Они дошли до перекрестка. Чтобы идти к замку,
надо было повернуть направо. А на углу, опираясь одной рукой на стену
дома, стоял в вызывающе-небрежной позе человек в желтом плаще, но без
шлема. Он преградил им путь и сейчас о чем-то беседовал с Турсом.
А потом все закружилось, словно на ярмарочной карусели. Прозвучал
резкий свист, из ворот соседних домов выскочило еще несколько человек, и
началась схватка. Эрлис не могла бы подробно рассказать, что происходило,
- все закончилось в мгновение ока. Большую часть отряда Турса перебили,
сам он с оставшимися в живых воинами отступил и вынужден был спасаться
бегством. Эрлис не успела еще понять, что пришло неожиданное избавление, а
Крейон был уже возле нее, и рядом с ним стоял чернобородый человек - тот
самый, что разговаривал с Турсом и подал сигнал к нападению.
- Встань, Эрлис, - произнес чернобородый, и она послушно поднялась на
ноги. Голова перестала кружиться, тело сделалось упругим, как струна,
исчезла боль, и щека занемела, и кровь из раны больше не текла.
Чернобородый ободряюще улыбнулся ей.
- У тебя отважное и верное сердце, девочка, - сказал он. - Мы
освободили твоего Крейона, но возвращаться домой вам не стоит. Сейчас
лучше всего поскорее исчезнуть отсюда. Нельзя рисковать его головой, ведь
это, пожалуй, главное сокровище Грестора.
- Что? - не понял Крейон. Видно было, что он никак не может
опомниться.
- Говорю, самое ценное, что есть в Гресторе, - твой светлый ум да еще
преданность этой девочки. А потому я хочу спасти вас обоих. Идем!
- Куда?
- К тем, кто ненавидит Грозного бога так же, как и ты, кто борется и
гибнет за то, чтобы каждый имел право сам выбирать свою судьбу. Твой
талант и твой опыт, Крейон, нам очень пригодятся. А Эрлис будет помогать
тебе, как и раньше. Согласен?
- Я не знаю, кто ты, - ответил Крейон. - Но у меня нет выбора...
- Слыхал о Ратасе? Это я и есть. А свой выбор ты уже сделал, иначе
Сутару не пришлось бы посылать за тобой целый отряд.
- Но как же Эрлис?.. Она ранена и не сможет идти с нами, а одну я ее
не оставлю...
- Сможет! Погляди на нее.
Крейон растерянно осматривал рану девушки.
- Да нет же! - бормотал он. - Это невероятно! Кровь не могла так
быстро остановиться...
- Как видишь, я тоже кое-что умею, хоть тебе и не чета. Удивляться
будешь потом, а сейчас не трать времени зря. Пока Сутар не прислал новый
отряд; мы должны успеть взять все, что тебе понадобится, из твоего дома и
оставить город. Надо торопиться.
В тот же день Ратас отвел их в горы. Они поселились в старой хибаре
среди скал. Пришлось хорошенько потрудиться, чтобы сделать новое жилье
пригодным для работы Крейона. Все, что смогли забрать из голубой комнаты,
перенесли туда. Когда же дом в горах привели в порядок и жизнь в нем
наладилась. Ратас тоже поселился в нем. Он и Крейон начали работать
вместе.

V
Так сладко Вита спала, наверное, только в детстве. Еще полусонная,
приоткрыла глаза, увидела потолок чужого дома - и ее охватило с детства
знакомое странное чувство: проснешься утром на новом месте, и в первые
минуты никак не можешь понять, где ты. А потом удивление сменяется бурной
радостью: она опять в селе, у бабушки, и впереди - целое лето, полное
солнца и тепла, новых впечатлений, знакомств, ну и приключений, конечно!..
Вита погрузилась в полудрему, вспоминая просторный бабушкин дом, где
она так часто проводила каникулы, комнаты, пропахшие яблоками, старую
раскидистую вишню, долго служившую ей любимым гимнастическим снарядом... А
уж малинник - это были настоящие джунгли, и там даже водились ужи, ведь
рядом было озеро. А походы в лес, купанье в озере до посинения,
бесконечные бои с местными мальчишками!.. Были еще и вечера! в небе
мерцали крупные звезды: в траве дружным хором стрекотали
сверчки-невидимки, а в доме таинственно звучал тихий голос маленькой седой
бабушки Веры, сплетая бесконечное кружево сказки. Когда Вита научилась
читать, то сама уже пересказывала прочитанные книжки своим подругам и
соседским малышам, ходившим за нею вереницей. Часто она увлекалась и
начинала придумывать для своих любимых героев новые невероятные
приключения. Одну такую историю даже попыталась записать, просидела над
нею несколько месяцев, да так и не закончила. В голове так хорошо все
складывалось, а строчки на бумагу отчего-то ложились скучные и
невыразительные, как в упражнениях из учебника. Тогда она забросила все
это и летом устроила в бабушкином дворе самые настоящие представления -
про Золушку, Царевну-Лягушку, Морозко, короля Дроздоборода. А вот премьера
"Али-бабы" так и не состоялась - не набралось сорока разбойников.
