- Он же кивнул.
- А… Вы разве не знаете? У нас же наоборот, чем у вас: - у нас «да» - это «нет», а «нет» - это «да». Ладно, давайте лучше танцевать. Пошли?
Светлана Николаевна утвердительно кивнула. А потом спохватилась:
- Ой, наоборот… - и она отрицательно покачала головой.
Капустин танцевал с Нелей. Ему было весело, он снял пиджак и повесил его на бра на стене.
- Смотрите, - восхищенно сказал Дойчев. - Подполковник-то наш… Как молодой лейтенант. Вы, наверное, часто танцуете, - сказал он Светлане Николаевне. - Чувствуется тренировка.
Когда Капустин с Нелей вернулись за стол, там никого не было.
- Пошли еще? - предложила Неля.
Капустин отдувался.
- Если б танго… - сказал он.
- Перестаньте строить из себя старика. Кто вам внушил это? Вы молоды, вы моложе всех здесь, вы в начале жизни, в самом начале. Не той - та прожита, другой. Другой - в начале.
- Вы наивный ребенок, Неля.
- Зря стараетесь меня обидеть. Ребенок - это прекрасно, это не обидно. Обидно - когда старуха.
- Неля!
- Я - вообще, я никого не имела в виду, успокойтесь. Никто никого не обижает. Но просто…
- Это не просто, Неля. Как раз все непросто…
Тут он увидел Светлану Николаевну, танцующую с Дойчевым. Он извинился перед Нелей и подошел к ним.
- Вы свободны, майор, - сказал он Дойчеву и отнял у него даму.
Тот засмеялся.
- Пользуешься тем, что старше по званию?
- А ты служи исправнее, повысят, - улыбнулся ему Капустин и повел Светлану Николаевну в гущу танцующих.
Она увидела его лицо - помолодевшее, с блестящими глазами - совсем близко от себя.
- Ну что? - спросил он. - Еще есть порох в пороховницах?…
- А валидола там у тебя нет случайно?
- Оставь, нам по тридцать, весь мир наш, все - впереди! Что ты раньше времени старишься.
- Может, мне кто-то в этом помогает. Может, сказать - кто?
- Ты не слушаешь музыку. В такт иди, в такт… И слушай партнера…
Светлана Николаевна вышла в холл к зеркалу - поправить прическу и отдышаться. Она посмотрела на себя - щеки горят, глаза блестят, на губах улыбка неизвестно почему… Она удивленно себя оглядела и тут заметила Лилю, которая на нее смотрела. Она обернулась.
- А я вас узнала, - сказала Лиля.
- Да?
- Не помните? Мединститут…
- А… Вы учились у нас?
- Да. И еще кто-то.
- Кто?
- Я сначала подумала - просто похожи. Меня ваш муж как-то с толку сбил. Я была уверена, что вы все еще с ним.
- С кем - с ним?
- А вы давно разошлись?
- С кем разошлись?
- С кем… С Петкой, естественно.
- С Петкой? А кто это?
Лиля невесело усмехнулась.
- Даже так? Бедный Петка…
- Да кто это - ваш Петка?
- Он не мой. Вернее, когда-то был мой. Пока не стал ваш.
- Послушайте, Лиля… Во-первых, я не знаю никакого Петку, А во-вторых, вы извините, конечно, но и вас… я что-то никак не могу вспомнить… Может, мы на разных курсах учились?
- Да, вы старше были.
- Благодарю, вы очень любезны.
- А Петка был на вашем курсе. У вас все девушки по нему сохли. А он предпочел…
- Благодарю вас, вы просто ничего для меня не жалеете, но только не было у нас никакого Петки.
- Не было? Как же вы замуж за него вышли?
- Я?!
- Ну не я же. К сожалению…
- Я боюсь вас разочаровать… Но я не была за ним замужем. Ни за ним, ни за Илларионом, ни за директором пионерлагеря… Уж вы не обессудьте.
- Зачем же он тогда на целину за вами поехал? Он сказал - жениться.
- На целину?
- Вы же были на целине?
- Я - была. Но Петка… - Светлана Николаевна недоуменно пожала плечами.
Подошел Капустин.
