В эту ночь Хулио Гомес так и не заснул. Он пытался найти разумный выход. Он не знал, сколько времени пробудет тот человек на острове, но был уверен, что британцам нужно дать знать о нем, особенно о том, что он остановился в поместье. Это же очень важно, не так ли? Можно пойти к губернатору, но что тот сможет сделать? Скорее всего, причин для ареста не найдется. Остров – это не территория США. Не верил Гомес и в то, что старший инспектор Джонс.с его игрушечным войском обладает большими возможностями, чем губернатор. Для ареста нужен приказ из Лондона, а приказу должен предшествовать запрос лично от дяди Сэма. Утром можно будет позвонить… Гомес тут же отказался от этой мысли. Остров был связан с миром только допотопной открытой телефонной линией через Нассау, столицей Багамских островов, и лишь из Нассау можно было связаться с Майами. Здесь решительно ничего нельзя сделать, придется утром возвращаться во Флориду.
В тот же вечер в аэропорту Майами приземлился самолет авиакомпании «Дельта», прибывший из Вашингтона. Среди его. пассажиров был усталый британский государственный служащий, которого, если верить паспорту, звали Фрэнк Диллон. У него были и другие документы, показывать которые на внутриамериканских линиях было некому. В этих документах значилось, что их предъявитель является сотрудником британского Министерства иностранных дел и что министерство просит всех компетентных лиц оказывать ему максимальную помощь и поддержку.
Ни в его паспорте, который ему не нужно было предъявлять, ни в его рекомендательных бумагах ни слова не говорилось о том, что настоящее имя их владельца – Сэм Маккриди. Об этом знали только несколько высших чиновников ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния, вместе с которыми Маккриди провел целую неделю на семинаре о роли и месте разведывательных служб свободного мира в предстоящие девяностые годы. Посещать такой семинар значило слушать чертову уйму профессоров и ученых других рангов, ни один из которых ни за что не скажет одно простое и понятное слово там, где можно употребить десяток сложных и непонятных.
Выйдя из здания аэропорта, Маккриди взял такси и попросил подвезти его к отелю «Сонеста Бич» на Ки-Бискайн. В отеле он снял номер, оставил там свои вещи, на ужин взял омара, а потом заснул глубоким, спокойным сном. Семь ближайших дней он будет – ца, читал недельной давности «Майами Гералд», которую кто-то – возможно, сам Гомес – оставил в аэропорту.
– Только не сегодня, дружище, – радостно сообщил Гомесу служащий, – по пятницам рейсов не бывает.
Гомес оглядел заросшее травой летное поле. Рядом с металлическим ангаром стоял небольшой самолет «Навахо чиф», в котором копошился мужчина в парусиновых брюках и рубашке. Гомес подошел к самолету.
– Вы летите сегодня? – спросил он.
– Да, – ответил пилот, тоже американец.
– Ваш самолет можно нанять?
– Исключено, – ответил пилот. – Это частный самолет. Принадлежит моему хозяину.
– Куда вы направляетесь? В Нассау?
– Нет. В Ки-Уэст.
У Гомеса поднялось настроение. Из Ки-Уэста до Майами легко добраться на любом из множества рейсовых самолетов.
– Я могу поговорить с вашим хозяином?
– большинством проголосовали за то, чтобы остаться в составе Великобритании. С тех пор по сравнению с некоторыми из своих соседей жители островов процветали.
Вторая зависимая территория – Виргинские острова, теперь рай для яхтсменов и рыболовов. Население третьей зависимой территории – крохотных островов Ангила – прославилось тем, что совершило единственную в колониальной истории революцию. В результате этой революции острова остались британскими и не были насильственно присоединены к двум соседним островам, к премьер-министру которых ангильцы не без оснований питали далеко не самые добрые чувства.
Еще менее известны острова Кайкос и Терке. Там под пальмами и британским флагом неторопливо течет жизнь, которую не осложняют ни торговля наркотиками, ни отряды секретной полиции, ни государственные перевороты, ни убийства конкурентов во время предвыборных кампаний. На всех четырех территориях власть Лондона практически не ощущается, а на трех последних она сводится главным образом к компенсации дефицитов их годовых бюджетов. В ответ местное население с удовольствием созерцает поднимающийся каждое утро британский флаг, а также эмблему королевы Елизаветы на денежных банкнотах и на шлемах полицейских.
Зимой 1989 года пятой и последней зависимой территорией были острова Баркли – архипелаг из восьми крохотных островков на западе Большого Багамского рифа, к западу от острова Андрос, к северо-востоку от Кубы и точно на юг от Флорида-Кис.
