Во главе стола, как и накануне, сидел Консардайн. Моим соседом был Кобхем. В дальнем конце я видел Еву. Она не обращала на меня внимания. Мне было очень трудно не смотреть на нее.
Кобхем много пил. Почему-то он чувствовал какую-то ответственность по отношению ко мне. Ни на кого другого не обращал внимания и мне не давал. Говорил он интересно, но чем дальше, тем все большее отвращение я к нему чувствовал. Кобхем излагал свою теорию жизни как простой электрохимической реакции. Он ясно дал понять, что ни индивидуум, ни массы для него ничего не значат в терминах того, что обычно называют человечностью. Он был потрясающе бесчеловечен.
Казалось, по отношению к людям он испытывает не больше чувств, чем по отношению к своим пробиркам. Скорее даже меньше. В сущности, для него люди – всего лишь одухотворенные пробирки, лишь слегка различающиеся содержимым. И он не видел причины, почему их нельзя разбивать, опустошать или изменять содержимое путем экспериментов. Он рассказал о нескольких ужасных опытах над рабами кефта. По крайней мере, надеюсь, что они были рабами. Он этого не говорил.
Слушая, я подумал, что из них двоих Сатана более человечен. Кобхем продолжал пить. Единственным результатом этого было то, что он становился все более холодно, бесчеловечно наукообразным.
– В ваших ферментах слишком много чувств, Киркхем, – сказал он. – Вы, вероятно, считаете жизнь священной, если использовать шаблонное выражение; думаете, что ее нельзя уничтожать без крайней необходимости. Вздор! Она не более священна, чем электрический ток, который я включаю и выключаю, чем содержимое моих пробирок, судьбу которого решаю я. Когда природа хоть полушку давала за индивида? Нейтрализуйте в себе ослабляющие элементы, Киркхем, и вы станете великим человеком. Я могу это для вас сделать, если хотите.
Я обещал подумать.
В 8.30 появился Сатана. Я гадал, где я его увижу. Консардайн уступил свое место, и Сатана пригласил меня сесть слева от него.
– За моего нового последователя Джеймса Киркхема, – поднял он свой стакан. – Я очень доволен им.
Все стоя выпили за меня. Я увидел, как Ева намеренно поставила свой стакан нетронутым. И так же, как будто она заставила его, поступил Сатана.
В 8.45, как по сигналу, компания начала рассеиваться. Через несколько минут остались только Сатана, Кобхем и я. Я удивился, заметив, что Консардайн тоже уходит. Слуги очистили стол и по кивку Сатаны удалились.
– Через три дня из Гавра отплывает корабль, – неожиданно начал Сатана. – «Астарта». Медленное судно. Везет несколько вещей исключительной красоты. Я считаю, что настало время мне предъявить требование на эти вещи. Среди них полотно сэра Джошуа Рейнолдса и другое – кисти Ромни. Там кувшин из горного хрусталя и двенадцать хрустальных чашек, покрытых чудесной гравировкой и усаженных большими неотделанными сапфирами и рубинами. Они изготовлены, возможно, в Древнем Крите для царицы Пасифаи. Во всяком случае они очень старые. Неизвестный мастер вложил в них весь свой гений. Они долго пролежали в Кремле. Коммунисты продали их. Там есть также ожерелье из изумрудов, на каждом из которых выгравирована одна глава из «Метаморфоз» Овидия. Ничего подобного нет в мире.
Он помолчал, потом наклонил голову ко мне.
– Я должен иметь их, Киркхем. Вы с Кобхемом доставите их.
Я поклонился, ожидая дальнейших разъяснений. Кобхем, как я заметил, с появлением Сатаны ничего больше не пил. Он вовсе не казался пьяным. Сидел молча, глядя на стакан, постукивая пальцами; на полных губах его играла еле заметная циничная усмешка. Но я чувствовал, что он украдкой следит за мной, как будто ждет чего-то. Что бы ни собирался сказать мне Сатана, похоже, он уже обговорил это с Кобхемом.
– Вас я назначаю руководителем, – продолжал Сатана, – не только потому, что задание потребует незаурядной находчивости, но из-за точного исполнения инструкций, которое бы продемонстрировали. Я передам вам задание в общих чертах, чтобы вы могли его обдумать. Более подробные инструкции получите перед отплытием.
Отплытие! Значит, придется оставить Еву! Я беспокойно шевельнулся. Вероятно, озабоченность проявилась на моем лице. Во всяком случае он ее почувствовал.
– Да, – сказал он, – переход ценностей должен осуществиться не на суше после прибытия «Астарты». Я предпочитаю совершить его в открытом море. Вам предстоит участвовать в том, что предрассудок именует пиратством, Джеймс Киркхем. Какое романтическое название! – В его сверкающем взгляде было чуть заметное злорадство. – У вас есть романтическая струнка. Я это признаю. Потому что у меня она тоже есть. Я вам даже несколько завидую.
– А я вам благодарен. – Я улыбкой встретил его пристальный взгляд. Но ладони рук у меня внезапно стали мокрыми.
