Лорд Рид Харвуд был третьим человеком, похищенным ею из тюрьмы для политических заключенных, и его здоровье оказалось подорвано сильнее, чем у двух предыдущих. Она молилась, чтобы доктору Дефо удалось спасти его, поскольку, согласно последнему сообщению, Харвуд был особо важной персоной.
– Как он переносит поездку, Антуан? – спросила Флер мужчину, сидящего в задней части повозки возле Рида. Второй слуга правил лошадью, которая тащила повозку по извилистой дороге, огибающей утес.
– Он все еще жив, графиня, – ответил Антуан. – Пока это все, что я могу сказать.
– Мы скоро приедем домой. Доктор Дефо, наверное, уже будет на месте. Перед тем как отправиться в путь, я просила сообщить ему.
Флер вздохнула и умолкла; ее переполняла жалость. Рид Хариуд пострадал так сильно, что другой на его месте уже давно бы умер. Наверное, когда-то он был красавцем и пользовался большой популярностью у женщин. Но теперь от того блистательного мужчины осталась лишь оболочка – грязная, немыслимо худая и изможденная. Кожа свисала складками и обтягивала выпирающие кости, серые глаза помутнели, а черные волосы свалялись и потеряли блеск.
Возница резко свернул на узкую грунтовую дорогу. Ночь была такой темной, что Флер не видела маленького домика из дерева и камня, пока тот не вырос прямо перед ними.
– Врач уже здесь, – сообщил Антуан, указывая на лошадь, привязанную к дереву у парадного входа.
Дверь отворилась, наружу проник слабый луч света. Флер, не дожидаясь помощи, спрыгнула с повозки на землю. Низенький худощавый человек шагнул в темноту и подошел к ним.
– Все прошло хорошо? Вы нашли того, кого искали?
Хотя Флер и доверяла доктору Дефо, она получила приказ не открывать ему личности его пациентов. Она щедро оплачивала его услуги, и он предпочитал не задавать лишних вопросов.
– Я его нашла, но не уверена, выживет ли он.
– Все готово. Прикажите слугам внести его в дом. Я не смогу сказать, с чем мне придется иметь дело, пока не осмотрю пострадавшего.
Флер наблюдала за тем, как двое слуг подняли Рида и отнесли его в дом. У дверей их встретила полная пожилая женщина, на лице которой читалось огромное облегчение.
– Как видишь, я благополучно вернулась, Лизетт. Так что можешь уже не волноваться, – сказала Флер.
– Зачем вам это нужно, mа petite? – проворчала Лизетт. – Я живу в страхе, ожидая, что однажды вы не вернетесь.
– Ты же знаешь: я делаю это, чтобы отомстить за смерть мужа. Но поговорим позже. Сейчас я должна послушать, что скажет врач.
Флер поспешно отправилась за доктором Дефо и его пациентом и вошла в комнату в тот момент, когда Харвуда опускали на кровать. Лизетт следовала за ней по пятам.
– Горячей воды побольше и чистых тряпок, – отрывисто бросил доктор Дефо. – От этого человека смердит, его тело сплошь покрыто нечистотами.
Лизетт тут же вышла, торопясь выполнить указания врача.
– Антуан, принеси пару лубков для руки моего подопечного. Ты знаешь, что мне нужно, – продолжал распоряжаться Дефо.
– Я могу помочь? – спросила у него Флер.
– В данный момент – нет, – он покачал головой. – Только посмотрите на него! Бедняга изможден и избит. Он в ужасном состоянии.
– Вы сумеете спасти его? Ему понадобится питательная еда и покой, пока кости не срастутся.
Дефо ничего не ответил ей – он продолжал осматривать больного.
– Два сломанных ребра, – наконец заключил он. Его прикосновения заставили Рида застонать. – Их нужно будет зафиксировать. Синяки пройдут, но пока ничего гарантировать не могу. Если он выживет, то лишь благодаря молодости и силе воли.
Вернулась Лизетт, неся горячую воду и простыни. Она мягко отстранила Флер и начала освобождать Рида от остатков одежды.
– Идите переоденьтесь, mа chere. Я помогу нашему доброму доктору, пока вы избавитесь от тюремной вони.
Флер подумала и решила, что та права. Она действительно принесла с собой запах смерти и гниения.
– Я скоро вернусь, – пообещала Флер и тут же удалилась.
Она неспешно и тщательно вымылась и переоделась. Оставаясь верной своему трауру, она надела простое черное платье без украшений. Она не перестанет носить черное до тех пор, пока ее миссия не будет выполнена.
Мысли Флер вернулись к Риду Харвуду. В Замке дьявола с ним обращались чрезвычайно жестоко, но она не помнит, чтобы он был там во время ее предыдущего посещения тюрьмы – около восьми месяцев тому назад, когда она купила свободу еще для одного англичанина.
Знал ли лорд Харвуд, что произошло в Лондоне и сделало его спасение делом крайне необходимым? Вряд ли. В сообщении, которое она получила, говорилось, что он собирал сведения в Париже и однажды просто исчез с лица земли. Флер уведомили, что Замок дьявола – одно из немногих мест, где его еще не искали, и именно там она его и обнаружила.
