в это время сазан большой дугой начал заворачивать назад. Щукарь с натугой выдохнул:
- Ага, сдаешься, чувствуешь, что твоя не берет! Челнок, греби сильнее!
Я налег так, что у меня спину заломило, и с радостью почувствовал, что сазан на самом деле начинает сдавать. Прошло несколько минут, и Щукарь смог, наконец, поднять удилище. Оно согнулось чуть не в кольцо, и будь сделано кем-нибудь другим, наверняка бы лопнуло. Но Антошка был мастер на такие вещи, и удилища у него - первый сорт, лучше всяких покупных. Водя рыбину, он только не давал леске ослабнуть, потому что если она ослабнет, сазан мигом перехватит ее своей твердой спинной пилой.
- Врешь, балабон, - пыхтел Антошка, подводя сазана к поверхности, - врешь, не уйдешь!
Вода забуровила, и я почти с ужасом увидел, как показалась огромная сазанья голова. На верхней губе сложенного трубкой рта извивались две пары толстых черных усиков, как присосавшиеся червяки.
- Антошка! - с отчаянием закричал я. - Он не влезет в подсак!
- Вижу, - прохрипел задыхавшийся Щукарь. - Правь на отмель!
К нашему счастью, отмель у левого берега, глубиной всего в полметра, была недалеко, и я погнал лодку. Сазан шел за ней, сопротивляясь, но устало. Видно было, что он тоже измотался в борьбе.
Лодка проскочила к самому берегу, и сазан оказался на мели, почти касаясь брюхом песчаного дна. Антошка сунул мне в руки конец удилища и, не раздумывая, плюхнулся в воду, прямо на толстую сазанью спину. Борьба была непродолжительна, и громадная туша, покрытая темно-золотой чешуей, перевалилась через борт, а за ней влез и мокрый с головы до ног Антошка.
Он весь дрожал, но не от холода, а от радости. Я в первый раз видел нашего флегматика таким. Он бормотал всякий вздор, хохотал и подмигивал мне.
Мы подошли к острову и с торжеством вытащили свою добычу. Сенька и Васька были ошеломлены.
- Ну что! - хохотал Антошка. - Видали, как рыбу ловят? Килограммов на двенадцать вытянет!
Дома оказалось, что опытный Щукарь ошибся немного: в сазане оказалось одиннадцать с половиной килограммов.
Мы отнесли сазанов к месту ночевки. Кубря с любопытством топтался около большого и нечаянно влез к нему на хвост. Великан взмахнул хвостом, щенок с визгом взлетел на воздух и шлепнулся прямо в золу погасшего костра. Смущенный не столько полетом, сколько нашим хохотом, Кубря забился в кусты и наблюдал за врагом круглым черным глазком.
- А у вас как? - догадался, наконец, спросить Антошка.
- Ну, что у нас, - скромно ответил Васька. - У Сеньки ушел один, а я вынул сазана кило на три.
- Неплохо и это, - великодушно одобрил Щукарь, и мы все пошли на берег.
Пока возились с большим сазаном, солнце поднялось довольно высоко, и клев пошел на убыль. Я ничего не поймал, Ваське попался сазан на килограмм, у Сеньки ушел еще один большой, и он чуть не плакал от досады. А удачливый или, вернее сказать, искусный Щукарь заполучил еще одного хорошего сазана килограмма на три.
- Вот как ловят рыбу, балабоны! - подсмеивался над нами довольный Антошка, относя добычу в общую кучу. - Однако, вот что, ребята! Мы с Челноком отдохнем, умаялись, как собаки а вы начинайте варить уху.
Антошка дал ребятам того сазана, которого снял при утрен-
нем осмотре удочек. Весу в нем было килограмма полтора. Васька добавил
своего килограммового, и уха получилась выдающаяся, тем более что ребята
положили в котел десятка два неиспользованных живцов. Но как Сенька с
Васькой варили уху, Я уже не слышал: лишь только прилег под кустом, словно провалился в какую-то темноту.
Ребята разбудили нас со Щукарем, когда все было готово, и мы съели уху, конечно, с величайшим аппетитом. Кубре досталась сазанья голова и большой кусок спины: счастливый Антошка простил щенку непрошенное участие в нашей рыбалке.
- А теперь за щуками! - провозгласил Антошка, и они поплыли с Васькой, приказав нам с Сенькой все собрать до их возвращения.
Через полчаса ребята вернулись. Для жерлиц ночь тоже выдалась удачная: попались четыре щуки, еще на двух жерлицах лески оказались оборванными.
Антошка так и сиял. Мне он отдал четырехкилограммового сазана, которого мы с ним поймали с лодки. Сенька Ращупкин получил трехкилограммового, вытащенного с берега.
- На праздничные пироги, - скромно сказал Антошка.
Весело тронулись мы в обратный путь. Подплывая к избушке бакенщика Евстигнея Захарыча, мы спрятали Кубрю на дне лодки под грудой курток, и Васька приговаривал тихо:
- Лежать! Лежать!
А дыры в сетях у бакенщика оказались такие, что вряд ли их мог проделать даже двухпудовый сом. К счастью, на берегу никого не было: то ли Евстигней еще спал, то ли ушел на станицу опохмеляться. Это было для нас очень кстати, потому что если бы мы ему попались, он неминуемо устроил бы нам строгий допрос, и что бы из этого вышло, неизвестно. Да, в этот день нам просто здорово везло!

1 2