Славка ради тебя и детей на все это пошел, – повторила Маша. – От безысходности. Безденежья. Безнадежности. Ему помочь надо. А уже потом решать, разводиться тебе с ним или нет. И вообще, как вам жить дальше. Сесть вдвоем и честно все обсудить. Да, может, стоит разойтись и устраивать свою жизнь по отдельности, пока еще не слишком поздно. Или продолжать жить вместе. Попробовать начать все сначала. Быть терпимее друг к другу. Можно же что-то придумать.
Самсонова глубоко вздохнула и снова закурила.
– Наверное, ты права, Машка. Какой он преступник? Но что мне делать?
– Сейчас приедет Марьянка. Она лучше нас с тобой соображает, что в каких случаях следует предпринять. Выложим ей все. Марьянка что-нибудь придумает. Ты же знаешь.
– Да, для Марьянки не существует безвыходных ситуаций, – кивнула Самсонова. – Пойду принесу еще бутылку.
На кухне появился с трудом ворочающий языком отец Марины. Как обычно, пришел с работы хорошенький, поспал немного и вот вышел перекусить, – в старой, рваной, когда-то белой майке и огромных зеленых семейных трусах. Девчонок он не стеснялся. Плевать ему было на то, что о нем подумают.
Петр Николаевич грохнулся на табурет напротив Корицкой, уставился на нее выпученными глазами, потом перевел взгляд на вернувшуюся в кухню с бутылкой водки дочь.
– Нальешь? – спросил он, увидев в руках у Марины благословенный напиток.
– Налью, – ответила дочь. – Ты чего встал-то?
– Пожрать захотелось. Что у нас есть?
– Суп из пакета. Хлеб вон на столе.
– А еще?
– Конфеты, которыми я торгую.
– Мясо хоть какое-нибудь имеется? Которым мужиков в нормальных семьях кормят?
– У нас семья ненормальная, насколько тебе известно, – ответила Марина, начиная заводиться и переходя на крик. – Ешь, что дают, или вообще ничего не получишь.
– Это ты так с родным отцом разговариваешь?! – взревел Петр Николаевич. – Да я жизнь свою на вас угробил: на тебя, брата твоего и мать. Да я…
В кухне появилась Серафима Поликарповна.
– Замолчи немедленно и отправляйся спать, – приказала она.
Петр Николаевич сразу поник. Он уже много лет жил в страхе перед женой. Плечи его опустились, он заговорил совсем другим тоном:
– Мне поесть бы чего, Сима. Что дашь.
– Разогрей суп отцу, – велела Серафима Поликарповна дочери. – Я пойду с детьми заниматься. Ведь больше некому.
На кухню прибежала четырехлетняя Анечка.
– Можно мне молока? – спросила она.
– Сейчас согрею, – ответила Марина.
– И лимонную конфету.
– Мама, дай ей конфету.
– Хватит на сегодня. Опять вся сыпью покроется.
Анечка заревела в голос.
– Дай, чтобы только успокоилась. Хватит нам воплей без ее рева.
– А по поликлиникам кому с ней ходить? Ты, что ли, будешь? – снова заорала Серафима Поликарповна. – А деньги на лекарства где брать? Твой вымогатель, что ли, подкинет? Довымогался. Теперь еще ему, наверное, передачки придется носить.
– Вы это о чем, бабы? – спросил Петр Николаевич, который еще не знал о местонахождении зятя.
– Муженек твоей дочери в следственном изоляторе трезвеет, – сообщила Серафима Поликарповна. – Нам в семье только преступников не хватало.
– Ну посидит пятнадцать суток и отпустят, – невозмутимо ответил Петр Николаевич, которому и в голову не могло прийти, что зятя задержали за что-нибудь серьезное.
– Ты слышал, что я сказала, или нет? – заорала Серафима Поликарповна. – Или еще теперь и оглох ко всему в придачу? Он не в вытрезвителе, а в следственном изоляторе. В «Крестах». Слышал про такое место?
– Чего? – выпучил глаза на жену Петр Николаевич.
– Вот того самого. На бутылку ему не хватало, – представила свою версию теща. – Выбрал легкий способ. У кого он там деньги-то требовал, Марина?
– Понятия не имею.
– Где мое молоко? – снова закричала Анечка.
– Ты видишь, что я его грею? – повернулась к ней Марина.
– Слишком долго греешь, – ответила четырехлетняя дочь.
– Ты еще будешь мне указывать…
– Не ори на ребенка! – завопила Серафима Поликарповна. – Могла бы и побыстрее.
– Что мне, задницей на плиту сесть, чтобы она лучше работала? – закричала в ответ Марина.
«Сумасшедший дом, – подумала Корицкая. – И как Славка терпит все это целых десять лет?»
Маша молчала, сидя в углу и стараясь не привлекать ничьего внимания, потому что знала, что в противном случае достанется и ей. Пару раз в прошлом Серафима Поликарповна ополчалась на нее, пыталась воспитывать, Маша вставала на дыбы, ругалась в пух и прах с Мариной и вылетала из их квартиры как ошпаренная, давая себе обещание никогда больше не видеться с Самсоновой. Но через некоторое время подруга звонила с извинениями, слезно умоляла приехать.