Прежде чем вернуться в комнату, где доктор осматривал страдальца, Флер быстро написала записку своему связному и приказала Антуану доставить ее по назначению. В записке сообщалось как о спасении Харвуда, так и о его тяжелом состоянии. Она добавила также, что, если лорд и выживет, пройдут недели, прежде чем его можно будет перевезти.
Когда Флер вернулась в комнату больного, Лизетт уже обмыла несчастного и прикрыла его наготу одеялом. Теперь, когда с Харвуда смыли грязь, стало ясно, что некогда он был красив и замечательно сложен. Если он сумеет выздороветь и немного набрать вес, то станет удивительно притягательным мужчиной. Но это не имело к Флер никакого отношения.
– Как он? – спросила Флер.
– Слаб, – ответил доктор Дефо. – Если бы мы не вытащили его, он бы долго не протянул. Тот, кто зафиксировал ему руку, кем бы он ни был, потрясающе справился со своей задачей, учитывая все обстоятельства. Что касается сломанных ребер и множественных внешних повреждений, то их можно вылечить, – Дефо покачал головой. – Должно быть, он чрезвычайно упрям, раз сумел протянуть так долго.
– Залечите его раны, доктор, – это все, о чем я прошу. Я буду ухаживать за ним, пока к нему не вернется здоровье, а стряпня Лизетт поможет ему побыстрее поправиться.
– Помните; первое время ему нельзя есть ничего тяжелого и жирного. Бульон, негустая каша и как можно больше жидкости. Я уверен: когда он будет готов принимать твердую пищу, он непременно сообщит об этом.
– Благодарю вас, доктор, – она протянула ему тяжелый кошель. – Я ценю то, что вы приехали в такой час и соглашаетесь хранить все в тайне.
– Нынешнее правительство нравится мне ничуть не больше, чем вам, – фыркнул Дефо. – Я оставлю вам мазь от ушибов и настойку опия. Чтобы выздороветь, ему необходимо побольше спать; давайте настойку по необходимости, но небольшими дозами и нечасто, чтобы у него не возникла зависимость. Я вернусь через два дня и проверю, как идет процесс заживления.
Врач уехал. Флер смотрела, как Лизетт квохчет над больным.
– Сейчас мы ничего больше сделать не можем, – наконец сказала та и отошла от постели.
– Я посижу с ним, а ты пока приготовь ему наваристого говяжьего бульону. Думаю, когда он проснется, то потребует ответов на кое-какие вопросы.
Флер подвинула к кровати кресло и села. Ей не многое было известно о Риде Харвуде – лишь то, что содержалось в секретных сообщениях. Он был английским шпионом, говорил по-французски без акцента и собрал много важной информации для короны. Отец его был графом, и титул перешел к старшему сыну. Похоже, никто не знал, что пошло не так и каким образом Харвуд в результате оказался в Замке дьявола.
Флер пристально всматривалась в лицо Рида. У него были густые темные брови, копна черных волос, полные губы и впалые щеки, Она пыталась представить, как он выглядел, прежде чем попал в Замок дьявола. «А есть ли у него жена? – неожиданно мелькнула мысль. – Или, может, он обручен?» Ему, должно быть, где-то между двадцатью пятью и тридцатью, плюс-минус два года. Большинство мужчин в таком возрасте либо уже женаты, либо, по крайней мере, обручены.
Флер приподнялась и нагнулась над Ридом, и тут он внезапно открыл глаза. В неярком свете свечей они сияли, как чистое серебро.
Сознание медленно возвращалось к Риду. Ему понадобилось приложить значительное усилие, чтобы слегка приоткрыть глаза, и он тут же решил, что грезит: грубые каменные стены исчезли, а с ними и гнилая солома, на которой он пролежал столько дней, что уже перестал считать их. К тому же в помещении было неправдоподобно тихо. Никто не стонал, не всхлипывал, не молил о пощаде. Ни звука не достигало ушей Рида – его окружала благословенная тишина.
Удушающая вонь смерти и разложения пропала. А ведь он вдыхал этот запах неделями, месяцами. Он принюхался и уловил аромат цветов, чистого белья… да ведь он лежит голый на чистых простынях!
Рид попытался заговорить, но не сумел выдавить ни единого звука. Горло у него пересохло, а рот, казалось, был набит пряжей.
– Не хотите ли глоток воды?
Рид повернул голову туда, откуда звучал нежный женский голос, и решил, что уже умер и попал на небеса: по эту сторону от рая таких сладких голосов не бывает. Он кивнул, молясь, чтобы сон длился вечно.
Он смотрел, как женщина наклоняет кувшин на прикроватном столике и наливает воду в стакан. Затем она просунула руку ему под плечи, подняла его голову и поднесла стакан к губам. Рид понял, что это не сон, лишь когда ее мягкая грудь коснулась его щеки. Вода на вкус была свежей и сладкой и совсем не походила на темную мутную жидкость, считавшуюся водой в тюрьме. И эта женщина пахла… цветами.
– Еще воды? – спросила она, когда Рид осушил стакан. Он отрицательно покачал головой.
