«Извините за беспокойство, – значилось в ней, – но мы раскаялись и сдаёмся, арестуйте нас!
С почтением
шайка Тек-Тек».

ГЛАВА XXII
ИНСПЕКТОР ДАЛЬНОВИДНЫЙ НЕ ВИДИТ ДАЛЬШЕ СВОЕГО НОСА
Вырвавшись от бандитов, Гвоздик вернулся в цирк и по-прежнему занял место укротителя. Мустаккио так и не удалось явиться перед публикой в роли укротителя.
Однако Мустаккио не хотел сдаваться. Как и все злые люди, он был упрям. Глядя на Гвоздика, который под несмолкаемые аплодисменты зрителей выступал на арене, бывший укротитель, снова одетый в скромный костюм униформиста, потрясал кулаками:
– Или он, или я! Я уничтожу его раз и навсегда! А если не добьюсь своего, пусть мне отрежут усы! – Ужасная угроза.
Ведь Мустаккио дорожил своими усами больше, чем самой жизнью. Оп-ля, которая стояла рядом с ним и слышала эти слова, задрожала от страха. Она была не то чтобы злой, а скорее капризной, и теперь раскаивалась в том, что причинила Гвоздику столько горя.
Мустаккио схватил её за руку:
– Берегись, тебе не поздоровится, если ты проболтаешься или вздумаешь мешать моим планам: сегодня же вечером, чего бы это мне ни стоило, я снова стану укротителем!
И действительно, в тот же вечер в цирке случилось необычайное происшествие.
Не успело представление окончиться, как кассир прибежал к директору:
– Кассу украли!! Мы разорены! – в страхе лепетал он.
Директор чуть было не упал в обморок, а все окружающие, которые только что громко радовались возвращению Гвоздика, умолкли. И в наступившем молчаний раздался только один предательский голос:
– Уж не Гвоздик ли тут замешан? Не осталось ли у него от прибора «Спи и действуй!» предрасположения к воровству?
И Мустаккио, не предупредив никого, вызвал полицию. Не прошло и минуты, как в цирк уже нагрянул инспектор Дальновидный вместе с полицейским.
– Где вор? – спросил инспектор, тяжело дыша.
– Надо еще найти его, – объяснил Мустаккио.
Инспектор Дальновидный, в высшей степени недовольный, почесал лысину.
– Вечно одна и та же история! – пробормотал он. – Этих воров всегда приходится разыскивать! А мы так надеялись, что теперь грабители всегда будут ожидать нас связанные и готовые для ареста… Что за каторжный труд – быть полицейским!
– А почему же, – подсказал Мустаккио, видя, что Дальновидный задумался, – почему же вы не начинаете обыска во всех фургонах цирка?
– Правильно, – ответил Дальновидный, – это не пришло мне в голову. – Потом, снова почесав лысину, он растерянно произнёс: – А собственно говоря, для чего должен я это делать?
– Как для чего? Да ведь если в одном из них вы найдёте украденную кассу, – значит, владелец этого фургона и есть вор!
– Да, это правда, – согласился Дальновидный, – тот, у кого мы найдём кассу, не может не быть вором! Иначе зачем же он взял кассу…
Обыск продолжался два часа, но мы вам сообщим его результаты сразу и просим вас не сомневаться, что говорим правду: кассу нашли в фургоне Гвоздика!
Вы, читатель, конечно, не верите, что Гвоздик был вором, не поверил этому и никто из присутствующих, хотя…
– Доказательство есть доказательство! Где касса, там и преступник! – изрёк Дальновидный. – Молодой человек, вы арестованы!
– Но я не виновен! – закричал Гвоздик, ища глазами Пилукку и Перлину; ему хотелось убедиться, что они ему верят. Они-то ему верили! Не верил ему только Дальновидный.
