Я не понимаю. Ты всегда избегала мужчин, которые тобой интересовались, но никогда не говорила, почему.
Эмили вздрогнула. Об этом ей не хотелось говорить даже теперь, даже с подругами. Поэтому она привела, другое объяснение, почему они с Грантом не могут быть вместе:
– Он постоянно твердил мне, что для него невыносимо видеть, как я подвергаю себя опасности. Он видел, как погибла женщина, которую он любил. После этого он никогда не смог бы полюбить женщину – тайного агента.
Мередит наморщила лоб, словно не могла поверить, что это правда.
– Но если ты его любишь, должен же быть какой-то способ…
– Я его не люблю, – сказала Эмили и встала. Эти слова она твердила себе с тех пор, как они расстались с Грантом в «Синем пони». И что он не любит ее.
Но с каждым разом ей становилось все труднее и труднее верить себе. К тому же эти слова сопровождались таким ощущением, будто она потеряла что-то очень ценное.
– Тогда почему ты такая грустная? – тихо спросила Ана.
– Из-за того, что дело окончено, – вздохнув, ответила Эмили. – Это всегда бывает трудно пережить. Со временем я забуду о Гранте. Забуду о том, что было между нами. Все пойдет по-прежнему. Должно пойти. Другого выхода нет. Нужно раскрыть еще столько дел. Разгадать столько тайн. Я буду жить этим.
Честно говоря, ей оставалось раскрыть ему одну, последнюю, тайну, имевшую отношение к этому делу. И у нее как раз через час назначена встреча, на которую она отправится, чтобы заняться этим. Возможно, когда тайна будет раскрыта, она сумеет забыть Гранта. Она ведь знает, что должна его забыть.
А что, если она не сможет этого сделать? Тогда она попросит поручить ей такие дела, которые вынудят ее уехать из Лондона. При мысли о том, что придется расстаться с подругами, ей стало, конечно, больно. Но мысль о том, что она будет видеть Гранта, смотреть, как он ухаживает за другими женщинами, как в конце концов женится… Нет, это слишком.
– Эмили, я не хочу видеть тебя такой печальной. Такой одинокой, – прошептала Ана.
Эмили пожала плечами.
– Мне… мне не одиноко, – солгала она. – У меня снова есть работа, и этого достаточно.
Этого должно быть достаточно.
Глава 20
– Скажи, ты когда-нибудь любил женщину?
Бен поперхнулся виски так, что изо рта у него полетели брызги, и с изумленным видом повернулся к брату.
Грант протянул ему носовой платок. Он как-то ожидал другой реакции.
– Что? Что?! – Бен мотал головой, словно не понимал вопроса Гранта. – Что?!
– Не трудись, я расслышал твой вопрос с первого же раза. – Грант обошел письменный стол и прислонился к его краю, скрестив руки на груди. – Думаю, что и ты расслышал мой вопрос. У тебя были раньше связи с женщинами; у мамаш и дебютанток ты считаешься почти такой же хорошей партией, как и я. Так чувствовал ли ты что-нибудь посильней, чем мимолетное влечение к какой-либо женщине?
Бен вытер с фрака остатки виски и посмотрел на брата:
– Я… должен ли понять по этому вопросу, что ты считаешь себя влюбленным?
Сгибая и разгибая пальцы, Грант опустил взгляд себе под ноги.
– Мне нужен твой совет, – тихо сказал он.
– Ну наконец-то мы добрались до чего-то существенного. Мой старший братец заговорил о любви и без промедления попросил моей помощи. Неужели рак на горе наконец свистнул?
Гранту все происходящее вовсе не казалось смешным.
– Прости, – сказал Бен, тут же посерьезнев. – Зачем тебе понадобилась моя помощь?
Грант поерзал:
– Ты обещаешь, что не будешь болтать об этом?
Бен перестал улыбаться и прищурился:
– Неужели нужно спрашивать об этом после стольких лет?
