Там мастера мыли, скребли и укладывали на белоснежную постель хозяина.
Таково было начало ритуала. Затем следовало его продолжение. Покуда Дарадунда мощным храпом сотрясал окна и стекла буфета, хозяин должен был под стеной, рядом с будущим камином или печкой, соорудить так называемую «замковую башню», использовав на время кирпич и кафель. Из чего выложить ее основание и что водрузить на вершине башни, знал далеко не каждый. Но на это у мастера водились закадычные дружки-консультанты.
Первый этаж «башни» следовало выложить из трех-четырех бутылок пива, бутылки водки и тарелки с доброй, аппетитной закуской. Все это должно было венчать усердие печника и выдаваться лишь по окончании работы. Второй этаж был, так сказать, поощрительным: упрятанные там бутылки пива, стакан белой, сырое яйцо и кусочек солененького с хлебом как бы поторапливали мастера завершить работу поживее, в один прием.
Чем выше этаж, тем меньше спиртного и больше закуски. Чаще всего туда подкладывали селедку или куски соленой рыбы, чтобы строитель камина и разрушитель «башни» был кровно заинтересован поскорее добраться до фундамента, где его ждало свежее пиво.
Нечего и говорить о том, что раствор, чертежи, различные приспособления и инструменты должны быть приготовлены заранее. Только тогда будили Дарадунду и приводили его к месту работы, голодного и жаждущего опохмелиться. Обыкновенно мастер не спрашивал, где он, не интересовался, сколько ему заплатят. Хватал с верхнего этажа полную стопку, закусывал ее чем попало и принимался за работу – это был ожесточенный, творческий и поистине ударный труд.
Люди знающие не советовали присутствовать при этом детям до шестнадцати. Мол, нечего им тут уши развешивать – у Дарадунды, всякий знает, для каждого отверстия, углубления или выступа в печке наготове сравнение из области анатомии.
И вот к вечеру от «башни» остаются лишь осколки кирпича, хлебные корки да обглоданные рыбьи кости, которые захмелевший мастер то и дело подбирает с полу и швыряет в новый камин или печь.
А на ночь глядя, когда пьяного в стельку печника снова не отличить от мокрой тряпки, за ним являются другие жители быстро растущего города и, вцепившись в него, как муравьи, волокут дефицитного Дарадунду под свой кров…
В то праздничное утро печник после долгого отсутствия проснулся наконец у себя дома. В голове сплошной туман, гарь и чад. Нет перед ним ни «замковой башни», не пахнет чем-нибудь кисловато-соленым, а о сочувствии близких и говорить не приходится. Эстафета на время прервалась, все краски жизни поблекли.
Ожесточившись в лице жены и детей на весь белый свет, пошел Дарадунда из дому искать утешения и первого же встречного остановил вопросом:
– Ну как, едрена-зелена? Не нужен дым, а то подсобим?
– Что еще за дым? У нас центральное отопление. Радиаторы…
– А камин есть? Милое дело для шашлыка…
– Пока нет.
– Так чего ж ты, мазь-перемазь, трепешься! Гони пятерку. А как надумаешь, зови меня.
(Кое-какие словечки из лексикона Дарадунды мы склонны опустить или, во всяком случае, их облагородить.)
Но и с пятеркой в кармане не суждено было печнику опохмелиться…
– За что его? – спросил Пушнюс у дежурного лейтенанта, когда «Всемогущий блат» был усажен в кресло и обеспечен бумагой для письменного объяснения.
– Дарадунду-то за что? – сочувственно полюбопытствовал и старшина. – По-моему, человек вполне в пределах нормы.
– Оттого и разбушевался, что не дотянул до нормы. Палатку с прохладительными напитками опрокинул и продавщицу в придачу!
– А она что, трали-вали, вытворять вздумала! – выкрикнул со своего трона Дарадунда. Я ей, мазь-перемазь, пять рублей дал – мне «с корабликом», говорю, а она лимонад сует!.. И пару карамелек в придачу, язви ее в душу, вместо сдачи…
– В таких киосках водку не продают, – попытался вразумить печника Тетенас. – И вообще сегодня торговля алкогольными напитками запрещена.
А Дарадунда знай бубнил свое:
– «На хрена они мне, говорю, конфетки твои! У меня на этот случай заветные припасены! Истрачу, думаю, в честь фестиваля… Забирай свое пойло, а мне изволь вернуть мои трудовые денежки!..»
– А пока заплатишь за причиненный ущерб плюс за порванную блузку, – невозмутимо прервал его лейтенант Кела.
– Черта лысого я ей заплачу! Да я, если не заправлюсь, мазь-перемазь, еле ноги волочу… Давка была, вот и опрокинули! На черта они мне сдались, эти ее капроны-нейлоны!..
Пушнюс поинтересовался, где он сможет увидеть капитана Баублиса. На душе у него тяжким грузом лежали кое-какие вестишки о подруге жизни капитана, к тому же он с растущим беспокойством все думал о том злополучном шаре. У лейтенанта Келы не было каких-либо инструкций или указаний на этот счет, поэтому все оставались в неведении, как следует поступить с чужеродным небесным телом.
