Я умираю с голоду.— Есть, сэр.Лимузин скользнул с тихую заводь центральной части Манхеттена и поплыл мимо домов-муравейников, возвышающихся над старыми улицами, преобразившимися так в атомный век, благодаря мечтам счастливчиков, владевших этой землей, разбогатеть на палладии, какао-бобах и замороженных свиных внутренностях.— Итак, — напомнил Гейбл, — расскажите мне, что приключилось с вашим бедром.Крис удивленно посмотрел на него.— М-р Гейбл, — сказал он. — Вас только что признали невиновным в убийстве вашей жены. Неужели вы на это никак не отреагируете?Гейбл бросил на него косой взгляд.— А вы что, ожидаете, что я поглажу вас по головке за это? В честь чего? Это ведь ваша работа. Вам за нее хорошо заплатили. — Он пожал плечами. — Ну ладно. Мне понравилась та речь, что вы состряпали для меня. Просто класс. Все завтрашние газеты будут ее перепечатывать.— Человек вы или нет? — не сдавался Крис. — Испытываете вы когда-нибудь хоть какие эмоции?— Послушайте-ка, адвокат, какие бы эмоции я не испытывал, ни вы, ни кто-либо еще оттуда, — он кивнул на мир, пробегающий за затемненными окнами лимузина, — никогда не узнает. Это уж как пить дать.Но после трех огромных стаканов виски с содовой в гриль-баре он заговорил немного по-другому.— Вам сколько? — полюбопытствовал Гейбл. — Тридцать девять, сорок? Мне только что стукнуло пятьдесят. Что это значит для меня? Это значит, что я отдалился еще на один год от войны. — Они сидели за лучшим столиком в фешенебельном Гриль-баре на Второй авеню. Исцарапанный белый пол посыпан опилками. Стены увешаны увеличенными черно-белыми фотографиями звезд шоу-бизнеса с их автографами и теплыми пожеланиями в адрес Дона, владельца бара.— Война, — задумчиво произнес Гейбл. — Конечно, она изменила меня. Как можно не измениться, побывав в этом сучьем адском пекле? Единственный способ остаться таким, как был, — это быть убитым. Всякий, кто утверждает противоположное, брешет как шелудивый пес.Метрдотель приблизился к их столику, но, видя, что уважаемые посетители увлечены разговором, счел за благо не мешать им.— И вот что я вам скажу, — продолжал Гейбл. — Я видал много парней, которые отказывались меняться. Иисус и Мария, это были конченные ребята. С первого взгляда было ясно, что конченные. Они знали, что попали в пекло, но не желали жить по его законам. Но, смею вас заверить, только черти выживают в аду. Те, кто понял, что война — это чистой воды анархия, кто приспособился к жизни в таких условиях, мобилизовав все свои внутренние ресурсы, — тот уцелел. Все остальные, так или иначе, погибли. Люди мерли, как мухи, в этих выжженных напалмом джунглях, на этих вонючих рисовых полях, где на каждом шагу тебя ожидает мина.Гейбл сделал большой глоток виски и прополоскал полость рта, прежде чем проглотить.— Вы сами прекрасно это знаете, поскольку были там, что урожай риса зависит от дождей. Так вот. В один из годов, когда я был во Вьетнаме, сезон дождей пришел раньше обычного. И вода, что стояла на их рисовых полях, была красной. Красной, как кровь, понимаете? Сотни наших морских пехотинцев нашли там смерть, разорванные на мелкие кусочки, — и удобрили своей кровью их долбаный рис. — Гейбл допил свой стакан. — Один Чарли, которого я взял в плен, смеясь, говорил мне, что у них в этом году будет шикарный урожай риса. Говорил и смеялся. Но, можете быть уверены, этот сукин сын сразу перестал смеяться, когда я ему отхватил член и заставил его сожрать. — Гейбл взял со стола меню. — Ну что, будем заказывать? Надо что-нибудь забросить в рот.