- Вот вы где… С кем это вы тут уединились?
- С Петкой, - сказала Светлана Николаевна.
- С Петкой? - удивился Капустин. - Кто это?
- Это мой первый муж. Ой нет, извини, второй. Первый - Илларион был. А может, Илларион второй? Надо уточнить.
Капустин с удивлением уставился на нее.
- Ты что - пьяна?
- Нет. Но это неплохая идея.
- Нет мне ее вполне хватает, но это лучше, чем ждать и вздрагивать от каждого телефонного звонка и гадать - жена ты еще или уже вдова…
- И поэтому, значит, лучше разойтись? Чтоб если что со мной случится, так не с твоим мужем.
- Может, и лучше. Во всяком случае, лучше жить одной, чем быть одной.
- Не преувеличивай.
- Все свои дни рождения справлять одной…
- Ну уж и все…
- И сочинять маме, почему тебя нет на десятилетии свадьбы…
- Ну забыл, забыл, виноват, ну что ты теперь, всю жизнь попрекать будешь?
- Успокойся, это тебе уже не грозит.
- А я совершенно спокоен. - И он стал раскачиваться все сильнее.
- Перестань! Я упаду! - Светлана Николаевна не знала, что делать - то ли держаться за канаты, то ли придерживать подол платья, которое надувалось парусом. - Слышишь? Мне нехорошо. - Качели взлетали все выше. - Олег! Ну я прошу тебя… Я не могу больше!… Олежек, ну пожалуйста…
- Как, как?
- Олежек…
- Громче!
- Олежек, ну, подурачились, и хватит.
- Подурачились - это насчет развода?
- Я не могу, я хочу домой…
- Домой - к себе или домой - ко мне?
- К нам, к нам… Только остановись…
На пустынном берегу Капустин и Светлана Николаевна медленно качались на качелях.
Светлана Николаевна засмеялась:
- Что это с тобой сегодня?
- А что?
- Я уже забыла, когда тебя таким видела.
- А ты, может, помнишь, когда мы были у моря и чтоб светила луна, а напротив меня сидела красивая женщина?…
- Боже мой, что с тобой происходит?
- Я всегда это замечал.
- Ты? Когда? Когда тебя неделями нет?
- А зачем тебе я, когда ты теперь по вечерам на «скорой» Мало тебе клиники…
Качели остановились. Капустин посмотрел на Светлану Николаевну. Она сидела обессиленная. Он взял ее на руки и осторожно снял с качелей. Они стояли молча, не глядя друг на друга.
Вдоль по шоссе, параллельно берегу, шла какая-то машина, освещая прожектором пляж.
- Пограничники… - предположил Капустин.
Луч выхватил их из темноты. Машина остановилась, кто-то к ним побежал.
Они возвращались на пожарной машине. Дойчев сказал:
- Весь город обшарили. А я так и думал - ты где-нибудь здесь. А Цветана уверяла - спать пошли.
Машина подъехала к теплоходу. Он был погружен в темноту.
- Спят уже все, - сказала Светлана Николаевна.
- И трап подняли, - сказал Капустин.
Однофамильцы Голубенко, стоя на верхней палубе, целовались. Вокруг не было ни души. Луна отбрасывала на палубу резкие тени.
Вдруг над бортом показалась лестница. На ее последних перекладинах стояли два человека в касках.
Девушка испуганно вскрикнула.
Лестница остановилась и стала медленно наклоняться - пока не легла на борт.
- Ой, это вы?… - сказала девушка.
Капустин приложил палец к губам. Потом спрыгнул на палубу и протянул руку Светлане Николаевне. Снял с себя и с нее каски и привязал их к лестнице. И перегнувшись, помахал рукой.
Лестница пошла вниз.
Капустин поглядел на однофамильцев, покачал головой, сказал укоризненно:
- Так поздно и не спите, - и, подмигнув им, повел Светлану Николаевну, бережно обняв за плечи. Из иллюминатора медпункта на них с изумлением смотрел врач в белом халате.
Капустин открыл дверь каюты, пропустил Светлану Николаевну вперед и закрыл дверь ногой.