– Да, конечно, не нужно. – Грант глубоко втянул в себя воздух, а потом выпалил: – У нас был роман.
– У тебя с леди Эллингтон?
– Нет, у меня с торговкой апельсинами. Ну конечно, с Эмили.
– С самого начала было ясно, что вас влечет друг к другу, но роман? Вот уж никогда бы не подумал, что кто-то из вас может зайти так далеко.
– Я бы тоже никогда не подумал, – тяжело вздохнув, признался Грант, – Я такого не предполагал. Но кажется, нас притягивают друг к другу силы, над которыми мы не властны. Когда я рядом с ней, мне необходимо прикасаться к ней. Когда я думаю о ней, я жажду ее видеть. Но в ту ночь, когда расследование подошло к концу, она ушла от меня, даже не обернувшись. И с тех пор я тоскую по ней.
– Ты ее любишь.
Грант кивнул, когда он услышал, что это произнес кто-то другой, его чувства показались еще более реальными. И угрожающими.
– И какой же помощи ты хочешь от меня, Грант? Сам-то я никогда никого не любил.
– Как мне прекратить это? – спросил Грант и очень огорчился, потому что Бен расхохотался.
– Прекратить? А зачем? Ты ее любишь… ну так и люби. Не можешь же ты просто взять и покончить с этим, раз не мог удержаться и не начать. И прости за вопрос, но почему ты хочешь покончить с этим? Она красивая, необычная женщина, у тебя с ней больше общего, чем с кем бы то ни было.
Отрицать правду было бессмысленно. Грант не знал женщин, равных Эмили. Никто, кроме нее, не мог заставить его с одинаковым успехом рассмеяться и прийти в отчаянье. Эмили – сложная задача и утешение. Пылкая любовница и хороший друг.
Он никогда не чувствовал такой связи, как с ней.
– Но моя любовь к ней дает врагам власть надо мной. Если они узнают, как она мне дорога, они могут причинить ей вред, чтобы добраться до меня. Я уже стал причиной смерти одной женщины. Если с Эмили что-нибудь случится из-за меня…
Бен хлопнул рукой по столу, и его светлые глаза потемнели от возмущения и огорчения:
– Ты не был причиной смерти Давины. Давина погибла год назад потому, что у нее хватило ума пойти за тобой на опасное дело. Она была молода, беспечна и глупа. Я видел Эмили Редгрейв и не думаю, что она слепо полезет в перестрелку. Разве не так?
Грант невесело усмехнулся:
– Да, Эмили скорее начнет сама стрелять, чем встанет на линию огня. Или будет вертеть в руках свой дурацкий зонтик.
– Какой еще зонтик? – удивился Бен.
– Долго рассказывать. Хотя Военное министерство воздает должное мне, это ведь она убила Лири. При помощи… зонтика.
– Неужели? – На Бена это явно произвело впечатление. – Ну что ж, похоже, она тебе отлично подходит.
Бен прав. Это так. Больше в этом не приходится сомневаться. Но достаточно ли сильна эта любовь, чтобы преодолеть опасения и явное отсутствие интереса с ее стороны?
– Так что же мне делать? Ведь она ушла.
Бен покачал головой:
– Женщины – существа странные. То, что они делают, не всегда говорит о том, что они чувствуют. А то, что они говорят, обычно состоит в полном противоречии с тем, что они подразумевают и что собираются делать. Просто кошмар.
– Так что же ты мне скажешь? – спросил Грант. Впервые за эти дни у него мелькнула надежда. – Ты считаешь, что Эмили может ответить на мое чувство, несмотря на то что все ее поступки и слова говорят об обратном?
– Не знаю. Но если бы я любил какую-нибудь женщину, особенно такую, как Эмили Редгрейв, я не ушел бы, не сделав все, что в моей власти, чтобы заполучить ее.
– То есть сказать ей, – мрачно проговорил Грант. – Если я это сделаю, назад пути не будет.