Крис не знал, смеяться ему или плакать. Что за человек этот Маркус Гейбл! Какая-то китайская головоломка с отвратительной, но притягивающей внешностью. Каждый раз, когда тебе кажется, что ты понял его характер, откуда-то выныривает другой, неожиданный аспект этой сложной личности, как гоблин из-под земли в Парке ужасов.Гейбл заказал вырезку с жареным картофелем под слоем жареного лука. Крис заказал тунца на вертеле.— Рыба, — сказал Гейбл, когда официант отошел, — вся она воняет кровью. — Он пожал плечами. — Опять отголоски войны, наверно. После Вьетнама я видеть не могу рыбу. Несколько лет назад мой дружок пригласил меня на морскую прогулку. У него яхта в Ист-Бэй Бридж — это одно из местечек на Длинном Острове Длинный Остров (Лонг Айленд) — пригород Нью-Йорка. Курортное место на побережье океана, где происходит действие многих романов Э. Ластбадера.

. Роскошная серая с зеленым яхта шестидесяти пяти футов длины, которую он назвал «Моника» в честь своей любовницы-француженки. Ну, в общем, отправились мы на охоту за тунцом. Надо сказать, мой кореш — чертовски удачливый рыбак, и уже минут через двадцать ему удалось загарпунить настоящее чудовище весом эдак в четверть тонны. «Эй, Маркус, — сказал он через пару часов, когда ему удалось вытащить чудовище на палубу, — подойди и взгляни на этого детку». Я, конечно, не хотел подходить, но там была Моника. Ну что мне оставалось делать? Я подошел, поглядел — и меня вывернуло наизнанку прямо на эту сучью рыбу. — Гейбл засмеялся. — Хотите верьте, хотите нет, прямо на эту сучью рыбу. Богом клянусь!Вот тут-то, прямо как по команде какого-то садиста, принесли их заказ. Гейбл не имел привычки болтать за едой. Он ел быстро, словно торопился на заседание совета директоров. Когда он отодвинул от себя пустую тарелку, Крис все еще ковырял своего тунца. Но это не помешало Гейблу вновь начать разговор, предварительно заказав двойной кофе с ликером.— Итак, — сказал он, пожалуй, в еще более экспансивной манере, чем обычно, — расскажите мне, что случилось с вашей ногой. Тоже ранение, полученное во Вьетнаме?— Нет, — ответил Крис. Он не был во Вьетнаме, как считал Гейбл, но признаться в этом ему сейчас было так же трудно, как и во время разговоров с его братом Терри. — В Париже.— В Париже? — удивился Гейбл, помешивая ложечкой кофе. — Да бросьте вы меня разыгрывать. Не хотите же вы мне сказать, что воевали во Франции!— В какой-то степени, да, — ответил Крис. — Я принимал участие в велогонке «Тур де Франс».Гейбл рассмеялся. — Ну и ну! Называть чертовы гонки войной!— Я был в составе команды из девяти человек, — объяснил Крис. — И мы проехали тысячу девятьсот миль за двадцать два дня. Стартовали в городке под названием Рубо, пересекли Бельгию и Голландию, перемахнули через Французские Альпы и финишировали в Париже. — Он продолжал ковырять свою рыбу. — Поверьте, это тоже была своего рода война.— Но не как во Вьетнаме, — возразил Гейбл, с какими-то странными интонациями в голосе произнося слово «Вьетнам». Будто он говорил о женщине или о каком-то невероятно ценном предмете, являющемся его личной собственностью.— Конечно, не как во Вьетнаме, — согласился Крис. — И сравнивать нечего.— Почему не сравнить? Вот и ловля тунца, чтоб ему пусто было! Думаете легко этого поганца вытащить из моря? Тоже своего рода война. Облевал я его всего, как я уже вам рассказывал. Но, черт побери, я не в обиде, потому что Моника свела меня вниз, слизала пот у меня с лица, потом засунула свой язык мне в рот, освобождаясь тем временем от купальника. Вымотала меня, как сукиного сына, пока мой кореш возился со своим тунцом прямо у нас над головами.