– Доказательство есть доказательство! – повторял он. – И раз ты вор, а я полицейский, я должен арестовать тебя! Правильно? – И он, торжествуя, огляделся кругом, ища одобрения присутствующих, но все, хорошо зная честность механического мальчика, начали заступаться за Гвоздика. Один только Мустаккио был совершенно спокоен.
– Инспектор, арестуйте его! – сказал он. – Это ваш долг.
– Правильно! – подтвердил Дальновидный. – Если бы я не арестовывал воров, хороший бы я был полицейский! – и он уже выступил вперед, чтобы надеть Гвоздику наручники. Но в это мгновение Нано, Нане и Нани закричали:
– Гвоздик, раз ты невиновен, беги! Мы вместе с Пилуккой сделаем всё, чтобы найти настоящего вора!
Тогда Гвоздик вырвал наручники у Дальновидного, надел один из них на руку инспектору, а другой – на ногу полицейскому, поцеловал Пилукку и убежал. Но вскоре он услышал за собой прерывающийся голосок:
– Подожди меня… Я не могу больше… – Это была Перлина. – Я никогда не покину тебя, Гвоздик, я хорошо знаю, что ты невиновен!
Гвоздик обрадовался, схватил Перлину за руку и помчался.
Дальновидный и полицейский тоже бросились за ним вслед, но так как рука одного была привязана к ноге другого, то они на каждом шагу спотыкались и падали носом на мостовую. Мустаккио побежал за ними, освободил их от наручников и помог им встать на ноги.
– Ну что вы за инспектор! – кричал он. – Арестуйте Гвоздика и отправьте его на каторгу!
Тем временем все уже поняли, что инспектор Дальновидный, по своей дальновидности, далеко, как говорится, не орёл, а самое большее щеглёнок, но зато в его распоряжении было всё необходимое для преследования. Он вскочил в машину, велел полицейскому сесть за руль и в огромный телескоп стал просматривать улицу.
– Вот он! Это он! – закричал, наконец, инспектор. Действительно, на расстоянии нескольких километров он увидел Гвоздика, который бежал, увлекая за собой Перлину, Дальновидный достал справочник полицейского и прочитал:
«Если преступник обнаружен и преследование его сопряжено с опасностью, вызывайте помощь по радио». Инспектор помнил шутку, которую сыграл с ним Гвоздик, и стал звать на помощь по радио (у него в машине был установлен мощный радиопередатчик).
– Внимание!.. Внимание! Тревога! Арестуйте опасного преступника, Гвоздика!
И сейчас же из каждой казармы, из каждой улицы и переулка выехали полицейские автомобили и понеслись полным ходом под оглушительный вой сирен.
Гвоздик, который в это время пробегал по центральной площади города, заметил, что Перлина побледнела от страха.
– Не бойся, – успокаивал он её, – они не схватят нас, я кое-что придумал!
Гвоздик для того, чтобы его заметили сразу все преследователи, обежал площадь, потом взобрался на водопроводный акведук и проскользнул внутрь.
На площадь выходило много улиц; по ним мчались полицейские. Полицейские, увидев Гвоздика, дали газ и все одновременно вылетели на площадь; там машины столкнулись с чудовищной силой, перевернулись и попадали друг на друга, образовав целую гору… бывших машин. Последним прибыл Дальновидный, и в конце концов его пришлось отыскивать в куче бесформенного металла. В это время в акведуке Гвоздик с Перлиной на плечах шагал прямо по воде, прочь из города.
ГЛАВА XXIII
ГВОЗДИК, СКРЫВАЯСЬ ОТ ДАЛЬНОВИДНОГО, ЗАБОЛЕВАЕТ ПЕРЛИНА СТАРАЕТСЯ ВЫЛЕЧИТЬ СВОЕГО ДРУГА И ТОЖЕ СИЛЬНО ЗАБОЛЕВАЕТ
Как мы уже сказали, неся Перлину на плечах, Гвоздик шагал по грудь в воде. Он прошёл несколько километров по акведуку и когда, наконец, выбрался из него через железный люк, то был уже далеко за пределами города, среди полей. Поблизости лежала деревня, где вместо домов стояли какие-то странные лачужки.
