Ц Это сокрыто от нас.
Ц Глупцы.
Ц Именно, ваше счетоводчество, Ц подтвердил председатель. Ц Шваль нар
одишко, если честно. Вы уж просветите нас. Будьте добры.
Ц Ладно. Знаешь ли ты мои имена?
Ц Конечно.
Ц Тогда назови их.
Ц Казначей Пыли, Ц начал председатель. Ц Господин Бухгалтер. Великий
Счетовод…
Ц Еще.
Ц Других не помню. Извините.
Человек в шкуре вздохнул:
Ц У вас короткая память, людишки. Я Ц Эра Чудовищ, тот, кто дал вам силу и в
ласть. Мнилось мне, что знамений достаточно… Но нет. Я ошибся.
Уголки губ мертвого лица разочарованно опустились. Лир и Махмуд, не сгов
ариваясь, придвинулись к председателю. Расшитые рунами халаты придавал
и им праздничный вид. Словно рождественская открытка: снег, сосны и три во
лхва под медовой звездой.
Ц Воронье кричит, надрывается. В небе повисла комета. С ее появлением зак
анчивается Эра Чудовищ. Я заканчиваюсь, я! Неужели вы забыли собственные
легенды?
Ц Легенды? Ц Председатель огляделся, ища поддержки. Ц Но это невозмож
но… это… это как бы противоестественно даже. Я бы сказал, наверное…
Вздох пронесся над полянкой.
Ц Да, господа, Ц объявил Казначей. Ц Вновь родился вечный бунтарь. Ланс
елот. Отныне ваши звери великие в опасности.
Ц Но это невозможно! Ц Графиня Исамродская заломила руки. Ц О боги!… Да
как же это?… Без зверей?… Быть не может!… Вы врете!… Скажите ему, Лир. Да, и вы,
Махмудик!
Дюжинцы загомонили, забубнили, как испуганные дети. Мужественней всех ок
азался председатель. Выждав, когда короли успокоятся, он объявил твердым
голосом:
Ц Э-э-э… Значица, так, господин Казначей. Мы, конечно, не против неумолимо
й поступи прогресса…
Ц …но?
Ц Я сказал «но»?… Ц В лице старого жреца проступило удивление. Ц Разве?

Ц Ваше преосвященство!
Ц Ну хорошо, хорошо. Ладно. Не будем спорить. Эры действительно должны ме
няться. Это закон. Но спросим себя: готова ли наша общественность к переме
нам? Что скажет народ?
Ц Мой народ не готов.
Ц И мой.
Ц Мой тоже, Ц понеслось со всех сторон. Ц Очень консервативная нация, з
наете ли.
Ц Итак, Ц подытожил председатель, Ц мы все видим. Рождение Ланселота
Ц это знаменательное событие, без него невозможно развитие общества…