Крис отказывался верить своим ушам. Так вот в чем, оказывается, была соль этой побасенки Гейбла про рыбу! Как обманывать свою жену и наставлять рога другу? — Ну а как ваша жена? — спросил он.— Что жена?— Она была с вами тогда?— Нет, — ответил Гейбл. — Но даже если бы и была, то что из этого? Она бы узнала обо всем этом не больше, чем мой кореш.— Но ведь вы говорили мне, что любите свою жену, м-р Гейбл.— Говорил. Ну и что? Я вам многое говорил, адвокат, и, судя по тону, с каким вы это произнесли, чертовски рад, что говорил. Ваш тон подтверждает, что я был полностью прав насчет вас и что вам надо обязательно подыгрывать. Вы наивны, как сам Эллиот Несс. Знаете об этом?Крис сидел абсолютно неподвижно.— Вы хотите сказать, что лгали мне?— Ничего я вам не говорю, — ответил Гейбл. — Но вы у нас настоящий гений по части чтения между строк.— Значит, все-таки была любовница.— Что с вами, адвокат? Да вы совсем побледнели!— Случилась драка с женой? Именно так, как считала Аликс Лэйн? — Со все возрастающим ужасом он следил, как по лицу Гейбла расплывается прямо-таки волчья ухмылка. — Вы достали пистолет из столика и...— Извините, м-р Хэй, — сказал внезапно появившийся у их столика официант. — Вас просят к телефону.— Минуточку, — ответил Крис. Он не мог оторвать взгляда от жуткого лица Маркуса Гейбла.— Говорят, что очень срочно, — прибавил официант.— Я сказал, что подойду через минуту, — огрызнулся Крис.Официант ушел, и он продолжал: — Вы достали пистолет и застрелили ее? Убили свою жену?— Вы действительно думаете, я бы признался, даже если все было именно так, как вы расписываете?Крис навалился грудью на заставленный тарелками стол:— Я только что спас вашу шкуру, Гейбл. Я думаю, что заслуживаю того, чтобы вы сказали мне правду.Гейбл закончил свой кофе, вытер губы.— Ни хрена вы не заслуживаете, адвокат, и я вам сейчас объясню, почему. Ваши услуги обошлись мне по двести пятьдесят долларов в час, и, по совести говоря, вы стоите этих денег, вплоть до цента. Вы пришлете мне счет, и мой чек будет выслан вам в тот же день. Вот как я веду все свои дела. Он встал. — И это одно из моих дел, — ни больше, ни меньше.— Вы сошли с ума, — промолвил Крис. — А, может, я сошел? — Он прямо-таки видел перед собой укоризненный взгляд глаз Аликс Лэйн. — Я вам поверил. Иначе я просто не взялся бы вести ваше дело.— Э, бросьте вы это, адвокат, — осклабился Гейбл, театральным жестом обводя рукой вокруг. — Здесь никого нет, только мы, цыплята. Поберегите ваши жалкие слова о конституционных правах для прессы. У вас это здорово получается, и газетчики вас поэтому просто обожают. И именно поэтому я хотел, чтобы меня защищали именно вы.— Я вас предупреждал, Гейбл, что вы должны мне говорить только правду.— Конечно. Конечно. Я понимаю. С самого начала я сообщил вам все, что вам надо было знать. И не собираюсь ничего менять. — Он бросил на стол несколько сотенных купюр. — Эх, адвокат! Вы — гений, когда заходите в залу суда, но вы ни хрена не петрите в том, что происходит за ее пределами. Пора бы вам знать, что в жизни далеко не все вопросы имеют ответы.