– Пойдём туда, – сказала Перлина, беспокоясь за своего друга. – Там я найду тряпки, чтобы протереть тебя, и масло, чтобы смазать тебя… иначе ты заржавеешь!
Лачужки, построенные из картона, жестянок и тростника, держались каким-то чудом; чтобы ветер не повалил стен, жители привязали их верёвками к деревянным колышкам.
Это была деревня бедняков: тут жили нищие, бродяги, странствующие музыканты и одинокие старики, не способные больше работать. Несмотря на крайнюю бедность, жители деревни оказались гостеприимными: набрали общими усилиями бутылочку масла, и Перлина смазала Гвоздика.
– Не могли бы вы приютить нас на несколько дней? – спросила девочка.
Но все домики были такие маленькие, что в них нельзя было лечь даже на полу.
Вдруг Гвоздик так расхохотался, что весь заскрипел: он увидел негритёнка, неизвестно как попавшего в эту деревню.
– Ой, какой смешной! – бормотал Гвоздик между приступами смеха. – Не иначе как сын чернильницы!
Но и негритёнок тоже разрывался от смеха:
– Меня таким сделала мать-природа, а вот ты – настоящий сын железной болванки! – Оба они были не похожи на других, поэтому сразу же подружились.
– Друг, – сказал негритёнок, которого звали Бамбо, – у меня найдётся для вас место, если вы согласитесь спать в моём домике.
Домиком Бамбо служил старый сундук, но очень хорошо устроенный, с настоящей крышей и окнами.
– Летом, – с гордостью заявил Бамбо, – потолок раскрывается: видите, достаточно только поднять крышку!..
Все бедняки сразу же полюбили Гвоздика: обладая огромной силой, он оказывал им тысячу услуг – растирал зёрна пальцами, разглаживал ногами измятую одежду и точил ножи о свою грудь…
Однажды в руки Бамбо попала газета с большой фотографией Гвоздика, и так как сам Бамбо читать не умел, он побежал к своему другу:
– Что тут написано? Ты знаменитый киноактёр?
Под фотографией было напечатано: «Бежал опасный преступник Гвоздик. Он похитил кассу цирка и скрылся. Инспектор Дальновидный преследует его».
Никто в деревне, конечно, не поверил этой истории, но Гвоздик загрустил: до тех пор, пока его будут считать грабителем, он не сможет обнять ни папу Пилукку, ни своих друзей в цирке.
Однажды, в то время как он качал воду из колонки, а бедняки стояли в очереди с вёдрами, он так разрыдался, что не в силах был сделать ни одного движения. Люди приняли поток его слёз за струю воды и продолжали наполнять вёдра. Правда, потом всем пришлось вылить эту жидкость, так как она не только была горькой, как желчь, но сильно отдавала ржавчиной.
– Простите, я задумался о своей печальной судьбе, – пробормотал Гвоздик и снова принялся за работу. Он всё время плакал от обиды, что его считают грабителем, и поэтому совершенно высох и стал покрываться ржавчиной. Один раз, кашляя, он даже выплюнул какой-то винтик.
Видя его в таком состоянии, Перлина решила достать где-нибудь хоть немного масла, так как у бедняков не было уже больше ни капли. Только это лекарство могло спасти Гвоздика.
Ничего никому не говоря, в одно дождливое утро Перлина вышла из домика – сундука Бамбо. Целый день она проработала на оливковой плантации, а вечером вернулась, промокшая до костей, но с мешочком оливок – это был её заработок. «Теперь я раздавлю оливки, и получится масло…»
Но в эту минуту в домике-сундуке раздалось такое чиханье, что подскочила даже крыша.
– Перлина, ты чихаешь так, что поднимается ветер, – сказал встревоженный Бамбо, – это дурной признак.