Светлана Николаевна, приняв душ, причесала волосы, подкрасила губы, потом стала выбирать ночную рубашку. Сначала надела голубую, но затем, передумав, сменила ее на розовую.
И только после этого вышла к Капустину.
А он спал. Одетый.
Стамбул встретил наших туристов суматохой улиц, яркостью красок и громкими молитвами муэдзинов, разносившимися над городом из установленных на мечетях громкоговорителей.
Капустин, Светлана Николаевна, Неля и Дима шли, разглядывая экзотические витрины. За ними следом шел немолодой полный турок. Он неотрывно глядел на Светлану Николаевну. Когда она, чувствуя его взгляд, оборачивалась, он делал движение навстречу, как если бы они были знакомы, но она отворачивалась, недоуменно пожимая плечами. Капустин искоса на это поглядывал, потом сказал:
- У меня сигареты кончились, давай зайдем купим. - И он потянул ее.
Когда они входили в лавку, их с другой стороны улицы окликнула Кремнева:
- Вы, конечно, как хотите, но я бы вам не советовала…
В полутемной лавчонке, куда они зашли, Капустин жестами объяснил продавцу, что ему нужно, зажав между пальцами воображаемую сигарету и пару раз затянувшись.
Хозяин показал, тоже жестом: есть ли деньги?
Капустин сказал:
- Есть, есть, не бойся. - И достал бумажник.
Бородатый торговец ловко вытащил у него одну бумажку и достал из-под прилавка пачку сигарет.
Когда они вышли на улицу, турка не было видно…
На теплоходе к ним подошел стюард.
- Вам просили передать, - он протянул Светлане Николаевне букет цветов, перевязанный лентой.
- Кто? - изумилась она.
- Вон тот человек.
На пирсе, прислонившись к такси, стоял турок. Увидев, что Светлана Николаевна посмотрела на него, он помахал ей рукой.
- Так… еще один муж? - мрачно осведомился Капустин.
Светлана Николаевна пожала плечами и ничего не ответила.
- Ладно, - сказал Капустин, - где два, там и три… Это дело надо отметить… Зайдем в бар?
- Если хочешь, иди, - сказала Светлана Николаевна. - Я устала. - И она пошла в каюту.
- Нам тоже пора, - сказал Дима. - Скоро концерт.
- Ты иди готовь там все, - сказала ему Неля, - я сейчас. Дима мрачно посмотрел на нее и пошел.
Они зашли в бар.
- Мишенька, - сказала Неля бармену, - нам кофе.
- По-турецки, - добавил Капустин и, вытащив из кармана сигарету, понюхал. - Быть в Турции, - сказал он, - и не попробовать турецкий табак и турецкий кофе… - Он прикурил, затянулся. - Ничего особенного. Обычная махорка. - Он еще
раз затянулся, медленно выпустил струю дыма. - И чего все в нем находят?…
Неля взглянула на часы.
- Где же кофе? Я не успею переодеться. - Посмотрела на Капустина. - Жаль, вы не придете.
- А кто это вам сказал, что не приду? - вдруг вызывающе спросил Капустин.
- Ну… Светлана Николаевна вроде бы плохо себя чувствует. Я думала…
- А я хорошо себя чувствую. Замечательно. - Он поднялся чересчур резко. - Так, все. Мы идем петь. - Он протянул ей руку. - Мы будем петь и смеяться, как дети. - Он засмеялся. - Вы будете петь, а я смеяться. А потом - наоборот.
- Олег Григорьевич, что с вами?…
- Никаких отчеств. Просто Алик.
Он отодвинул мешавший ему стол, словно это была пушинка, и повел Нелю за собой.
- Но нам не туда, - сказала Неля. - Зал - там…
Неля пела песню о пожаре сердца. Если горит дом, пела она, мы звоним ноль-один. А если пожар в душе, если сердце пылает, куда звонить? Любимому? Но если я не знаю даже его номера телефона…
Капустин слушал песню, прикрыв глаза и раскачиваясь в такт. Иногда он начинал дирижировать и даже пробовал подпевать. Зрители с недоумением на него поглядывали. Потом он открыл глаза и увидел, что Неля поет, обращаясь к нему, и он помахал ей рукой. А когда она пропела фразу насчет телефона, он поднялся и крикнул: «137-69-74!» В зале засмеялись. «После семи вечера», - добавил он. Тут он увидел, что Неля смотрит за его спину, и обернулся. В дверях стояла Светлана Николаевна.