Когда Вита подросла, на смену сказкам пришли исторические романы. Это
был удивительный мир глубоких страстей и героических деяний, мир, где все
- до конца, и любовь, и ненависть, где мужчины отважны и непоколебимы, а
женщины - несказанно прекрасны и верны. Она начала со "Спартака" и
"Айвенго", проглотила огромное количество толстых и тонких книг, а кончила
научными монографиями и журнальными статьями. Ее влекли загадки древности,
исчезнувшие цивилизации, тайны веков. Вита просто не представляла себе,
что будет в своей жизни заниматься чем-то иным. Отца, всю жизнь
преподававшего историю в школе, порадовал ее выбор. Конечно, можно было бы
подать документы в вуз где-нибудь поближе, а не ехать к черту на кулички,
ведь именно так поступили многие Витины одноклассники, но она хотела
самостоятельности (подальше от заботливых родителей!), хотела действия
(где ж и простор для него, как не в большом городе!), хотела новизны (а
кто же в семнадцать лет не ищет чего-то нового!). Мама повздыхала, как и
полагается матери, у которой дети уже взрослые, посоветовалась с отцом и
наконец согласилась.
В дорогу собирали ее всей семьей. Мама сама сшила новое синее платье,
а отец подарил сумку на длинном ремешке. Провожали ее погожим ласковым
вечером. Отец напустил на себя сдержанно-мужественный вид, брат не очень
удачно острил, мама тихо печалилась, а Вита старалась не выставлять своей
радости напоказ, но это ей плохо удавалось.
Вита знала, когда поезд прибывает на конечную станцию, но неудобно
было все время спрашивать у соседей по купе, который час. Свои же часы
она, складывая вещи, умудрилась уронить на пол, вот и пришлось оставить их
дома - отец обещал сдать в ремонт. Впрочем, можно было и не спрашивать -
она и сама догадывалась, что путешествие подходит к концу. Поезд замедлил
ход, с двух сторон начали появляться первые высотные дома, а главное, в
вагоне воцарилось уже знакомое Вите особенное, радостно-суетливое
настроение.
Девушка вынесла чемодан в узенький коридорчик и встала у окна, жадно
вбирая в себя плывущий ей навстречу новый мир.
День был солнечный. Ей вспомнилось, что хорошей приметой, наоборот,
считается приехать куда-нибудь в дождь. Ну и что с того! Подумаешь,
приметы. Это, верно, выдумали для того, чтобы утешить мокнущих под дождем.
Теплый ветер влетел сквозь раскрытое окно и взъерошил ей волосы, он принес
с собою предчувствие чего-то необычайного и волнующего.
Поезд остановился. Пассажиры двинулись к выходу, людской поток
подхватил ее. Легко выскочила из вагона, поставила чемодан на землю и
огляделась.
Вокруг бурлил большой вокзал, люди сидели, стояли, бежали: шли, несли
вещи, ели на ходу, спрашивали, где нужный путь, успокаивали детей, давали
последние поручения; кто-то радовался встрече, кто-то расставался, быть
может, навсегда... А она застыла в самой гуще этого шумного роя и не могла
сдержать улыбки, хоть и понимала, как чудно это выглядит: стоит на перроне
светловолосая девчонка и улыбается неведомо кому. Недаром на нее начали
оглядываться. Вита быстро подхватила свои вещи и отправилась на поиски
камеры хранения. Еще дома решила сразу сдать туда чемодан, а при себе
оставить спортивную сумку, в которую предусмотрительно сложила самое
необходимое. Забрать вещи можно будет позже, когда она узнает, куда
поселят ее на время экзаменов.
Недолго думая. Вита взяла шифром год своего рождения и закрыла
автоматическую кабинку. Привычным движением головы отбросила волосы с
глаз, закинула сумку на плечо и так же решительно и весело, как она все
делала сегодня, двинулась подземным переходом к выходу в город.
Большое табло на фасаде вокзала показывало время, дату и день недели,
и Вита, оглянувшись, не слышит ли кто, торжественно произнесла: девять
сорок восемь, двадцать шестое июля, вторник. Исторический момент -
начинается новая жизнь!
Внезапно девушка вспомнила все, что было дальше, и сна как не бывало.
Куда же он делся, этот счастливый солнечный день? И отчего это не на койке
в общежитии проснулась она сейчас, а на тюфяках в какой-то полутемной
каморке? Нет, хватит вылеживаться! Надо что-то делать. По крайней мере,
узнать, где она и что с нею.