Бен встал и хлопнул брата по плечу:
– А ты хочешь назад?
Грант задумчиво покачал головой, не отводя глаз:
– Нет. Я хочу заполучить ее.
– Тогда действуй, – сказал Бен, направляясь к двери. – Просто ступай и заполучи ее.
Леди Узстфилд налила чаю сначала Эмили, потом себе, потом поставила чайник на стол и откинулась назад. Эмили неловко заерзала.
Представлять встречу с этой женщиной было гораздо легче, чем встретиться наяву. Леди Уэстфилд молча смотрела на нее глазами, так похожими на глаза Гранта. Ждущими, наблюдающими, но при этом лишенными каких-либо заметных чувств.
Неужели Эмили сглупила? Неужели ей показалось?
И что будет, если она спросит леди Уэстфилд напрямик?
– У вас обеспокоенный вид, – сказала ее сиятельство, отпив чаю и не сводя глаз с Эмили. – Не стану скрывать, ваша просьба встретиться со мной сегодня показалась мне весьма неожиданной, хотя и приятной. Что я могу сделать для вас, леди Эллингтон?
Эмили взяла в руку чашку, но рука так дрожала, что немного чаю выплеснулось на блюдце. Эмили, снова поставила чашку на стол и втянула в себя воздух, чтобы успокоиться. Хватить увиливать..
– Я всегда чувствовала к вам большое уважение, леди Уэстфилд, – начала она, слегка поморщившись от того, что голос у нее дрожал так же, как чашка. – За те годы, что мы с вами знакомы, меня привлекала к вам ваша сила и умение держать себя в руках.
Леди Уэстфилд выгнула бровь:
– Вы мне льстите, дитя мое. Благодарю вас за добрые слова, но я все же не понимаю, почему вам захотелось высказать мне все это именно сегодня.
– В последнее время мне в голову все чаще приходила мысль, не существует ли между нами связи, в основе которой лежат более глубокие причины.
Эмили вцепилась в подлокотники стула. Если бы она могла прочесть мысли леди Уэстфилд, ей было бы гораздо легче, но взгляд ее собеседницы оставался далеким и непроницаемым.
– Вы имеете в виду моего сына?
Эмили вздрогнула. Она надеялась, что придя сюда, ей не придется столкнуться с тревожными мыслями о Гранте. Но эти мысли следовали за ней повсюду.
Леди Уэстфилд улыбнулась, хотя Эмили ничего не ответила.
– Признаюсь, я была удивлена, когда он появился здесь на прошлой неделе вместе с вами. Если вы с ним любите друг друга, я, конечно же, не стану противиться его выбору. – Она наклонила голову, и в ее глазах появился какой-то свет… почти вызывающий свет. – Вы это имели в виду?
Теперь Эмили дышала резче. Можно было согласиться с вариантом, предложенным леди Уэстфилд, и уклониться от истинной причины, которая привела ее сюда. Можно было сказать, что она пришла сюда из-за Гранта, и не задавать вопроса, ответ на который ей так хотелось получить.
Трусиха.
Она закрыла глаза.
– Я думаю, что мое… – Эмили поискала слово, которое не выдало бы леди Уэстфилд слишком многое и не потребовало бы признаний с ее стороны, – мое знакомство с вашим сыном могло отчасти стать причиной, по которой я чувствую эту связь с вами, но полагаю, что дело не только в этом. И думаю, что вы понимаете, о чем я говорю.
Теперь леди Уэстфилд поставила чашку и спокойно посмотрела Эмили в глаза.
– Боюсь, я не совсем вас поняла. Что вы хотите мне сказать?
– Что вам говорит имя леди М.? – Эмили произнесла эти слова с трудом, а произнеся, страшно захотела взять их обратно. И убежать как можно дальше. И забыть о своих подозрениях.
Ее собеседница удивленно приоткрыла рот:
– Ну мой муж называл меня леди М. То было его ласковое обращение ко мне. Наверное, Грант сказал вам об этом.
