– Не знаю, – хрипловатым голосом ответил Джефф. Глаза его горели. – Вообще-то я пришел сюда, чтобы потолковать с тобой. Но теперь я вообще ни черта не помню.
Эммелина в ужасе прикрылась кимоно. Он все видел! Впрочем, она ведь не сделала ничего такого, не так ли? А о неприличном только мечтала. Она теперь уже не могла припомнить, что приходило ей в голову, но это сильно возбудило ее. Она покраснела, лицо ее покрылось испариной. Пот выступил у нее над верхней губой и под волосами.
Джефф с большим интересом наблюдал за ее смущением, однако сделал попытку извиниться. Эммелина успокаивала себя: все в порядке, он не пытался воспользоваться ситуацией. Однако при одной мысли о том, что было бы, если бы Джефф все-таки не сдержал себя, она затрепетала. Ее пробрала дрожь, унять которую Эммелина была не в состоянии.
И Джефф Уэстон это заметил.
– Выгони меня отсюда, – тихо промолвил он. – Немедленно. Скажи, чтобы я ушел. – Замолчав на мгновение, Джефф покачал головой: – Хотя нет, это не твоя проблема. Я сам сюда пришел, я и должен уйти. – С этими словами он поднялся с кресла и направился к двери.
«Выгони его отсюда, Эммелина! Вели ему уйти!»
– Подожди, – прошептала мисс Прайс.
В глазах Джеффа мелькнул вопрос, когда он посмотрел на нее через плечо, и Эммелина поняла – они оба поняли, – что она могла попросить его остаться только с одной целью. Мисс Прайс отвернулась на мгновение, чтобы надеть кимоно, хотя думать о скромности вообще-то было поздно. Уэстон уже видел, как она прыгала тут голая.
– «Подожди»… То есть «не уходи»? – уточнил Джефф.
Эммелина кивнула, Уэстон повернулся к ней всем телом. Только сейчас она заметила, что он по-прежнему в смокинге. Правда, галстук был ослаблен и воротничок рубашки расстегнут.
– Похоже, тебе не нужен помощник, чтобы расстегивать пуговицы? – с сожалением спросил Уэстон. – Могу я еще что-нибудь сделать?
Да, он мог. Было еще кое-что. Эммелине пришла в голову совершенно безумная мысль, но она захотела сделать еще один глоток реальности. И это показалось ей еще более рискованным, чем все ее фантазии. До того рискованным, что она могла умереть. Пусть так, но что, если у нее больше не будет возможности?
– Ты помнишь тот отрывок из «Лейлы»? – спросила она Джеффа.
– Темноволосого мужчину? Горячий страстный рот? – уточнил он.
– Да-да, именно это… Как ты думаешь… Ты бы мог сделать то же самое?
– Ты хочешь, чтобы я…
Кивнув, Эммелина закрыла глаза. Ей пришло в голову, что она затеяла нечто ужасное. Она умрет, если он это сделает, и умрет, если он откажется.
– Так ты бы мог? – прошептала она. – Мог бы запрокинуть мне голову и поцеловать меня? – Эммелина даже не подняла глаз, чтобы увидеть, как Джефф отреагировал на ее слова. Да и времени на это не было, потому что он вмиг оказался возле нее, обнимал ее за талию, запрокидывал ей голову, прижимал к себе. А она сдерживала изумленный возглас.
– Не напрягайся, – прошептал Джефф ей в волосы. – Расслабься и делай то, что я скажу, Эммелина.
Дыхание Уэстона пробежало по ее лицу, она закрыла глаза и подумала о том, что героиням ее книг, пожалуй, давали те же указания. Теперь у нее задрожали ноги. Дрожь была такой сильной, что Эммелина не удержалась бы на ногах, если бы Уэстон отпустил ее. Так что выхода не было: ей оставалось только делать то, что он говорил.