Корицкая прощала. Марьянка появлялась здесь гораздо реже: ей было просто некогда, да и далеко не всегда она позволяла вылить себе на голову холодный ушат, который обычно к встрече с подругами готовила Марина. Маша была слабее. Ее можно было напрячь. К тому же она нигде не работала, что знали и Марина, и ее мать.
Наконец молоко согрелось. Анечке налили стакан. Марина наполнила второй и понесла его Виталику. Отец отрезал себе кусок хлеба и молча жевал. Серафима Поликарповна достала из холодильника суп и поставила на плиту.
– Сам за ним посмотришь, – сказала она мужу и направилась в комнату к внукам.
Вернулась Марина, поставила на стол еще одну рюмку – для отца, откупорила новую бутылку водки, разлила на троих.
– А что, Славка, правда, в «Крестах»? – спросил отец.
– Правда.
– За что?
– Мать же сказала: за вымогательство.
Петр Николаевич покачал головой.
– Давайте за то, чтобы поскорее вышел, – предложила Марина.
Маша и Петр Николаевич подняли рюмки. Все чокнулись. Выпили.
В этот момент раздался звонок в дверь.
– Наконец-то! – воскликнула Марина.
– Кто это? – спросил отец.
– Мы Марианну ждем, – сообщила Маша и выглянула в окно, рядом с которым сидела. – Мариш, она без машины. Нет ее «Фольксвагена».
– Догадалась, что пить будем, – ответила Самсонова и пошла открывать.
Она не стала смотреть в глазок, а просто распахнула дверь и уже собралась пожурить подругу, что та слишком долго возилась со своим сахаром, но только открыла рот.
На пороге стоял мужчина лет тридцати пяти и показывал ей служебное удостоверение. Он был в штатском.
– Капитан Ухов, – представился он. – Я могу зайти?
– Э… но…
Марина не находила слов. Она опешила. Ей ни разу в жизни не приходилось разговаривать с кем-нибудь из милиции. Она ждала Марианну, которая придумает, что делать. А тут… «Только этого еще не хватало. Господи! Скорее бы приехала Марианна».
– Самсонова Марина Петровна? – спросил капитан Ухов.
– Да, – кивнула Марина, пожалевшая, что так много выпила. Но кто же мог предположить, что появится этот капитан Ухов?
– Я могу зайти? – повторил вопрос капитан. – Или мне пригласить вас к нам?
– Проходите, – угрюмо сказала Марина, отступая в сторону. Ей совсем не хотелось получить приглашение «к ним».
– Кого там еще черти принесли? – послышался пьяный Машкин голос.
Подруга вылетела в коридор и резко остановилась от удивления. Она видела этого мужчину где-то с неделю назад выходящим из кабинета Владимира Вениаминовича, нынешнего ее спонсора. Тогда Корицкая примчалась в фирму к господину Картушу: они собирались на очередную презентацию, но секретарша «папы Вовы» предложила ей подождать в приемной: у господина Картуша исключительно важный разговор, он просил не беспокоить его ни при каких обстоятельствах. Они тогда опоздали на презентацию. Нежданный гость тоже узнал Машу. Она девочка запоминающаяся. В особенности для мужского глаза.
Корицкая, открыв рот, смотрела на вновь прибывшего. Он тоже несколько удивился, но мгновенно взял себя в руки.
Марина закрыла входную дверь. Капитан Ухов повесил пальто на крючок в прихожей, скинул ботинки, сунул ноги в приготовленные Мариной тапочки.
Корицкая молча стояла у двери в кухню.
– А вы кто? – наконец спросила она у вновь прибывшего.
– Капитан Ухов. Я веду дело Вячеслава Самсонова. Могу я попросить вас представиться?
– Маша.
Капитан Ухов усмехнулся.
– Фамилия, имя, отчество?
– Корицкая Мария Станиславовна.

Глава 3

Некоторое время назад
Года три назад бабушка Маши, жившая на Петроградской, предложила сделать семейный обмен, чтобы не пропала жилплощадь. Машу прописали к бабушке, а бабушку, в свою очередь, туда, где жили Машины родители. Месяца через два бабушка резко сдала: как чувствовала, что скоро ей потребуется постоянный уход. Маша после нескольких скандалов перебралась на Петроградскую.
Мама, естественно, не хотела выпускать дочку из-под зоркого ока. Но Маша ухватилась за единственный пока реальный шанс жить отдельно от дорогих родителей.
Своя жилплощадь, конечно, позволяла развернуться. Но ее вскоре стало недостаточно. Корицкая начала целенаправленно искать спонсора, который купил бы ей новую квартиру. Это для Марианны было неприемлемо становиться содержанкой, а для Маши очень даже приемлемо. Зачем работать, если есть мужики? Машка и не работала. Ни дня в своей жизни. Найти спонсора, который бы поил, кормил, одевал, обувал, труда не составляло. Исчезал со сцены один – появлялся другой. Девочка пользовалась большим спросом. Оттачивала свою технику. Знала, какая тактика работает безотказно.