Теперь мало кто может припомнить, почему острова Баркли не были присоединены к Багамским островам, когда последние получили свою независимость. Позже один лоботряс из Министерства иностранных дел сказал, что о них просто забыли, – и, возможно, он был прав. На островках жило всего двадцать тысяч человек, шесть островков из восьми были вообще необитаемыми, а главный остров, он же – местопребывание губернатора и отличное место для рыбалки, носил гордое имя Саншайн (Солнечный свет).
Острова Баркли нельзя было назвать богатыми. Промышленности на них не было никакой, а средний доход жителя острова немногим отличался от нуля и складывался в основном из заработков юношей и девушек, которые покидали острова и становились официантами, горничными и коридорными роскошных отелей в далеких краях. Там молодые островитяне приобретали жизнерадостный характер и привычку лучезарно улыбаться при любых обстоятельствах, а потому туристы из Европы и Америки чаще всего выбирали их в качестве гидов.
Кое– какой доход приносили эти туристы, любители спортивной рыбной ловли, отважившиеся добраться до островков из Нассау, плата за приземление самолетов, продажа собственных почтовых марок весьма невысокого художественного уровня, а также омаров и раковин случайно заплывшим на острова яхтсменам. Более чем скромные доходы все же позволяли оплатить еженедельный рейс парохода, доставлявшего на острова предметы первой необходимости, которые не давало море.
Питались островитяне в основном тем, что дарило им щедрое море, а также леса и сады, располагавшиеся на склонах двух холмов СаншаЙна – Спайгласса и Собоуна.
Потом, в начале 1989 года, в британском Министерстве иностранных дел и по делам Содружества кому-то пришла в голову мысль, что острова Баркли созрели для независимости. Эта мысль впервые была изложена в «памятной записке», которая, как полагается, была ^передана на рассмотрение". Вскоре идея о предоставлении островам независимости стала частью правительственной политики. В том году британский кабинет министров боролся с огромным торговым дефицитом, который крайне отрицательно сказывался на популярности правительства (если судить по результатам опроса общественного мнения) и вызывал рост сопротивления его европейской политике. Пустяковый вопрос о никому не известных островках где-то в Карибском море был решен без обсуждения.
Губернатор островов Баркли, однако, возражал и потому был срочно отозван. Вместо него прислали сэра Марстона Моберли, высокого, самовлюбленного джентльмена, гордившегося внешним сходством с покойным актером Джорджем Сандерсом. Перед отъездом на Саншайн сэра Марстона кратко, но достаточно четко проинструктировал первый помощник секретаря Карибского отдела. Острова Баркли должны стать независимыми. Нужно подобрать кандидатов на место премьер-министра и назначить день всеобщих выборов. После демократических выборов с первым премьер-министром островов Баркли и его кабинетом будет согласован разумный период (скажем, три месяца), в течение которого островам будет – предоставлена – разумеется, по их требованию – полная независимость. Сэру Марстону поручалось претворение в жизнь этой программы, в результате которой с Министерства финансов будет сброшен еще один груз. Сэр Марстон и леди Моберли прибыли на Саншайн в конце июля, и новый губернатор энергично взялся за выполнение программы. Вскоре были найдены два кандидата на место премьер-министра. Одним из них был мистер Маркус Джонсон, состоятельный местный бизнесмен и филантроп, который родился на островах, сколотил состояние в Центральной Америке и сейчас жил в роскошном поместье на другом склоне холма Собоун. Мистер Джонсон создал политическую партию Союз процветания островов Баркли, провозгласившую своей целью развитие островов и обеспечение благосостояния их населения. Менее отесанный, но более искушенный в популизме мистер Горацио Ливингстон, который жил в Шантитауне и владел большей частью поселка, образовал другую партию – Фронт независимости островов Баркли. До выборов, назначенных на пятое января, оставалось три недели. Сэр Марстон с удовлетворением наблюдал, как энергично развивается предвыборная кампания, в ходе которой оба кандидата в многочисленных речах и памфлетах добивались поддержки островитян. Плакаты красовались на каждой стене, на каждом дереве.
В приготовленную сэром Марстоном бочку меда попала только одна ложка дегтя – Комитет сознательных граждан, или КСГ, возглавляемый его преподобием надоедливым Уолтером Дрейком, местным баптистским священником. Делегацию этого комитета сэр Марстон согласился принять в, тот день, в девять часов утра.