– Может, оно и не чужеродное вовсе? – необдуманно заявил лейтенант. – Вдруг это затея спортсменов или организаторов праздника? Не следует ударяться в панику, товарищ Посейдон, ведь указаний пока не поступило.
– Да, зато результаты налицо! – навалившись на стол, вполголоса закипятился Пушнюс. – Авария автобуса – раз, разгромлен немаловажный торговый объект – два… Вы небось ждете, когда измученный жаждой народ кинется рушить трибуну?!
– Не стоить сгущать краски, товарищ Посейдон, не стоит…
– Они и без меня сгустятся, дайте срок! Увидите, то ли еще вечером будет!.. Кое о чем я пока умолчу, но предупреждаю: если назавтра обнаружите мое тело где-нибудь под елкой, знайте, не по своей воле я там очутился! А пока до свиданья! На то и щука в море, чтоб карась не дремал…
ВОЛЧЬЯ ТЕРРИТОРИЯ
Обойдя вдоль и поперек звенящую от песен долину, Посейдон решил поглядеть, что творится вдали от праздничной сутолоки. Так сказать, во лесочке, под кусточком…
Наткнулся на несколько компаний – отшельники, сидя или лежа полукругом, только еще репетировали свои песни:
Мне бы выпить лишь успеть,
А тогда могу и спеть.
И как только мы напьемся,
Замечательно споемся…
С этой группировкой все было более или менее ясно, многих он знал. Некоторые, завидев Пушнюса, поспешно прикрывали бутылку шапкой или пиджаком, другие же, наоборот, приветственно махали ему:
– Товарищ Пушнюс! Просим в нашу компанию!
– Спасибо, товарищи. К сожалению, не могу, служба…
Но вот на одной лужайке он наткнулся на группу поинтереснее первой: несколько парней подозрительной наружности, лежа на траве, уставились в небо и комментировали уже известный нам объект.
Пушнюс пригнулся, затем встал на четвереньки, подполз на карачках поближе и прислушался.
– Каркас из алюминиевой проволоки смастерили, обтянули полиэтиленовой пленкой…
– Да, но какая сила заставила его подняться в воздух? Откуда у них взялся водород? – донеслось до Пушнюса, и тут, как на грех, под ногой у него хрустнула гнилая ветка.
Субъекты подняли головы, прислушались, пошептались немного, не сводя глаз с молодого ельника, в котором хоронился Пушнюс, потом один из них громко расхохотался, а другой взял в руки гитару.
Оказалось, это была девушка. Все в брюках, с длинными волосами, сразу и не разберешь. А когда девушка, аккомпанируя себе на гитаре, запела, Пушнюс под шумок спрятался понадежнее. Он приметил, что неподалеку, среди елочек, стояла когда-то палатка, – на ее месте осталась куча слежавшегося папоротника. Под звуки гитары Пушнюс не торопясь зарылся в эти листья, спрятавшись с головы до ног.
А где-то есть страна Дельфиния
И город Кенгуру… –
пела девушка, а Пушнюс из своего зеленого укрытия шептал себе под нос:
– Алюминиевый каркас… полиэтилен… водород… государство Дельфиния, кенгуриный город…
Оставалось узнать лишь улицу и номер дома, но тут, как назло, в ухе закопошился какой-то нахальный жук. Сыщик затряс головой, случайно шевельнулся, и под ним снова предательски треснула ветка. Почитатели Дельфиний переглянулись и, прервав на середине песню, понесли околесицу про каких-то зверей. Немного погодя гитаристка поднялась с земли и сказала:
– Ну, мне пора. Как услышите «Танец с клумпами», держите за меня кукиш…
– А еще лучше приходите поглядеть, – добавил другой.
Эти двое ушли, а остальные двое продолжали плести что-то про волков. Скорее всего под именем серых разбойников скрывались члены их шайки.
– Пойду отмечу границы нашей территории – волки всегда так делают, – громко произнес один.
– Пожалуй, и я с тобой, – поднялся другой, и оба направились прямо к тайнику Пушнюса.
«…отмечу границы нашей территории», – зафиксировал про себя детектив и вытащил из кармана свое оружие, свой талисман – молоток Яцкуса Пушнюса, которым тот снабдил когда-то отправлявшегося на учебу сына.
Посейдон успел еще глотнуть воздуха, выдохнул его и замер. По его шее прошествовал вниз, к спине, целый караван муравьев. Пушнюс и глазом не моргнул – ведь те двое были совсем близко, под их ногами шуршал папоротник.
«Если они меня обнаружат, начнут приставать, придется прикинуться дарадундецки пьяным…» – мелькнуло у Пушнюса, и тут он почувствовал, что «волки» остановились прямо над ним. Бели они и впрямь почуяли, что Пушнюс подслушал их тайны, то лучшего случая для расправы не придумаешь. А потом скажут: «Решили, там кабан раненый, от преследователей в папоротнике спрятался. Хрюкнул, вот мы и врезали…»
Все эти мысли пронеслись в голове Пушнюса в течение трех секунд, не больше. Он явственно ощущал, что те типы стоят рядом и молчат. Да не просто стоят, а что-то делают – слышно было, как шуршат увядшие листья…
И тут Пушнюс почувствовал, как по ноге его полилось… Неужели кровь? А почему же тогда нет боли? Где выстрел или удар ножом? Ах, вон оно что! Эти подонки вздумали мочиться на него. Ну, нет, голубчики, этот номер вам не пройдет!..
