Такой вариант опровергнут три часа назад,
когда он сам очень сильно ушибся, пытаясь задушить меня... Его ноги не
могут сделать даже одного-единственного шага, не говоря уж о том, чтобы
поднять его по этой лестнице.
Лорд Дарси сложил руки, приняв при этом несколько самодовольный вид.
- Тем не менее, - вступил в разговор отец Брайт, - остается
возможность, что лэйрд Дункан убил графа д'Эвро психическими, магическими
средствами.
Лорд Дарси согласно кивнул.
- Действительно, как известно нам обоим, святой отец, это возможно.
Но - не в данном случае. Мастер Шон заверил меня, что человек, убитый
посредством волшебства, черной магии, умирает от внутренних расстройств
организма, а не от пули в сердце. Полагаю, вы не станете с этим спорить.
На самом деле, человек, ставший жертвой черного мага, убивает сам
себя психоматическими средствами. Он умирает от того, что известно под
названием психической индукции. Мастер Шон говорит, что наиболее часто
встречающийся - и самый грубый способ - так называемый метод "индукции от
симулакрума". Состоит он в том, что создается фигурка - обычно, но совсем
не обязательно, из воска - и с помощью Закона Подобия на изображенного
наводится смерть. Здесь также применяется и Закон Влияния, поскольку в
фигурку обычно добавляют слюну жертвы, кусочки ногтей, волосы и прочее. Я
не ошибаюсь, святой отец?
Священник кивнул:
- Все верно. И несмотря на все эти материалистические ереси, вовсе
нет никакой необходимости, чтобы жертва знала о проводимой операции - хотя
нельзя не согласиться, в некоторых случаях это облегчает процесс.
- Вот именно, - сказал лорд Дарси. - Однако, кроме того, хорошо
известно, что компетентный маг - "черный" или "белый" - может передвигать
материальные объекты. Вы не могли бы объяснить графине, почему невозможно,
чтобы ее брат был убит таким образом?

Отец Брайт провел по губам кончиком языка и повернулся к сидящей
рядом с ним девушке.
- Тут дело в недостатке сродства. В данном случае пуля должна
обладать сродством или с сердцем, или с пистолетом. Чтобы двигаться со
скоростью, достаточной для проникновения в тело, пуля должна обладать
значительно большим сродством с сердцем, чем с пистолетом. Но тест, на
моих собственных глазах проведенный мастером Шоном, показал, что это не
так. Пуля вернулась в пистолет, а не в сердце вашего брата. Отсюда
совершенно определенно следует вывод - двигали пулю чисто физические силы,
и двигали они ее из пистолета.
- Так что же в таком случае сделал лэйрд Дункан? - спросила графиня.
- Tertius: поверив рассказу жены, - продолжил свое повествование лорд
Дарси, - лэйрд Дункан впал в ярость. Он решил убить вашего брата, убить
посредством заклинания. Но заклинание сработало в обратную сторону, чуть
не убив его самого.
Этому можно подобрать аналогию и в материальной плоскости. Если к
огню добавить минеральное масло и воздух, он разгорится сильнее. Но если
добавить пепел - огонь потухнет.
Аналогично, если живое существо атаковать психически - оно умрет, но
если подобным же образом атаковать неодушевленный предмет, психическая
энергия поглотится, причинив ущерб тому, кто ее использовал.
Теоретически, мы можем обвинить лэйрда Дункана в покушении на
убийство, так как не подлежит никакому сомнению, миледи, что он пытался
убить вашего брата. НО К ЭТОМУ МОМЕНТУ ВАШ БРАТ БЫЛ УЖЕ МЕРТВ!
В результате диссипации психической энергии лэйрд Дункан потерял
сознание на несколько часов, которые леди Дункан провела в ужасе и
напряженном ожидании.
В конце концов лэйрд Дункан очнулся и осознал то, что случилось. Он
знал, что к моменту произнесения заклинания ваш брат был уже мертв.
Естественно, он подумал, что графа убила его жена.
Со своей стороны, леди Дункан прекрасно знала, что оставила Эдуарда
живым и здоровым. Поэтому она решила, что ее бывший любовник убит черной
магией ее мужа.
- Они пытались защитить друг друга, - сказал отец Брайт. - Значит, в
каждом из них еще сохранилось нечто светлое. Может быть, мы сумеем сделать
что-нибудь для лэйрда Дункана.