Эмили поджала губы. Вероятно, в конце концов она все-таки ошиблась. Ничто в лице леди Уэстфилд или в ее манере держаться не выдавало ее тайны. Но интуиция вцепилась в Эмили мертвой хваткой. Если леди Уэстфилд не имеет отношения к леди-М., почему она так старательно скрывает свои чувства? Что могло бы заставить ее воспользоваться этим тончайшим искусством?
– На самом деле это я сказала ему об этом, – тихо проговорила Эмили. – Я знаю женщину, которая всегда фигурирует под именем леди М.
– Вот как?
У Эмили перехватило дыхание. На мгновение она увидела, как по лицу ее собеседницы мелькнуло выражение любви и гордости. И то и другое было адресовано Эмили. Но с какой стати эта практически незнакомая ей дама станет испытывать к ней такие чувства… разве что это вовсе не незнакомая дама.
Неужели это все-таки она следила за каждым шагом Эмили в течение пяти лет?
– Вы ведь она, да? – прошептала Эмили, и голос у нее пресекся. – Вы – леди М. Вы – наша леди М.
Глаза леди Уэстфилд затуманились от слез:
– Я говорила Чарли, что когда-нибудь кто-нибудь из вас узнает правду. И я с самого начала была уверена, что это будете вы.
Эмили вскочила, поднесла к губам внезапно похолодевшие руки:
– Вы… вы…
Леди Уэстфилд медленно встала и протянула руку, чтобы поддержать ее:
– Да, это я, Эмили.
Эмили увидела, что пальцы леди Уэстфилд – леди М. – обвились вокруг ее руки. Они сжали запястье, и тепло охватило Эмили с ног до головы. Это правда, это не грезы и не фантазия. Это происходит на самом деле.
Сердце Эмили наполнилось чувствами, которые ей не дано было испытывать в своей семье. Слезы потекли по щекам, и Эмили не стала их вытирать.
– Идите сюда, моя милая девочка, – сказала леди М., привлекая к себе Эмили.
Некоторое время они стояли молча, обнявшись, и Эмили дала волю слезам. Это леди М. Это ее наставница. Женщина, на которую она смотрела почти как на мать. Женщина, на которую ей страшно хотелось произвести впечатление, заставить ее гордиться собой. И вот она здесь после всех этих лет.
– Садитесь рядом со мной, – сказала наконец леди М. и подвела Эмили к диванчику. Потом она обняла Эмили за плечи и посмотрела на нее. В глазах ее сверкали слезы. – Должно быть, у вас ко мне есть вопросы.
Эмили усмехнулась. Это еще слабо сказано. В голове у нее роились тысячи вопросов, но из них выделился один:
– Грант знает?
Леди М. откинулась назад, и на лице ее выразилось искренне удивление. Потом она мягко улыбнулась, словно знала какую-то тайну, неведомую Эмили.
– Нет. Вы, конечно, заметили, как заботится Грант о своей семье. Но он понятия не имеет, чем я занимаюсь.
Эмили облегченно вздохнула. Если бы Грант все это время знал правду о своей матери и не сказал бы ей, боль была бы слишком сильной. Но едва испытав облегчение, она пришла в ужас. Теперь ведь она знает эту тайну. И такую важную тайну она не сможет утаить от него.
– Вы должны сказать ему.
Леди М. покачала головой.
– Нет, я не могу. Он сойдет с ума от беспокойства. Лучше, чтобы он никогда ничего не узнал.
– Так же как вы думали, что для него будет лучше не знать, что мы, как дураки, следим друг за другом? – спросила Эмили, удивляясь тому, как резко она заговорила с женщиной, которую обожала и боготворила. Но мысль о том, что ей придется утаивать от Гранта такие вещи, что, не открыв правды, она выразит ему свое неуважение – и это после того, как он неоднократно проявил себя в высшей степени достойным человеком, – эта мысль донельзя рассердила Эмили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30