Действительно, Перлина, которая провела весь день под дождём, сильно простудилась.
– Ты горячая, как огонь! – продолжал Бамбо, положив ей руку на лоб. Гвоздик тем временем бил себя кулаком по голове, рискуя пробить её насквозь:
– Это я виноват! Ты простудилась из-за меня, доставая мне масло…
– Да нет, я здорова, – пробормотала Перлина. Но тут послышалось еще одно «а-пчхи», от которого домик-сундук затрясся так, как будто на дворе разразилась буря.
Докторов, конечно, в деревне не было, но странствующие музыканты и уличные рассказчики решили развеселить Перлину и этим облегчить ее состояние, – они устроили для неё концерт. Перлина была им очень благодарна. Она лежала в постели, укрытая до самой шеи куском одеяла, держала Гвоздика за руку и пыталась улыбаться:
– Ничего, у меня только небольшая простуда, она скоро пройдёт. Чувствуешь, – руки уже не такие горячие? У меня нет больше температуры.
Она лгала, зная, что Гвоздик не может почувствовать жара. Но Бамбо покачал головой:
– Перлина не хочет тебя огорчать, но это неправда, у Перлины температура высокая… как небоскрёб!
Одна старушка вспомнила, что когда-то от такой же болезни её вылечило замечательное лекарство, но лекарство это стоило дорого, а в деревне ни у кого не было ни гроша.
Тогда Гвоздик решительно сказал:
– Я пойду в город и куплю лекарство. Деньги я как-нибудь достану.
– Да ты с ума сошёл! – перебил его Бамбо. – В городе тебя сейчас же арестуют, и ты попадёшь в тюрьму, тёмную, с мышами… Лучше в город пойду я.
– Нет, ты и так уже слишком много сделал для нас! – настаивал Гвоздик. – Перлина заболела из-за меня, и я во что бы то ни стало должен вылечить её.
Перлина, разумеется, не хотела, чтобы Гвоздик попал в тюрьму, но она страшно чихала и почти не могла говорить: вместо того, чтобы сказать «нет», она чихала, и выходило «а-пчхи-нет».
Но тут Гвоздика осенила блестящая мысль.
– Я пойду в город переодетым, – заявил он, – и тогда меня никто не узнает.
ГЛАВА XXIV
НИЩИЙ С РЫЖИМИ УСАМИ
Жители деревни помогли Гвоздику чудесно замаскироваться. Из лоскутков Бамбо сшил ему костюм, длинный, до пят. Старушка, бывшая парикмахерша, сделала железному мальчику рыжий парик из кукурузной соломы. Гвоздик приклеил себе пышные усы, которые закрыли ему почти всё лицо.
– Ап-чхи! Счастливого пути! – чихнула ему вслед Перлина. – Всего, всего!..
Переодетый, путаясь в длинной одежде, Гвоздик явился в город, чтобы любой ценой достать нужное лекарство. Но с первых же шагов остановился как вкопанный: на белой стене он увидел свой собственный портрет в натуральную величину, а под ним слова:
«Гвоздик, опасный бандит.
Кто найдёт его, получит премию в один миллион».
«Вот дураки! – подумал Гвоздик. – Никогда и никому не отсчитаете вы этого миллиона». И действительно, никто не мог бы узнать его, переодетого, – даже сам инспектор Дальновидный, который стоял совсем близко и внимательно осматривал всех прохожих.
«Какой бестолковый нищий, – подумал инспектор, – встал так, что заслонил мне портрет Гвоздика. Пойду и скажу ему, чтобы он убирался».
Однако этого не понадобилось, потому что Гвоздик двинулся дальше, еле передвигая ноги, словно древний старик. Но едва прошёл он несколько метров, как случилось ужасное несчастье: сильный порыв ветра охватил мальчика со всех сторон и сорвал с него костюм. Гвоздик оказался тогда в том самом виде, в каком создал его папа Пилукка, и как раз на фоне собственного портрета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13