– "Астарта" двинется по южному маршруту, – продолжал он. – В это время года и в этих широтах шторм маловероятен. В день ее отплытия вы с Кобхемом выйдете в море на моей яхте, которой, как я заметил, вы любовались сегодня. Кроме экипажа, на яхте будет десяток моих едоков кефта. Их можно использовать в случае неожиданных осложнений. Все будут думать, что «Херувим» – прекрасное имя, не правда ли? – что «Херувим» отправится в путешествие вдоль берега. В первый же день, вернее ночь, «Херувим» сбросит свою ангельскую внешность. Он приобретет наружность «Морского вояка» – яхты безупречно респектабельного финансиста, который в тот момент, ничего не подозревая, будет плыть к Гаване. Это также на случай неожиданностей. И, конечно, название «Херувим» всюду, где оно заметно, будет заменено на «Морской волк».
Через два дня в назначенном районе вы обгоните «Астарту», разумеется, оставаясь невидимыми. Скорость «Астарты» 15 узлов, ваша – 30. Поэтому вы сможете остановить ее, взять то, что мне нужно, и вернуться назад – вновь невинный, безупречный «Херувим» – на два дня раньше, чем «Астарта» придет в порт.
У меня отлегло от сердца. Значит, Сатана не намерен причинить вреда ни кораблю, ни его экипажу. Иначе он не говорил бы о его возвращении. Кобхем коротко рассмеялся. Улыбка его стала еще циничнее. На мгновение Сатана остановил не нем свой взгляд. Кобхем беспокойно заерзал.
– Вы, конечно, предусмотрели, сэр, как нам остановить «Астарту», – сказал я.
– Естественно, – ответил он. – Я как раз подхожу к этому. В это время года на корабле не бывает больше ста пассажиров. Некоторые из них будут моими людьми. Кроме того, я постарался, чтобы пассажиров было даже меньше обычного. Часть кают зарезервирована для туристского клуба. Но, как ни странно, перед самым отплытием этот заказ будет снят. Клуб неожиданно изменит свои планы. Его щедрые представители возместят пароходной компании все затраты. «Астарта» отплывет по расписанию, так как владельцы вещей, о которых я говорю, будут беспокоиться о их сохранности. Думаю, что на борту будет не более тридцати пассажиров, из них десять – мои люди.
Хорошо, Джеймс Киркхем. Мы подходим к ночи вашего приключения. Весь день вы будете следовать за «Астартой» на удалении в десять миль. Ночь будет безлунная. В девять часов в салоне корабля будет идти концерт. У нескольких пассажиров будет небольшой семейный праздник. Они все, вероятно, будут в салоне. А также некоторые из офицеров. Вы выключите огни и подойдете на четыре мили.
С «Астарты» подадут сигнал, вы на него ответите. В этот момент два человека, получившие мое задание, бросят несколько бомб в машинное отделение «Астарты». Бомбы наполнены газом, изобретением мистера Кобхема. Сразу вслед за этим находящиеся в машинном отделении потеряют всякий интерес к своей работе. Третий мой человек проберется в машинное отделение и остановит двигатели.
Он помолчал, разглядывая меня. Я чувствовал на себе и взгляд Кобхема. Каким-то чудом мне удалось не показать ужаса, который я почувствовал. Ровным голосом, равнодушным тоном я продолжал разговор:
– Итак, команда машинного отделения устранена. Что дальше?
Некоторое время Сатана не отвечал мне. Его алмазный взгляд не отрывался от меня. Я отогнал как можно дальше видение людей, задыхающихся и корчащихся на полу машинного отделения «Астарты». Вынес его взгляд и нахмурился, будто удивленный. Увидел ли он то, что хотел, не знаю, но неожиданно его приводящая в замешательство сосредоточенность уменьшилась.
– Что вы, Джеймс Киркхем! – елейно сказал он. – Вовсе не нужно убивать. Газ, о котором я говорил, не смертелен. Это снотворный газ. Действует он практически мгновенно. За пять секунд. Но он безвреден. Шесть часов, и человек просыпается даже без головной боли. Какими кровожадными он нас считает, Кобхем!
Что-то подсказало мне скрыть облегчение, как я скрыл ужас.
– Остаются офицеры и команда, – равнодушно продолжал я. – Что с ними? Откровенно говоря, Сатана, по вашему рассказу я пока всего лишь зритель. Посыльный. Где же мои пиратские приключения?
– В этот момент дело переходит в ваши руки, – ответил он. – К этому времени вы подойдете к «Астарте» и возьмете ее на абордаж с Кобхемом и достаточным количеством людей. Не исключено, что сложатся обстоятельства, которые я не могу предвидеть, и поэтому должен довериться вашей изобретательности и храбрости. На борту «Астарты» будет большое смятение. Вы должны проследить, чтобы не спустили ни одной лодки, чтобы никто не сбежал с корабля. Перед тем, как вы высадитесь на «Астарту», с ее капитаном и одним или двумя помощниками произойдет небольшая неприятность. Ничего серьезного. Нет-нет. Просто они будут выведены из строя. А может, и нет. Вы можете столкнуться с сопротивлением. Подавите его. Без крови, если сможете. Но с кровью или без нее – оно должно быть подавлено. Дело может усложниться из-за состояния погоды. Думаю, вам не будет скучно, Джеймс Киркхем.