Эммелина запрокинула назад голову, спустя мгновение ее талия изогнулась над его рукой, а его губы коснулись ее шеи. Горячие губы. Пылающие. Эммелина подумала, что запомнит их прикосновение на всю оставшуюся жизнь.
– Этого довольно, Эммелина? – услышала она над собой его голос.
Нет, она хотела большего, самого главного. Ужасно хотела. Но от его прикосновений Эммелина отчего-то ослабла. Кровь прилила у нее к голове, а в животе разлилось какое-то странное томление, ей казалось, что она ощущает каждый дюйм его пылающей плоти. Ее живот стал таким же горячим, как губы Уэстона. И твердым.
Твердым, как… как шомпол, подумала она, вспомнив, что так иногда называли в ее книгах некую часть мужского тела. Это отрезвило ее.
– Довольно, – твердо произнесла Эммелина.
Джефф помог ей выпрямиться и удержал, когда она, качнувшись, прислонилась к нему. Он вопросительно заглянул ей в лицо, словно желая понять, какое впечатление на Эммелину произвел его поцелуй.
– Эммелина, с тобой все в порядке? – спросил Уэстон. – Ты уже делала это прежде?
– Что? – переспросила она. – Просила ли я мужчину?.. Конечно…
– Короче говоря, нет, – поправил ее Уэстон с легким негодованием в голосе. – Так в чем же дело? Почему ты сделала это сейчас?
– Потому что я до сих пор ни разу не целовалась, – пролепетала Эммелина.
– А я ни разу не прыгал вниз с обрыва, – с нетерпеливой усмешкой заметил Джефф. – Никогда не делать чего-то – это еще не причина.
Эммелина терпеть не могла поучений на эту тему, к тому же для одного вечера с нее и впрямь было достаточно – она совсем смутилась. Собравшись с силами, Эммелина отпрянула от Уэстона, отступила назад и плотно завернулась в кимоно.
– Может, для вас это утверждение верно, сэр, – заявила она, – а вот для меня – нет.
– При чем тут утверждения? – отозвался Джефф. – Я говорю о здравом смысле.
– Ну что ж, вы должны понять, что, когда женщина достигает моего возраста, а у нее еще не было физического контакта с мужчиной, она начинает беспокоиться о… – Мисс Прайс подавила тяжелый вздох. – О том, что его может вообще никогда не случиться, – договорила она.
– Физического контакта? – переспросил Уэстон.
– Да, разумеется, – кивнула Эммелина. – Я говорю о сексе.
– Ты хочешь секса? Со мной? Сегодня же?
– А почему бы и нет? – Эммелина явно бравировала, но решила не отступать. Этот вопрос ее очень волновал и к тому же стал казаться ей весьма важным. И еще ей хотелось выглядеть уверенной. – Не такая уж я наивная, мистер Уэстон, – заявила она.
– Так, значит, я опять мистер Уэстон? – удивился он. – После разговора о сексе ты решила вернуться к мистеру Уэстону!
– Вообще-то да.
Уэстон сорвал с себя галстук, и по его виду можно было предположить, что за галстуком последует и смокинг.
– Ну хорошо, мисс Прайс, – кивнул он, – так почему бы вам не сказать прямо, что у вас на уме? «Трахни» меня, как выразился бы Спайк?
У Эммелины голова пошла кругом. Резко повернувшись, от чего шелковые полы ее кимоно колоколом метнулись в воздухе, она направилась к окну, довольная тем, что не успела снять босоножки. Ей хотелось вспомнить, каково это – быть уверенной в себе.
Темнота помогла ей взять себя в руки. Темнота и море городских огней.
– Вовсе я не такая уж сложная натура, какой вы меня вообразили, – произнесла она с холодной усмешкой. – Думаю, вы находите меня привлекательной, раз уж я забыла о скромности. Да и я, признаться, «запала» на вас, как говорит Спайк. Вот мне и пришло в голову, что мы могли бы что-нибудь придумать в связи с этим.