– Вы… говорите… по-английски.
– Я родилась в Англии. Как вы себя чувствуете?
– Мне… больно, но я уже и не помню, когда мне не было больно. Я сплю?
– Нет, это не сон. Врач уже осмотрел вас и передал в мои руки. Если вам очень больно, могу дать вам настойки опия.
– Потом. Кто вы? Где я?
– Что вы помните?
– Как сидел в темной яме и хотел умереть.
– Больше ничего?
Рид наморщил лоб, пытаясь вспомнить. Неожиданно его осенило: Черная Вдова! Он ощупал взглядом ее лицо. Сейчас на ней не было вуали, и то, что он увидел, поразило его. В неверном освещении он разглядел, как молода и миловидна Черная Вдова: молочная кожа, смоляные волосы – ниспадающие локоны обрамляли ее лицо, пушистые черные ресницы и полные губы. Она могла свести с ума своей красотой.
– Вы Черная Вдова? – Она кивнула. – Но я не понимаю… Зачем вам нужен умирающий? Какая вам от меня польза? Если наслаждение – та цена, которую вы требуете за мою свободу, то, боюсь, цена слишком высока. Я не в состоянии доставить наслаждение ни вам, ни себе.
– Приятно знать, что созданный мною образ так убедителен. Меня зовут Флер Фонтен. Я родом из Англии. Мой покойный супруг был французским графом; во время революции он оказался на гильотине. Он устроил мне побег, но не сумел спастись сам.
– Мои соболезнования, – сочувственно произнес Рид. – Но зачем вам это? Зачем вам я? Ничего не понимаю.
– А вы и не должны ничего понимать – пока что. Впрочем, довольно вопросов. Вам больно. Позвольте, я дам вам опия. Когда вы проснетесь, я накормлю вас бульоном, который сейчас готовит Лизетт. Вы слишком истощены. А если вы хотите вернуться в Англию, кости должны срастись как следует.
Рид смотрел, как она смешивает настойку с водой в стакане и снова подносит питье к его губам. Он сделал глоток, скривился, но, подчиняясь ее настойчивой просьбе, отпил еще. Через несколько минут веки у него отяжелели.
– Флер, – еле слышно прошептал он, – по-английски – цветок. Вам идет. Вы и пахнете, как цветок.
Улыбка Флер окутала его солнечным сиянием, на миг осветившим сгущающуюся вокруг него темноту.
– А вам, граф, нужно отдыхать.
Уже засыпая, Рид попытался объяснить ей, что он вовсе не граф, поскольку титул принадлежит его брату, но разум его уже затуманился, и он погрузился в забытье.
Флер наклонилась, чтобы убрать локон со лба Рида, а затем тихо, на цыпочках, вышла из комнаты. Он заговорил с ней, а это добрый знак. И к тому же он проявил любопытство – еще один добрый знак.
Флер прошла в кухню. Насыщенный говяжий бульон, кипевший в котелке над огнем, издавал изумительный запах. Флер надеялась, что питательная еда и хороший уход вырвут Рида Харвуда из лап смерти, и он вернется в Англию в добром здравии.
Предыдущий спасенный провел в тюрьме не так много времени, а потому его удалось переправить в Англию уже через две недели. Флер боялась, что с Харвудом так не получится. Но больше всего она страшилась, что ее разоблачат. Сколько еще раз она успеет подкупить Люсьена, прежде чем ее поймают на горячем? Сколько пройдет времени, прежде чем ее саму бросят в тюрьму как шпионку? Флер вздохнула. Сейчас она просто не могла думать об этом: она должна заботиться о человеке куда более значимом, нежели она сама.
Лизетт, увидев Флер, отвлеклась от котелка, в котором помешивала ложкой, и повернулась к вошедшей.
– Как себя чувствует наш больной?
– Он спит. Я дала ему настойку опия; думаю, он проспит до утра.
– До утра осталось не так уж много, mа petite. Вам надо поспать. Вы сделали все что могли. Бульон закипел и будет уже готов, когда бедняга проснется.
Флер зевнула.
– Но я должна быть рядом с ним, на случай, если ему станет хуже.
– Пусть с ним сегодня посидит Гастон. Он позаботится о нем даже лучше, чем вы. А вам непременно нужно отдохнуть. Как вам, наверное, было тяжело снова отправиться в эту тюрьму! – она легонько подтолкнула Флер. – Идите же, а я позову Гастона.
Флер сдалась: когда речь заходила о ее здоровье, спорить с Лизетт было делом зряшным.
– Ну что ж, хорошо. Скажи Гастону, чтобы позвал меня, если понадобится моя помощь.
Флер зашла в комнату больного, прежде чем отправиться к себе. Хотя новоиспеченный граф спал, он беспокойно метался и тихо стонал. Она услышала, как он пробормотал что-то, и наклонилась к нему, прислушиваясь. Когда ей удалось разобрать слова, она содрогнулась от ужаса.
– Меня предали… Должен сообщить Портеру. Умираю… умираю…
Флер тут же положила руку ему на лоб, думая, что у него жар, но его кожа оказалась прохладной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41