Диме вся эта история настолько не понравилась, что он неожиданно врубил брек, чем заглушил Нелю и сбил с ритма всех музыкантов…
Капустин постучал в дверь своей каюты и пропел голосом Мефистофеля:
- Мой совет - до обрученья ты дверь ему не отворяй…
Ему и не отворили.
Он пропел:
- Ха-ха, ха-ха! - И ушел.
Около двери с красным крестом он остановился. Подумал немного, потом толкнул ее.
- Вы что-нибудь хотите? - улыбаясь, спросила медсестра.
- Да. Спать.
- А, вам снотворное, - сестра потянулась к аптечке.
- Нет. Кровать.
Светлана Николаевна, наспех одетая, подбежала к медпункту. На диванчике лежал Капустин и спал.
- Что с ним? - спросила она врача.
Врач потеребил бородку клинышком и сказал задумчиво:
- По виду, крайняя степень опьянения.
- Ну и негодяйка, - сказала она сквозь зубы.
- Что?
- Это я не вам.
Врач обернулся, но никого не заметил.
- Хотя, что странно, - продолжал он, - нет запаха алкоголя. Он вообще как - склонен?
- Да нет.
- Вы уверены?
- У них регулярно медобследования.
- А он кто по профессии? Шофер?
- Пожарный.
- Пожарный?
- Нет, не в этом смысле. Он не лазит по лестнице в каске…
- Нет? - Врач что-то вспомнил. - А разве…
- Очень редко, - смутилась Светлана Николаевна. - Он специалист по нефтяным пожарам. Его вызывают в крайних случаях, когда особо опасная ситуация.
- Ага, значит, опасность? - обрадовался врач.
- Разумеется.
- Нервное напряжение. Стрессы…
- Не без этого.
- А когда наступает разрядка… Вы меня понимаете? - он откинулся, довольный.
- Вы что хотите сказать - он… - Светлана Николаевна не договорила.
- Ну зачем так резко, - вкрадчиво сказал врач и дотронулся до ее руки. - А вам разве не кажется его поведение несколько… э-э… странным.
- Так… Значит, уже все всё заметили…
- Это видно невооруженным глазом.
- Мало ей одного.
- Что?
- Это я не вам.
Врач обернулся, никого не увидел и снова дотронулся до ее руки.
- Ему надо помочь.
- Как?
- Делайте вид, что все хорошо.
- Легко сказать.
- Но пока еще действительно все хорошо, - он ласково улыбнулся. - Потому что может быть хуже…
Капустин лежал в каюте. Открылась дверь, вошла Светлана Николаевна с подносом, на котором был завтрак. Она поставила поднос на столик.
- Садись, милый.
- Я встану.
- Что ты, лежи. Отдыхай. - Она говорила ласково, но чувствовалось напряжение.
- Ну вот, теперь ты похожа на ту, что десять лет назад являлась ко мне по ночам…
- Не к тебе - на дежурство, - улыбнулась Светлана Николаевна.
- Являлась на дежурство, принося покой…
- Снотворное, - уточнила она.
- Принося мне снотворное, а потом приходя еще и во сне… И была она так красива, что у меня рос гемоглобин, и падал РОЭ, и затягивались раны, а я переживал, не хотел поправляться, чтоб не расстаться с ней…
- Ничего этого не было, ты все путаешь.
- Это твой капитан все путает. И румын. Не говоря уже о турке. А я ничего не путаю.
- Путаешь. Тебе кажется, что ты молодой и здоровый и что выберешься еще из одного ожога. - Она нахмурилась. - Ты много чего путаешь. Не путал бы, может, тогда… - она замолчала, отвернувшись.
- Свет… - он притянул ее к себе.
Она уткнулась ему в грудь.
- Давай попробуем еще раз. Мм? - промычала она. - Он кивнул. - Все сначала, да? - Он кивнул. - И ты перейдешь в министерство? - Он кивнул.
1 2 3 4 5