В состав делегации входило восемь человек: англиканский священник – бледный, измученный англичанин, вечный неудачник, с которым, сэр Марстон был уверен, он всегда договорится, и шестеро представителей сливок местного общества – врач, два владельца магазинов, фермер, хозяин бара и владелица пансиона миссис Макдоналд. Все они были в возрасте и в лучшем случае с начальным образованием. Для сэра Марстона они не были конкурентами ни по части английского языка, ни в отношении умения выдвигать убедительнейшие аргументы. Вместо любого из них он мог предложить десяток сторонников независимости.
Маркуса Джонсона, кандидата от Союза процветания, будут поддерживать управляющий аэропортом, владельцы портовых сооружений (Джонсон обещал построить сверхсовременную пристань для яхт со всего света) и большинство бизнесменов, которым процветание должно было принести большие деньги. Ливингстон пользовался поддержкой пролетариата, которому он обещал сказочное повышение жизненного уровня за счет национализации собственности и капиталов.
Настоящей проблемой был руководитель делегации – его преподобие Уолтер Дрейк, чернокожий гигант в черном костюме, тот, что в этот момент утирал пот со лба. Он был прирожденным проповедником, умным и громогласным, к тому же он получил образование на американском континенте. В петлице он носил значок в форме рыбы – символ утвердившегося в вере христианина. Интересно, подумал сэр Марстон, кем был Дрейк до того, как утвердился в своей вере. Впрочем, губернатору не пришло в голову спросить об этом самого священника. Его преподобие бросил на стол губернатора стопку бумаг.
Сэр Марстон заранее побеспокоился о том, чтобы в его кабинете стульев на всех не хватило, и принял делегацию стоя. Так переговоры будут короче. Губернатор бросил взгляд на стопку бумаг.
– А это, губернатор, – прогудел его преподобие, – петиция. Да, сэр, петиция. Под ней подписались более тысячи наших сограждан. Мы хотим, чтобы эту петицию отправили в Лондон и вручили миссис Тэтчер. Или даже королеве. Мы полагаем, что эти леди выслушали бы нас, даже если вы не захотите слушать.
Сэр Марстон вздохнул. Все это будет, очевидно… он отыскал в памяти свое любимое слово… более утомительным, чем он ожидал.
– Понимаю, – сказал он. – И о чем же вы просите в своей петиции?
– Мы хотим референдума. Спрашивали же британский народ, стоит вступать в Общий рынок или нет. Мы требуем референдума. Мы не хотим, чтобы нам предоставляли независимость помимо нашей воли. Мы хотим жить, как живем, как жили всегда. Нам не нужно, чтобы нами управлял мистер Джонсон или мистер Ливингстон. Мы апеллируем к Лондону.

* * *
На летное поле въехало такси, и из него вышел невысокий толстяк – мистер Барии Клингер. В Корал-Гейбле, недалеко от Майами, у него был большой роскошный дом в испанском стиле. Его сопровождала отнюдь не толстая и не низкорослая хористка; потрясающе красивая девушка по возрасту годилась мистеру Клингеру в дочери. На склонах холма Спайгласс у мистера Клингера был коттедж, где он тайком от миссис Клингер время от времени отдыхал. Мистер Клингер намеревался. лететь до Ки-Уэста и там посадить девушку на рейсовый самолет до Майами. Потом усталый бизнесмен вернется домой из деловой поездки, вызванной необходимостью обсудить старый, скучнейший контракт. Миссис Клингер встретит его в аэропорту Майами и убедится, что он прилетел один. Лишняя предосторожность не помешает. Миссис Клингер знала очень хороших юристов. Хулио Гомес встал и направился к бизнесмену.
– Простите, сэр, вы – мистер Клингер? У Клингера тревожно екнуло сердце. Уж не выследил ли его частный детектив?
– Кому я нужен?
– Видите ли, сэр, у меня проблемы. Я здесь отдыхал, но только что мне позвонила жена. Наш ребенок попал в аварию. Мне срочно нужно вернуться, очень нужно. Но сегодня нет рейсов. Никаких. Даже чартерных. Вот я и подумал, не сможете ли вы подбросить меня до Ки-Уэста? Я был бы вашим вечным должником.
Клингер сомневался. Все же нельзя было исключать, что этого человека наняла миссис Клингер. Он отдал сумку носильщику, и тот стал загружать багаж в грузовой отсек «Навахо».
– Ну, – сказал Клингер, – я не знаю…
Возле самолета толпились шесть человек: чиновник паспортного контроля, носильщик, Гомес, Клингер, его подруга и еще один мужчина, помогавший загружать багаж. Носильщик был уверен, что шестой человек приехал с Клингером, а Клингер и его подруга приняли его за служащего аэропорта. Пилот уже сидел в кабине и не мог ничего слышать, таксист скрылся в кустах в двадцати ярдах от самолета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68