Через пять минут Крис взял трубку, и ему сообщили, что в городке Турет-сюр-Луп на юге Франции убит его брат Терри Хэй. * * * Лейтенант Сив Гуарда наблюдал, как с потолка капает вода. На улице шел сильный дождь, и было ясно, что этот дом нуждается в капитальном ремонте уже лет десять. Он и не заваливается, наверно, лишь потому, что с обоих сторон его подпирают такие же закопченные, ветхие здания. Кап, кап, кап. Потом капель превратилась в заправскую течь. Подняв голову, Сив мог слышать, как за стенами бегают крысы, попискивая, когда надо уступить дорогу вторгшейся на их территорию воде.Сив стоял в темноте лестничной площадки на самом верху этого заведения, одной ногой на последней ступеньке лестницы. Темнота сейчас была его верным союзником, и он старался раствориться в ней. Сквозь окно, не закрывающееся из-за векового нароста сажи, доносилась быстрая речь на кантонском диалекте, поднимающаяся на вопросительных словах, заканчивающих предложения, подобно морским волнам. Вместе с этими звуками доносились и запахи аниса, поджаренной свинины, специй, перебивающие запах мочи, пропитавший лестничную площадку. Сиву приходилось бывать по делам в Гонконге, и он мог засвидетельствовать, что смешения запахов там идентичны этому. За этим закопченным окном была Нью-йоркская улица под названием Пэлл-стрит, а вовсе не Гонконгская Лэддер-стрит, но разницы между ними особой не было.Держа наготове свой револьвер, Сив настороженно прислушивался. Только один раз он рискнул посмотреть на часы. Прошло семь минут после переговоров с Питером Чаном, и, памятуя о том, что за тип этот Чан, — это опасный знак.Сив снова перебрал в уме все основные факты, имеющие отношение к ситуации, в которой они оказались. Питер Чан, известный среди китайцев как Дракон Чан, стоял во главе банды торговцев наркотиками. Говорили, что ему принадлежит половина Чайна-Тауна, и даже те предприятия, которые ему не принадлежали, ежемесячно платят ему дань, чтобы не быть стертыми с лица земли. Сив помнил, как в прошлом году на Пэлл-стрит сгорело три магазина. Хотя доказать это было невозможно, однако, по единодушному мнению людей Сива, таким образом Дракон рассчитался с непокорными, чтобы другим неповадно было.Задолго до этого, однако, этот район стал для Сива объектом особого внимания. По личному указанию мэра, обеспокоенного тем, что торговля наркотиками грозила задушить Чайна-Таун, да и весь Нью-Йорк впридачу, ему предстояло провести здесь важную операцию. Выбор пал на Сива, частично, потому, что он провел восемнадцать месяцев в Гонконге, Таиланде и в самых опасных районах плато Шан в Бирме, работая на федеральное Агентство по Борьбе с Наркобизнесом (АБН), изучая пути, по которым в Европу и Америку поступал товар, именуемый в Азии «слезами мака». Он до сих пор поддерживал связи с АБН и, через них, с международными организациями по борьбе с распространением наркотиков.Со всех точек зрения было ясно, что необходимо хорошенько окопаться в Чайна-Тауне, прежде чем попытаться искоренить зло, представляемое для общества Драконом Чаном. Сив бегло говорил на кантонском диалекте, и это тоже очень помогало в деле. Все полицейские китайского происхождения, находившиеся под его началом, доверяли ему беспрекословно. Они бы последовали за ним на дно моря, если бы он приказал.Но был и еще один фактор, по которому именно Сиву Гуарде было поручено это важное и опасное дело. Начальству было хорошо известно, что если Сив чему и верил в жизни, то это строчке из Блэза Паскаля, которую он выгравировал на куске полированного гранита и поставил на свой рабочий стол вместо таблички с его именем: «Функция власти в том, чтобы защищать».Сиву не надо было оглядываться для того, чтобы убедиться, что его поддержка — на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84