- В этом я ничего не смыслю, святой отец. Искусство Исцеления - дело
Церкви, а не мое.
Лорд Дарси с удивлением заметил про себя, что почти точно
процитировал доктора Пейтли.
- Чего лэйрд Дункан не знал, - торопливо продолжил он, - так это
того, что его жена, направляясь в спальню графа, взяла с собой пистолет.
Такое обстоятельство представляло ее визит в несколько ином свете. Именно
это так его разъярило - не то, что я обвиняю его жену в убийстве, а то,
что я бросаю тень сомнения на ее порядочность.
Повернув голову, он посмотрел на стол, за которым работал ирландец.
- Готово, мастер Шон?
- Да, милорд. Осталось только установить экран и зажечь фонарь в
проекторе.
- Тогда начинайте.
Он снова посмотрел на отца Брайта и графиню.
- У мастера Шона есть довольно интересный слайд, с которым мне
хотелось бы вас познакомить.
- Самое успешное проявление в моей практике, если вы позволите мне
так сказать, милорд.
- Приступайте.
Мастер Шон снял крышку с объектива проектора; на экране появилось
изображение.
И сразу раздались удивленные возгласы отца Брайта и графини.
На экране была женщина, одетая в то самое платье. Ворот из-за
недостающей верхней пуговицы был распахнут. Правую руку женщины почти
полностью скрывало густое облако дыма; видимо, она только что разрядила в
смотрящего пистолет.
Но не это стало причиной восклицаний.
Девушка была прекрасна. Потрясающе, умопомрачительно прекрасна. И не
какой-то утонченной красотой. Она не походила на цветок, от нее не веяло
спокойствием. Такая красота могла вызывать только одно, вполне
определенное чувство у любой нормальной особи мужского пола. На экране
была физически самая привлекательная женщина, какую только можно себе
представить.
"Изыди, сатана, - с отвращением подумал отец Брайт. - Ее красота
почти непристойна".
Одну только графиню никак не тронула физическая привлекательность
изображенной на экране девушки. Она видела только ошеломляющую красоту.
- Кто-нибудь из вас видел эту женщину прежде? - спросил лорд Дарси. -
Я думаю, что нет. Равно как ее не видели лэйрд и леди Дункан. И сэр Пьер.
Кто она? Мы не знаем. Однако мы можем сделать некоторые
умозаключения. Видимо, она пришла к графу на свидание, условившись
заранее. Почти очевидно, что это и есть та женщина, про которую Эдуард
говорил леди Дункан, - та самая женщина, "она", с которой не сравниться
этой шотландской аристократке. Почти очевидно также, что она из
простолюдинок - иначе на ней не было бы одето платье из коллекции графа.
Видимо, она переоделась прямо здесь, в спальне. А затем они с графом
поссорились; о чем - мы не знаем. Незадолго до этого граф отобрал у леди
Дункан пистолет и, видимо, небрежно бросил его на столик, который виден
позади девушки. Она схватила пистолет и выстрелила. Затем, снова
переодевшись и спрятав платье в кладовку, она покинула комнату. Никто не
видел, как она пришла, никто не видел, как она ушла. Ведь именно с этой
целью граф и устроил свою потайную лестницу.
О, не бойтесь, мы ее найдем - нам же известно, как она выглядит.
И как бы там ни было, - заключил лорд Дарси, - вся эта загадка,
наконец, разрешилась - к полному моему удовлетворению. Теперь можно
доложить Его Высочеству о результатах.

Ричард, герцог Нормандский, налил в два хрустальных бокала щедрые
порции превосходного бренди. С довольной улыбкой он вручил один из них
лорду Дарси.
- Великолепная работа, милорд. Просто великолепная.
- Очень рад, что Ваше Высочество так считает, - ответил лорд Дарси,
принимая бокал.
- Но откуда у вас была уверенность, что это не кто-либо снаружи, не
из замка? Ведь в ворота может войти кто угодно, они никогда не
закрываются.
- Совершенно верно, Ваше Высочество. Но ведь дверь-то внизу лестницы
была _з_а_к_р_ы_т_а_. Вышвырнув леди Дункан, граф д'Эвро запер ее. Снаружи
эту дверь нельзя ни запереть, ни открыть замок; следов взлома тоже не
было. Никто не мог ни войти, ни уйти этим путем после насильственного
удаления леди Дункан. Единственный оставшийся путь в покои графа - через
другую дверь, и она была не заперта.