Ц …но?
Опять это проклятое «но»! Его преосвященство поморщился. Прямота и недву
смысленность нарушали его жизненное кредо. Старому жрецу больше по душе
были пути обходные, неявные. Намеки, полунамеки, тени, полутени…
К сожалению, Казначей Пыли так не думал:
Ц Но, ваше преосвященство?
Ц Но на этот раз Ланселот родился преждевременно. Да, господа. Его надо у
бить. Или обезвредить.
Ц Браво, ваше преосвященство! Порадовал старика, порадовал… И вы соглас
ны мне помочь?
Ц Несомненно, господин!
Ц Что ж… Ц Известковый палец вытянулся в сторону шарлатана: Ц Ты. Да, ты.
Подойди сюда.
Ц Я?
Ц Ну не я же. Иди, не бойся. Не съем. Ха-ха. Шутка!
Когда Фортиссимо приблизился, Казначей сообщил:
Ц Бунтарь родился в твоих землях. Ты знал это?
Ц Нет, господин. В Тримегистии давно не переписывали население.
Ц Зря. Дело хорошее. Рекомендую. Ц Белая рука протянулась к небу. Ц Так
вот, Ланселот родился в Тримегистии. Мы не знаем, под каким именем. Не знае
м, где. Известно лишь время Ц сейчас.
Пальцы Казначея прикоснулись к комете. Они сомкнулись. Сжали комету и…
…медовое сияние погасло. На белой ладони лежала сверкающая жемчужина.
Ц Возьми это, Бизоатон. Найдешь Ланселота и погубишь. Иначе вашим зверям
не жить. Ц Жемчужина упала в ладонь тримегистийца. Ц Я же присмотрю за в
ами. Облик Архитита мне нравится. Стану править Анатолаем. Временами буд
у гостить у вас Ц то у одного, то у другого. Нечасто, не бойтесь. Итак, до вст
речи, господа!
Эра Чудовищ исчез. О его присутствии напоминала лишь оленья шкура на сне
гу. Его преосвященство пошевелил шкуру носком башмака:
Ц Вот оно как… Ланселот, значит. И как на грех Ц в Тримегистии, Ц он укор
изненно посмотрел на Бизоатона. Ц Не ожидали от тебя. Подвел, брат.
Коротышка поперхнулся:
Ц Клянусь, господа! В три… нет, в два дня все устрою. Не жить ему!
Ц Успокойтесь, ваше магичество. Мы вам верим, верим. Но и вы, уж будьте добр
ы, не подведите.
В молчании дюжинцы вернулись обратно. Ударили лиловые вспышки порталов
Ц числом одиннадцать. Правители возвращались по домам.

Вороны недоуменно посмотрели на опустевшее небо.
Ц Ну что? Значит, кар?
Ц Вот тебе и кар-р, дурра. Грошдества не будет. Спи, давай!
Ветка опустела.
Булькнула клепсидра в углу опустевшего зала. Стрелки на циферблате заст
ыли, показывая без одной минуты двенадцать. Время Террокса остановилось
на рубеже эр, и ни одна толком не была властна над этой землей.
Так прошло двадцать три года.
А потом еще сто лет.