С криком: «Ага-а-а!» он вскочил, держа молоток в руке, и схватил за шиворот первого подвернувшегося под руку срамника.
В таких случаях молоток не раз играл роль пистолета, помогая морально обезоружить неприятеля. Вот и сейчас задержанный сразу же сник, а другой «волк» зайцем бросился в кусты.
Пушнюс коротко и ясно изложил длинноволосому пленнику свои права и, предъявив ему обвинения в хулиганских злоумышленных действиях, велел следовать за собой в отделение милиции. Да поживее, покуда не просохло «вещественное доказательство умышленно нанесенного оскорбления».
ТРОЕ ГУЛЯК И НЕЗНАКОМКА
В отделении уже давал распоряжения заместитель начальника, капитан Баублис. Дарадунда плакал, да и как тут было не плакать: ведь капитан сообщил ему, что продавщица киоска безалкогольных напитков кое-кому из клиентов предлагала водку, а для отвода глаз перелила ее в бутылку из-под лимонада. Выходит, зря Дарадунда возвел напраслину на «доброго человека», зря причинил материальный ущерб и, самое главное, лишился заветной бутылки, которую вручила ему эта жалостливая душа.
Слезы раскаяния смывали с лица печника глубоко въевшуюся грязь, разбавленной тушью капали с заросшего подбородка прямо на сигарету, предложенную ему гуманными милиционерами. Капитан Баублис уже дважды просил его подписать протокол и отправляться домой, но мастер лишь отчаянно мотал головой.
– Боюсь за себя!.. Выйду и надерусь, мазь-перемазь, или, к черту, повешусь. Дубина я стоеросовая, мать твою за ногу… Так подвести хорошего человека… Она ко мне с открытой душой, а я ей такое… Клейма на мне негде ставить…
«Всемогущий блат» комкал черновик за черновиком и все никак не мог сочинить объяснение.
– Товарищ капитан, – доложил Пушнюс, – вот этот молодчик, полюбуйтесь-ка на него, наверняка и есть один из тех, что запустили в небо непонятную бестолковщину… (Задержанному.) Выкладывай, о чем вы там в лесу болтали? Что за газ в полиэтилен напустили?
Длинноволосый пожал плечами – и ни звука.
Тогда к парню обратился капитан:
– Выходит, это ваша работа?
– Нет, это наш досуг!..
– Брось комедию ломать, – рассердился Пушнюс, – отвечай, когда тебя спрашивают. Тут тебе не Дельфиния, здесь наша территория!
А длинноволосый ему в ответ:
– Вы там так усердствовали, что, похоже, вляпались… Проверьте, не помешает…
– И верно, товарищ Пушнюс, вы бы того… – поддакнул дежурный, – вы бы о травку пообтерлись…
– Сначала извольте вот на что взглянуть, – показал Пушнюс штанину. – Этот хулиган подкрался и демонстративно меня обмочил!
– Неправда! – воскликнул длинноволосый. – Мы вас и в глаза не видали!
Пушнюс, решив, что спорить бесполезно, в сердцах захлопнул за собой дверь.
– Залег под елками, листьев на себя набросал и уши развесил. А мы как раз про волков говорили.
Капитан:
– О ком? О ком?!
– Про волков. Они ведь таким макаром свою территорию отмечают. Ну, один из нас и предложил… тоже отметить. Вот и пошли за кустики. В лесу вроде не запрещено…
Капитан:
– Значит, волкам подражаем?
Лейтенант:
– Хоть я и охотник, но впервые слышу, чтобы волки вот так, прямо на человека…
– Да не видели мы его, сколько вам повторять!
– Зато я вас видел! – крикнул Пушнюс, снова врываясь в комнату. – Вот он факт, на штанах! Эти типы явно сговорились!
Тут уж не выдержал и «Всемогущий блат»:
– А ты чего ж торчишь, как пень, раз видишь, что тебя орошают?!
– Он нарочно, – перестав плакать, вмешался печник. – «Пусть себе поливают, думает, едрена-зелена… Авось подрасту еще…»
Когда капитан призвал всех к порядку, длинноволосый снова принялся доказывать свою невиновность:
– Да и не мог я попасть на него… Помню, принял эту кучу за муравейник и отошел подальше. Товарищ мой, правда, мог случайно…
– Как его фамилия? – не сдавался Пушнюс. – Что он за птица, откуда?!
– Не знаю. Может, и из Дельфиний…
– Ну ладно, – произнес Пушнюс. – Мы еще выясним, что там за волки да дельфины…
– Картина примерно ясна, – пожалуй, слишком миролюбиво обобщил обвинения Баублис. – А что касается волчьей территории, то она теперь, молодой человек, находится в зоопарке…
– Наука доказала, что и волки в экологической системе приносят пользу, – огрызнулся красавчик.
1 2 3 4 5 6