– Например, выпить чаю и обсудить ситуацию? – спросил Джефф. – Разве это не в ваших правилах?
– Это из-за вас я перестала пить чай, – отозвалась мисс Прайс.
Его глаза заблестели, и Эммелина лишь сейчас заметила, какого удивительно зеленого цвета они были. Как мятный крем на пирожных.
– Мне кое-что остается непонятным, – заметил Джефф Уэстон. – Что случилось с вашими старомодными правилами, с той безупречной леди, которую я знал?
– Дело в том, что временами полезно уступать здравому смыслу, что я и делаю, – проговорила Эммелина. – В жизни каждой женщины наступает момент, когда она либо делает осознанный выбор в отношении мужчины, либо остаток дней своих проводит в размышлениях о тайнах жизни. Так что всему можно найти объяснение, мистер Уэстон, и моему поведению тоже.
– Так у тебя настал такой момент?
– Возможно, и так, – согласилась Эммелина. – Надо сказать, что меня тянет к мужчине, точнее, не знаю, хорошо это или плохо, к вам, – уточнила она. – Таким образом… – Мисс Прайс слегка пожала плечами, – не вижу причин не продолжить.
– Должен сказать, я поражен.
– Не стоит удивляться, – заметила Эммелина. – Все дело в здравом смысле. Наши желания существуют для того, чтобы мы их исполняли, вам не кажется? Можете назвать это законом спроса и предложения. Если у человека жар, он принимает аспирин. Так что вы, сэр, и являетесь для меня аспирином.
Джефф ошеломленно смотрел на нее. Как только его в жизни не называли, но вот аспирином – в первый раз. Да, не видать ему приза от Макса. Потому что он не станет спать с Эммелиной Прайс. Может, ему нужна помощь психиатра, но все, что она только что сказала, не имело для него смысла. Заниматься любовью с женщиной нельзя лишь потому, что испытываешь физическое желание. Это было бы слишком современно даже для Джеффа Уэстона. «Когда же это мы поменялись местами?» – спросил он себя. Ведь это, без сомнения, произошло, а он и не заметил.
Эммелина прикрывалась кимоно как щитом, но глаза не опустила. Джефф жадно любовался ее красотой, зная, что утром будет ненавидеть себя за свое поведение.
– Прошу прощения, мисс Прайс, – проговорил он наконец, – но я не работаю по вызовам. Даже по вашим. У меня появилось чувство, что меня используют. – Он был уверен, что заметил в ее глазах ужас и в то же время облегчение.
Эммелина только что сделала Джеффа Уэстона ответственным человеком. Пусть на одну ночь.
***
– Бетси, привет, как ты? Это Эммелина Прайс.
Эммелина стояла у окна, прижимая к уху трубку радиотелефона. Будильник у кровати показывал уже восемь часов, когда она проснулась, но так долго она заспалась лишь из-за того, что бодрствовала почти всю ночь.
– Эммелина? Это ты, дорогая? Я все спрашивала себя, что с тобой случилось.
Бетси Росс Маккалум была одним из членов группы инвесторов, которую организовала Эммелина. Бетси любезно согласилась поухаживать за птицами мисс Прайс и следить за ее почтой, пока та в отъезде.
– Со мной все в порядке, спасибо, – ответила Эммелина. – Я все еще в Калифорнии, но скорее всего уже сегодня вернусь домой, если будет подходящий рейс.
О своем решении Эммелина не сказала даже Спайку. Можно было предположить, что оно не обрадует ее воспитанника, но она не могла оставаться тут дольше, особенно после того, что произошло минувшей ночью. Ей надо уехать домой, чтобы попытаться прийти в себя.
– Ты хочешь вернуться сюда? – Бетси явно была шокирована ее словами, и Эммелине стало не по себе.
– Я не хотела удивить тебя неожиданным появлением, – объяснила Эммелина.
– Боюсь, это ты будешь удивлена, – заметила Бетси.