- Понятно, - сказал герцог Ричард. - Но я не понимаю, чего ради она
вообще туда пошла?
- Возможно, по его просьбе. Любая другая женщина на ее месте знала
бы, чем рискует, принимая приглашение явиться в покои графа.
Красивое лицо герцога помрачнело.
- Нет. От собственного брата такого никак нельзя ожидать. Она была
вполне права, пристрелив его.
- Совершенно верно, Ваше Высочество. И я не сомневаюсь, что, не будь
миледи наследницей, она сразу же и призналась бы. Мне стоило огромных
трудов не дать ей признаться, когда она решила, что я собираюсь обвинить в
убийстве Дунканов. Но она все время помнила о репутации - и своей, и
своего покойного брата. Не как частных лиц, но как графа и графини,
служащих правительства Его Императорского Величества короля. Ведь одно
дело, если кто-то имеет славу распутника. Большинство людей смотрит сквозь
пальцы на подобное поведение аристократа, занимающего высокий пост, если
только он справляется со своей работой, и справляется хорошо, - а свои
обязанности граф, как известно Вашему Высочеству, исполнял как надо.
Но совсем иное - быть застреленным при попытке напасть на собственную
сестру. Она совершенно права, что пыталась это скрыть. И она так и будет
молчать, если только в преступлении не обвинят кого-либо другого.
- Чего, конечно же, не случится, - откликнулся герцог Ричард. Сделав
маленький глоток бренди, он добавил: - Из нее получится хорошая графиня.
Она вполне рассудительна и может оставаться хладнокровной в сложных
обстоятельствах. Трудно было не удариться в панику, застрелив собственного
брата, но ведь этого не произошло. Многие ли женщины подумали бы о том,
чтобы просто снять порванное платье и переодеться в его копию, взятую из
кладовки?
- Крайне немногие, - согласился лорд Дарси. - Потому-то я и не
упомянул ни разу, что знаю об идентичности коллекции Эдуарда гардеробу
графини. Кстати, Ваше Высочество, если хороший целитель, вроде отца
Брайта, был осведомлен об этих платьях-дубликатах, он, конечно же,
понимал, что у графа сексуальная одержимость собственной сестрой. И он,
наверное, догадывался, что все прочие женщины, за которыми гоняется граф,
- просто этакие суррогаты, заменители его сестры.
- Да, конечно. И ни одна из них не выдерживала сравнения.
Герцог поставил бокал на стол.
- Я сообщу своему брату королю, что всем сердцем рекомендую ему новую
графиню. Разумеется, ни одно слово об этих событиях не будет доверено
бумаге. Вы знаете, я знаю, и король тоже должен знать. Но больше - никто.
- Знает еще один человек, - сказал лорд Дарси.
- Кто?
На лице герцога было удивление.
- Отец Брайт.
Удивление сменилось облегчением.
- Естественно. Но ведь он не скажет ей, что мы тоже знаем?
- Думаю, мы вполне можем положиться на благоразумие отца Брайта.

В полумраке исповедальни Элис, графиня д'Эвро, стоя на коленях,
вслушивалась в голос отца Брайта.
- Я не буду накладывать на тебя епитимью, дитя мое, так как ты не
содеяла греха - в том, что касается смерти твоего брата. А за остальные
свои грехи прочитай и выучи наизусть третью главу из "Души и мира" святого
Джеймса Хантингтона.
Отец Брайт начал было уже произносить слова отпущения, но графиня
прервала его:
- Но я не могу понять одного. Это изображение, это же совсем не я. Я
в жизни своей не видела столь поразительно прекрасной девушки. А ведь я
такая некрасивая. Я ничего не понимаю.
- Если бы ты присмотрелась получше, дитя мое, ты бы заметила, что
лицо сходно с твоим - только оно идеализировано. При переводе субъективной
реальности в вещественную форму неизбежно возникают подобные искажения;
именно поэтому такие улики и не принимаются судом в качестве реальных
вещественных доказательств.
Он помолчал.
- Говоря иными словами, дитя мое: вся красота - в глазах смотрящего.

1 2 3 4 5 6 7