Марианна иногда приглашала Машу поприсутствовать на каких-то там банкетах, фуршетах и презентациях. Приглашала с одобрения своего начальника, Олега Александровича, одного из немногих мужчин, на Машу абсолютно не реагирующих. Ну и не нужны нам деды! Олегу Александровичу было лет пятьдесят пять, а в подругах он имел молодую тетку Марианны, Ларису. Марианна работала вместе с Жеребцовым всегда: вначале лаборанткой на кафедре, где он был завлабом, потом в его фирмах, вплоть до теперешнего «Эккотрейдинга». Олег Александрович быстро разобрался в том, какую бесценную сотрудницу он приобрел. Сотрудница очень скоро стала первой помощницей, потом партнером. В общем, правой рукой. На подругу Марианны Машу Корицкую Олег Александрович смотрел только как на девочку по вызову, видел, что клиенты на нее хорошо реагируют, поэтому приглашал – к всеобщему удовлетворению. Корицкая получала деньги и нового спонсора, Марьяна и Олег Александрович – довольного клиента.
Однако бедной девочке Маше деньги на квартиру пока никто не выкладывал. Содержали, иногда приглашали жить у себя, один банкир даже два месяца снимал ей достойное жилье, чтобы к ней туда наведываться, но купить не покупали.
Корицкая тщательно проанализировала ситуацию. Разделила мужчин на группы. Инженеры и работяги отметались сразу же. Эти не только квартиру не купят, а сами захотят, чтобы им жена чего-то подкидывала да еще и на работу устраивалась. Подобная судьба Машу совсем не прельщала. Она уже успела убедиться на нескольких примерах, к чему приводят браки по любви. Безденежье, беспросветность, муж начинает пить, ты кусаешь локти, молодость ушла, фигура пропала, никому теперь не нужна. Идти некуда. Спасибо, не надо. В такой ситуации любовь быстро испаряется. Вон Самсонова обожала дорогого Славика. Теперь честит его на чем свет стоит.
Она, Маша, – свободная молодая женщина. Пока. Она ищет. Пусть меньше нравится, но побогаче. И чтобы готов был тратить свои деньги на Машеньку. Удовлетворять ее прихоти.
Иностранцы тоже не годились: Маша не собиралась никуда уезжать.
Оставались три категории: бизнесмен, бандит и банкир. Корицкая начала проводить маркетинговое исследование. Иногда оно прерывалось появлением разгневанной жены, вытаскивающей мужа-бизнесмена из квартиры молодой шалавы, и возвращением его в лоно семьи.
Однажды Маша ловила машину. Остановился шикарный серебряный «Ниссан», распахнулась дверца, девушку предложили подвезти. Несколько секунд она колебалась, но в самом деле опаздывала на какой-то там Марьянкин фуршет. Села. Денег господин Кунанбаев не взял. Взял телефон. Позвонил. Встретились. Сводил в ресторан – в гостинице «Пулковская», где он тогда останавливался. Потом предложил подняться в номер. Поднялись. Расплатился щедро.
Алькен уехал домой в Джамбул и сказал, что снова будет в Питере с крупной партией товара недели через три. Позвонил. Опять встретились. На этот раз он прилетел всего на два дня. Но в следующий планирует не меньше чем на месяц. Попросил Машу подыскать квартиру. Он снимет. И она из своей коммуналки хотя бы временно переберется. Корицкая начала задумываться, не «обломится» ли здесь. Вначале снимет, потом купит… На ее имя. Алькен появлялся в Питере то на пару дней, то на недельку, то на месяц. Всегда оставлял достаточно денег, чтобы Маша жила безбедно до его следующего приезда и на других мужчин не смотрела. Она, конечно, смотрела. И на нее смотрели. Запасные варианты никогда не помешают – на тот случай, если Кунанбаев не приедет в следующий раз.
Маша начала намекать Алькену на то, что неплохо бы купить квартиру в Питере. Ведь в общем-то будет дешевле, чем все время снимать. И ей удобнее. А она его всегда хлебом-солью встречать будет. Сидеть и ждать в этой квартире. Алькен долго не говорил ни да, ни нет, но Корицкая не оставляла мысли все-таки получить «подарок». Она пришла к твердому убеждению, что от наших мужчин точно ничего не дождешься. А вот от восточного… Не исключен вариант, не исключен. Марианна с Мариной пришли в ужас, когда узнали о новом спонсоре.
– А с квартирой что? – спросила все-таки практичная Марианна.
– Провожу работу, – ответила Корицкая.
И она проводила. Упорно и настойчиво. Примерно через год знакомства Алькен наконец созрел. Купил двухкомнатную. Маша переехала. Предыдущую конуру она, конечно, оставила за собой. На всякий случай.
Больше всего Корицкую выводили из себя приемы, которые ей приходилось устраивать друзьям Алькена.
1 2 3 4 5 6 7