– Что ты хочешь этим сказать? – От нехорошего предчувствия у Эммелины перехватило дыхание.
– Тебе некуда возвращаться, дорогая. Они разрушили твой дом.
Объятая ужасом, Эммелина тяжело опустилась на стул.
– О чем ты говоришь, Бетси? – спросила она. – Какой дом?
– Да твой же, викторианский, – объяснила Бетси, – его нет. Я думала, ты знаешь. Вот уже несколько дней я пыталась дозвониться тебе, даже сообщения по пейджеру отправляла по номеру, который ты мне дала. Никто не отвечал.
Она давала Бетси номер пейджера, принадлежавшего Джеффу. Он даже не заикнулся о пришедших сообщениях, и только теперь Эммелина поняла, чем вызваны его недавние поспешные отлучки.
– Так ты ничего не знала, Эммелина?
Мисс Прайс схватилась за трубку двумя руками, но та все равно дрожала. Господи, ее, должно быть, свалит какая-нибудь болезнь, ее колотило как в лихорадке. Но мозг продолжал работать, он просто не мог остановиться.
Она немедленно поедет домой. Не важно, что сказала ей Бетси, – она должна все увидеть своими глазами. Увидеть нечто невероятное, ужасное. Ей некогда говорить со Спайком, некогда говорить вообще с кем бы то ни было. Спайк отлично проведет время в компании Гретхен, а Эммелина полетит домой первым же рейсом.
Бетси все еще что-то говорила ей, но мисс Прайс повесила трубку. Ее дом не могли снести! Этого не может быть!
Глава 9
– Вон туда, к ограждению, – сказала Эммелина водителю такси. Она еще успела поблагодарить его, когда машина останавливалась у оранжевых заградительных знаков, но потом, выглянув в окно, потеряла дар речи. Ее дом находился совсем рядом с дорогой, но теперь за забором ничего не было. Вообще ничего, словно там всегда была пустошь.
Правда, кое-где она увидела обломки фундамента и какие-то столбы, которые торчали из земли, как высохшие деревья. А вся земля была усыпана мусором.
И ее дом… Он исчез…
Грудную клетку Эммелины словно сдавило, у нее было такое чувство, что ее тоже разрушили. Как будто она ступила на палубу тонущего корабля.
Если она тут останется, боль снова и снова будет терзать ее. Но она не могла уехать. Ей было некуда ехать. Ее жизнь превратили в груду мусора, и она должна убедиться в том, что ничего не осталось. Попросив водителя подождать и не получив ответа, Эммелина вышла из такси. К собственному удивлению, ноги держали ее.
Бригада рабочих убирала мусор. За их голосами Эммелине послышался голос ее бабушки, которая звала восьмилетнюю Эмму домой, чтобы та не вымокла под дождем. Она так и чувствовала запах печенья с корицей и слышала классическую музыку, которую в это время всегда включали по радио. Видела темные волосы бабушки, в которых светились седые пряди, видела ее добрую улыбку, чувствовала, как ее щека прижимается к ее лицу.
– Как он мог это сделать? – прошептала мисс Прайс.
Ее дом был больше чем рай – это было хранилище всех ее воспоминаний, ее семейных реликвий. Без ее дома драгоценные воспоминания померкнут и будут утеряны навеки. Она потеряла даже фотографии и семейные альбомы.
Наверное, шок защитил Эммелину, иначе ей бы не пережить этого. Женщина побрела вперед по обломкам, не в силах даже определить, где именно стоял ее дом. Все было разрушено, все исчезло – ее викторианские сокровища, ее антиквариат, фарфор. А птицы? Куда делись птицы?
Эммелина повернулась, силясь справиться с горем. Слезы ручьем потекли у нее по щекам, она пыталась найти хоть какой-то смысл в случившемся. Но разум отказывался повиноваться ей. Как она смогла бы все объяснить своей бабушке?
Найдя обломок бордюрного камня, Эммелина присела на него;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12