер зевнула, потянулась, повернулась на бок и обнаружила, что мужа рядом с ней нет. В шатре она была одна.
Впрочем, в следующее мгновение до нее донесся голос Халида, отдающего распоряжения своим людям. Значит, супруг неподалеку. Это успокоило Эстер.
В соответствии со своим вновь обретенным положением, она могла с чистой совестью улечься обратно на подушки, что и сделала, улыбнувшись своим мыслям и закрыв глаза.
Ей доставило удовольствие перебрать в памяти события прошедшей ночи. Она еще ощущала на губах вкус его поцелуев, прикосновения его рук, тяжесть его тела. И любовь, любовь, которая была между ними.
Даже воспоминания об этом заставили ее покраснеть, и все чувства, которые она тогда испытала, нахлынули на нее вновь. Но поцелуй был живее и реальнее всех грез по очень простой причине – Халид будил ее поцелуем.
– Пробуждайся, моя спящая красавица. В сновидениях люди не разговаривают так громко.
Значит, она не спит, и реальный Халид склонился над ней.
– Почему у тебя так порозовели щечки? О чем ты думаешь? Или твои мысли принадлежат только тебе, как ты однажды заявила?
Эстер села на постели, не позаботившись прикрыться простыней и представив на его обозрение обнаженные груди и не менее соблазнительный живот с глубоким, как чаша, пупком.
– Я… я хотела… – ей было неудобно продолжать.
– Что ты хотела? Скажи, и это немедленно будет тебе доставлено.
Вытянув шею, Эстер приложилась губами к шраму на его щеке, а рука ее потянулась к орудию наслаждения, которое сейчас скрывалось под шароварами.
– Я хотела бы снова любить тебя, – стыдливо призналась она.
– Значит, тебе понравилось и ты хочешь продолжить нашу брачную ночь? – улыбнулся Халид. – Больше всего я хотел бы того же – уединиться с тобой и забыть обо всем, но время на исходе. Мои люди уже ворчат, им не терпится отправиться в путь. Обещаю, что в Стамбуле тебе не придется намекать мне, что пора отдать должное твоей красоте, и мы вдоволь насладимся друг другом.
Разочарованное выражение на личике жены вызвало у Халида улыбку. Он расцеловал поочередно ее манящие груди.
– Не унывай, дорогая, у нас впереди долгие ночи и дни в раю. Взгляни! Вот еда на столе, вот теплая вода для умывания, вот чистая одежда. Если понадобится что-то еще, загляни в мой сундук.
Он снова наградил ее поцелуем и исчез.
Эстер покинула ложе, умылась, облачилась в новый, с иголочки, кафтан. Для нее была приготовлена чадра, но Эстер решила как можно реже пользоваться этим атрибутом неравноправия мусульманских женщин.
Она предпочла новые сапожки тем, что «одолжила» у бедного Омара, и заплела волосы в толстую косу. Затем направилась к столу, посмотреть, какими яствами намеревался порадовать ее супруг в первое утро их семейной жизни. Набор блюд был невелик, но вполне удовлетворил ее. На стол были поданы оливки, козий сыр, сваренные вкрутую яйца и свежие лепешки.
Удобно устроившись на подушках, она приступила к еде. Эстер очистила пару яиц от скорлупы, разрезала их и выела желток. Белки она оставила на тарелке. На свете мало было съедобных вещей более ненавистных Эстер, чем яичные белки.
Расправляясь с лепешками и сыром, Эстер вслушивалась в команды, выкрикиваемые Халидом за стенкой шатра. Все, что было связано с ним, вызывало у нее радостное, теплое чувство.
Покончив с завтраком, Эстер возвратилась к ложу и тут только заметила кровавые пятна на простыне. Она поспешно сдернула простыню, свернула ее и постаралась отогнать нахлынувшие воспоминания о событиях прошлой ночи.
Вскоре она устала от ожидания и безделья. Ей вздумалось написать матери письмо. Его можно будет отослать в Англию сразу же по прибытии в Стамбул.
Порывшись в сундуке мужа, Эстер отыскала там бумагу и письменные принадлежности, затем принялась сочинять послание, где описывались события, случившиеся после ее отъезда из Англии.
В той части повествования, где на сцене появлялся принц Халид, Эстер, забегая вперед, сразу же поспешила сообщить матери, что влюбилась в него по уши и вышла замуж, что супругом она довольна и намерена остаться в Турции навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46