VI
Когда Эрлис жила еще у тетушки Йелы, в праздник или свободными от
работы вечерами сама Йела, ее старший сын, а потом и Эрлис брали с полки
толстый том с тисненом переплете (книги стояли на почетном месте в доме
даже при жизни Котьера - Йеле удалось это отвоевать) и читали вслух для
всех старинные предания. Вот тогда-то Эрлис и услыхала впервые легенду о
девушке с пылающим сердцем. Теперь она часто вспоминала и перечитывала ее,
потому что подобная книга была и у Крейона, ее перенесли в их новое жилище
вместе с другими книгами, принадлежавшими ему. Только сейчас узнала она,
что сборник древних преданий попал в число запрещенных Сутаром книг и
подлежал уничтожению, но Крейон сохранил его. С трепетом касалась она
страниц книги, ставшей ей вдвое дороже, - ведь Крейон рисковал собою,
пряча ее!..
Мрачные и грозные картины вставали перед ее взором. Вот появляется в
стране могучий и беспощадный правитель Ворок, который так напоминает
Бисехо, - недаром же Сутар запретил даже упоминать об этой легенде! И
склоняются пред ним другие владыки, и царит он безраздельно над всеми... С
помощью злых чар отбирает он у людей сердца, а вместо них вкладывает в
грудь камень, и не умеет человек больше ни любить, ни ненавидеть, а умеет
только есть, спать и работать. И гаснут навсегда глаза этих несчастных, и
становятся они похожи на пустые окна заброшенных домов... Казалось, о
жителях Грестора было все это. Словно их видел перед собою неизвестный ей
рассказчик.
Но жила в стране гордая и смелая Имара. Она-то и поразила воображение
Эрлис: Вместе с Имарой прокрадывалась Эрлис в угрюмый замок Ворока;
спасаясь от врагов, бросалась с высокой скалы в бурный поток; искала в
горах пещеру чародейки, чтобы узнать от нее слова заклятья... До чего же
завидовала Эрлис Имаре, победившей проклятого Ворока и спасшей свой народ
- пусть ценою собственной жизни! Девушка представляла себя на площади,
заполненной людьми, что пришли поклониться жестокому правителю (ну до чего
же все сходится!), и произносила, как Имара, волшебные слова. Голос ее
звенел над толпой, и напрасно метались Ворок и его свита - ничего уже не
могли они поделать, потому что сердце, хитростью материнской сбереженное
от чар всемогущего властителя, вспыхивало как костер, тело становилось
слишком тесным для этого огня, и взлетало звездою горящее сердце над
замершей толпой, рассыпалось тысячами искр, и зажигались те искры тысячами
живых сердец в груди обреченных на жизнь без радости, а жестокого Ворока и
его приспешников те искры испепеляли... Эрлис видела все это уже не
глазами Имары - Имара погибла в тот же миг, когда пламенное сердце
вырвалось на волю, нет, она была еще и одной из тех, кого Имара своим
поступком вернула к жизни. Но сколько бы она ни повторяла эти слова,
ничего не случалось! Жгучие слезы стояли в глазах Эрлис, а губы снова и
снова шептали:
"Пусть загорится мое сердце огнем, взлетит в небо, словно вольная
птица, рассыплется мириадами искр!
Пусть вспыхнет каждая искра в груди человека, лишенного сердца, и
пусть она сердцем забьется!
Пусть сожгут эти искры дотла тех, чьи сердца холодны и пусты!
Так говорю я, Имара, дочь Айты, и да сбудется по моему слову!"
Эрлис казалось, что это у нее внутри бушует огонь, что сердце вот-вот
вырвется из груди, что чудо наконец сбудется. Но хоть и называла она
вместо имени Имары собственное имя, не суждено было ей повторить то, что
совершила когда-то отважная дочь Айты. Ведь легенда - это всего лишь
легенда, и волшебные заклятая бессильны против Грозного бога. Бессильны!
Эрлис теперь знала, что Сутар стремился щедрыми обещаниями или же
угрозами привлечь на свою сторону ученых Грестора, вообще всех известных в
городе людей. Что ожидает отказавшихся, было уже известно. В замке Крейон
встретил Дараса, который пришел раньше его и успел уже услышать
предложения нового правителя. Переговорив с Дарасом, он не стал дожидаться
своей очереди и вместе с ним покинул замок; Охранники не задержали его. Он
правильно все рассчитал: в этот день там побывало много народу, и страже
даже в голову не пришло, что кто-то из них может позволить себе такую
дерзость - уйти, не повидав правителя, тем более не ожидали этого от
Крейона, который всегда был так спокоен и сдержан. Узнав об этом, Сутар
отдал приказ привести к нему Крейона под стражей и во главе отряда
поставил первого своего помощника - хитрого и жестокого Турса.
По дороге домой Крейон дал совет Дарасу: если он не хочет ни служить
Сутару, ни превратиться в покорное животное, надо уйти, если удастся, из
города, ну а не удастся - из жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10