Я тоже так думал. У меня было неприятное ощущение, будто Сатана рассказывает не все.
– В последних инструкциях вы найдете точное указание местоположения тех предметов, которые вы должны привезти мне. Они находятся в прочном сейфе в стальной кладовой. Они настолько ценны, что комбинацию сейфа будет знать только капитан. Вам незачем убеждать его сообщить эту комбинацию вам. С вами будет специалист, для которого любой сейф не преграда. Получив нужные мне вещи, вы отойдете от «Астарты» и полным ходом направитесь домой, забрав с собой моих людей, которым опасно там оставаться. Вот и все.
Я задумался. Он имеет в виду, что некоторых его агентов могут впоследствии допросить и выяснить, кто они на самом деле. А как же мы, на «Херувиме»?
– Вы не думаете, сэр, что кто-нибудь на «Астарте» позже может опознать нас? – начал я.
– Вы, разумеется, будете в масках, – прервал он ровно.
Кобхем неожиданно нетерпеливо дернулся.
– Радио, – продолжал я. – Вероятно, его выведут из строя до нападения?
– В этом не будет необходимости, – ответил он. – На яхте исключительно сильный передатчик. При подаче сигнала радио «Астарты» будет заглушено, ее сигнал подавлен. Опытный радист на «Херувиме» не даст пройти никакому сообщению с «Астарты».
Я продолжал думать. Казалось, все ясно. И однако – я чувствовал беспокойство, какую-то угнетенность. За гладкими фразами Сатаны скрывалось что-то еще, что-то очень зловещее.
– Я думаю, вы удовлетворены вознаграждением за маленькое дело с ожерельем, – прервал он мои мысли. – Вознаграждение за это дело будет, разумеется, больше. Приглашение ко мне прервало ваш отпуск. Как вам понравится шестимесячное путешествие после завершения дела? Поедете куда хотите, как хотите и будете делать, что захотите. За мой счет, конечно. Позвольте добавить, что тратить сможете сколько угодно.
– Благодарю вас, сэр, – сказал я, – но мне не нужен отпуск. Откровенно говоря, я нахожу встречи с вами гораздо более интересными, чем все, на что я могу надеяться помимо вас.
Лицо его оставалось непроницаемым, но я чувствовал, что он доволен.
– Ну что ж, посмотрим, – ответил он. – Продолжайте, как начали, Джеймс Киркхем, и у вас не будет причин жаловаться на мою скупость.
Он встал. Я поднялся – вежливо, Кобхем – осторожно. Сатана несколько мгновений созерцал нас.
– Как вы собираетесь провести вечер? – спросил он меня.
– Кобхем упоминал бридж, – ответил я, – но если у вас есть какие-то другие предложения...
Кобхем ничего подобного не говорил. Но он говорил так много, что – я надеялся – решит, что и это сказал. Именно теперь мне не хотелось оставлять Кобхема. Если у Сатаны и была мысль, как я опасался, попросить кого-нибудь из нас сопровождать его, то он передумал. Он кивнул и направился к стене.
– Неплохо бы вам завтра осмотреть «Херувима». – Он повернулся у открытой панели. Познакомьтесь с ним. Спокойной ночи.
Кобхем долгую минуту сидел молча, глядя на то место, где исчез Сатана.
– Хорошо вы придумали, Киркхем, – сказал он наконец медленно. – Не знаю, как вы догадались, но сегодня хватит с меня Сатаны. Очень хорошо придумали!
Он потянулся за бренди. Я улыбнулся – значит, Кобхем все помнил и понял мой маневр. Он налил почти полный бокал бренди и выпил.
– Очень хорошо! – повторил он. Я видел, что бренди быстро действует на него. – Выпейте со мной.
Я налил себе немного. А он опять наполнил и осушил свой бокал.
– Стыдно обращаться с вами, как с ребенком, – бормотал он. – Обращается с вами, будто вы только из колыбели. Вы мужчина, Киркхем. У вас есть мужество. Зачем обманывать? Рассказывать сказки? Проклятье, Киркхем, вы заслуживаете правды!
Вот оно! Наступает! То скрытое, зловещее, что я ощущал, готово сорваться с губ Кобхема.
– Выпейте, – сказал я, придвигая графин. – Кто обращается со мной, как с ребенком?
Он пьяно смотрел на меня.
– Вы думаете, газ уложит команду спать? – захихикал он. – Милая колыбельная песенка для бедных уставших моряков. Сладкая маленькая химическая убийственная песенка, сочиненная папой Сатаной и мамой Кобхемом? Киркхем, клянусь дьяволом, она уложит их спать. Навсегда!
Я налил себе еще бренди и спокойно выпил.
– Ну и что? – спросил я. – Короткий сон или долгий – какая разница?
– Какая разница?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26