Глава 1
КАПИТАН ДЕРЕВУДА

Июньский лес плыл в кипучем зеленом сиянии. Щебетали птицы; белки сварли
во переругивались, деля шишки… а впрочем, Эра их знает, что они делили. В во
здухе витали ароматы хвои, зверобоя, иван-чая; откуда-то тянуло дымком ко
стра. Аппетитно пахло овсянкой и мясным бульоном.
Женщина в клетчатом переднике и неуклюжих деревянных башмаках возилас
ь у грубого очага. На закопченных рогульках висел огромный котел; языки п
ламени лениво облизывали его черные бока.
Что-то бормоча себе под нос, женщина помешивала в котле кулеш. Из кустов з
а ней наблюдали внимательные глаза. Оленята, барсучата и зайчата собирал
ись сюда каждый вечер. Восторженно хлопая ушами, они тянули к котлу любоп
ытные носы. Еще бы! Ведь кашу варила сама принцесса.
Дженни Кислая Мордашка взмахнула половником. Зверята шарахнулись врас
сыпную.
Ц Морду убери! Ты, тупая тварюга!
И тут же:
Ц Пшел вон! По рогам захотел?
Олененок скакнул в сторону. На мордочке его появилось озадаченное выраж
ение. В своей недолгой, но наполненной событиями жизни он твердо усвоил д
ве вещи.
1. Заблудившись, следует бежать к яркому белому пятну. Мамы-оленихи носят
под хвостиком белую шерстку, чтобы оленята всегда могли их найти.
2. Девицы, разгуливающие по лесам в бальных платьях и хрустальных туфельк
ах, любят чесать зверей за ушком. Могут угостить пирожными.
Но жизнь полна разочарований. Чудом увернувшись от половника, олененок о
биженно затрусил в лес. Вслед ему неслось:
Ц Пшел вон! Пшел вон, пшел вон, ска-а-атина-а-а!
Это было непонятно и обидно. Жизненные устои олененка рушились, душа пре
исполнялась горечью и цинизмом. А ведь каких-то двадцать лет назад ее выс
очество Дженнифер была совершенно иной. Воздушной, легкомысленной, звон
коголосой. Могла на спор перепеть любого соловья. В крайнем случае кукуш
ку.
Но жизнь в компании разбойников согнет в бараний рог самую восторженную
оптимистку. Сперва ты замечаешь, что шелк для леса как-то не подходит. Зат
ем туфелек на ногах становится мало. Меньше двух.
Встречать восходы пением становится все сложней и сложней…
…голос хрипнет, а руки покрываются цыпками…
…волосы секутся, лицо обветривается Ц сущее безобразие!…
…и, наконец, овеянные легендами вольные стрелки оказываются обыкновенн
ыми мужчинами. Такими, как все, Ц не хуже, но и не лучше. Их надо кормить, обс
тирывать, им надо штопать носки.
Единственное исключение из правила Ц капитан. И это ранит больнее всего
. Даже сейчас, после всех этих унылых, мокрых, холодных лет в лесу, ничего не
изменилось. Сиди Дженни во дворце, как тогда, помани ее Хок Ц сбежала бы, н
е задумываясь. Ну, разве шерстяные носки бы захватила.
Каша сонно ворочалась в своем закопченном ложе. Дженни постучала о край
котла половником. Порыв ветра качнул верхушки сосен, и в кулеш упало неск
олько чешуек коры.
Ц Кашеваришь, Дженни? Славно! Что у нас на ужин?
Принцесса подняла взгляд. Торопливый румянец залил ее щеки. Перед ней ст
оял Хоакин Истессо. Тот самый капитан разбойников, из-за которого она ког
да-то бежала из дворца.
Ц Да, сударь… Простите, сударь… я…
Она попыталась спрятать под передник огрубевшие от работы руки. Ей стало
невыносимо стыдно. Стыдно своего потрепанного платья и деревянных башм
аков, уродливого полотенца на голове.
Своих тридцати восьми.
Капитан принюхался:
Ц Диво-аромат! Да ты свой парень, Дженни, Ц он небрежно потрепал поварих
у по подбородку. Ц Молодчина. И ребята в тебе души не чают.
Сказал и умчался Ц длинноногий, высокий. Лицо загорелое, брови вразлет, п
одбородок решительный. Шпага на поясе Ц умереть не встать! Такой же моло
дой, как двадцать лет назад.
Нисколько не изменившийся.
Ц Я молодчина, Ц прошептала Дженни, опускаясь на траву. Ц Я свой парень
…
Слезы полились из глаз. Олененок просунул мордочку под локоть бывшей при
нцессы. Дженни обняла зверька:
Ц Он совсем не помнит меня… Слышишь? Он забыл свою Дженни. Ну как, как тако
е может быть?!
Олененок сочувственно завилял хвостиком. Лизнул принцессину щеку Ц та
оказалась соленой. Вот незадача… Легенда о пирожно-сахарных принцессах
рушилась на глазах.

Тем временем над Деревудом сгустились сумерки.
Пламя костра стало ярче. Тени уползли в лес, притаившись среди деревьев; т
ам, меж теней, притаился Хоакин Истессо. К костру он не спешил. Не то чтобы о
н ненавидел веселье и смех Ц о нет! В двадцать три нужно быть безумцем, чт
обы бежать развлечений. Но встреча с Дженни растревожила его. Напомнила
что-то давнее, основательно забытое.
У костра прозвучал женский смех. Ему ответил китарок Реми Дофадо.
Ц Для вас, сударыня! Ц заявил бард галантно. Ц Исключительно для вас ар
анжирую.
Он извлек из глубин китарка залихватский аккорд.

Брат Жак, известный огородни
к, Ц

запел Реми.

Жасмине не было с ним сладу:

Под рясой прятал он рассаду,
О, не подумайте плохого!
Рассаду золотого корня Ц
Ей засадил семь грядок кряду.

…Да, господа, жизнь разбойничья Ц сплошные песни и пляски. Ну, хорошо, хор
ошо… иногда приходится делать перерыв. Грабить виконтов, например. Когда
дождь на улице, тоже не особо попляшешь. Физзборн иногда с облавами прихо
дит, епископ из Неттамгора предает лесных язычников анафеме. Но по пятни
цам повеселиться Ц святое дело.
Радостные крики наполняли лес. Звенели бокалы, что-то жизнерадостно рас
сказывал брату Такуану Малютка Джон. Здоровяка ничто не выбивало из коле
и: ни ворчание жены, ни однообразие лесной жизни. Он всегда и везде чувство
вал себя в своей тарелке.
Ц Гостья! Гостья! Ц проревел он. Ц Спойте нам, сударыня. Просим.
Ц С удовольствием, Ц ответил незнакомый женский голос Ц Жаль, что я не
вижу вашего капитана.
Ц Он подойдет, сударыня. Но позже. На него иногда накатывает это… пипетич
еское вздохновение…
Ц Поэтическое вдохновение? Как интересно. Но слушайте же…
Ц …и малахолия.
Ц Хорошо-хорошо.
Вновь зазвенели струны. Разбойники притихли.

Открою я тебе секрет один, Ц


запела незнакомка.

Ты не слуга себе, не господин,

Твоя душа тюрьма Ц решетки, камни, стены.
Когда ты плачешь, в небе плачет дождь,
Года идут, а ты чего-то ждешь,
С застывшим сердцем, все такой же неизменный.

Хоакин прислонился к сосне и закрыл глаза. Сегодня знаменательный день.
В книге под иссиня-черной обложкой вот уже год не прибавлялось чужих зап
исей.
Книга эта составляла великую тайну разбойничьего капитана. По сути, она
содержала дневник его жизни. Едва выдавалась свободная минутка, Истессо
дописывал несколько строчек, а то и страничек. Но удивительно! Временами
в ней появлялись совершенно незнакомые записи; их можно было читать как
авантюрный роман. Если верить книге, с Хоакином порой случались удивител
ьнейшие вещи. Например, когда Дженни исполнилось восемнадцать, Хоакин по
хитил ее из дворца. Они едва не поженились.
Странное дело… Год-другой, и Дженни исполнится сорок. Она превратилась в
сварливое создание с красным лицом и заплаканными глазами. Но раньше-то,
раньше!…
Ц Прости меня, Дженни, Ц вздохнул разбойник. Ц Наверное, любовь не всес
ильна. И с моим заклятием ей не справиться.
А может, это вовсе и не любовь?…
Бело-голубая звезда запуталась в ветвях. Черничник под ногами шуршал ук
оризненно: куда ты, глупец? Постой! Не уходи!… Запахи багульника и хвои оку
тывали разбойника.
Впереди показались Две Сестры Ц сосны, что росли над хижиной Хоакина. Цв
иркнула ночная птица; ей заливисто отозвался последний соловей. Через па
ру дней наступит День святого Петруччио, и соловьи умолкнут. Им будет не д
о песен Ц забота о потомстве отнимет все силы и все время. Но пока они еще
поют.
Хоакин отвел в сторону тяжелую сосновую лапу. Вот и его хижина.
Хижина встретила разбойника сонным домашним уютом. Немножко назойливы
м, немножко наивным Ц словно объятия ласковой толстушки. На стенах раду
гой переливались гобелены. На них толстощекое солнце улыбалось полянка
м и зайчикам, оленятам и марципановому печенью. Конечно же там нашлось ме
сто девушкам в бальных платьях. Старушка с вязанками хвороста оседлала п
ростодушного юношу с услужливым лицом. Ганс и Гретель пили чай в пряничн
ом домике, мечтая о творожном сыре и соленых сухариках.
К гобеленам Хоакин не имел никакого касательства. Их Майская Маггара выш
ивала сама. По воскресеньям она меняла скатерть и занавески и непременно
переставляла мебель. Стол, кровать, сундук, шкаф и два чурбана-сиденья. Ах
да, еще чайник. Маггара жизни не мыслила без своего чайника.
Возвращаясь домой, Хоакин никогда не знал, что его встретит. Однажды над Т
римегистией пронеслась мода на бонсай, и в каждом горшочке, в каждой круж
ке зазеленели резные листики. Маггара клялась, что это деревья.
Нет, в самом деле деревья, говорила она. Без шуток.
У нее на родине они образуют леса. Не очень густые… можно сказать, редкие и
низкорослые, но разве это важно?
1 2 3 4 5 6 7