– Сие – залог! Пошлину принесешь, получишь свои пожитки.Егорка в одних портках и холщовой рубахе, ежась от холода и стыда, побежал домой.Марковы и Ракитины сложили все свои наличные деньги и выкупили Егоркину одежду.Пеню пришлось платить не одному Егорке Маркову. Многие «навигаторы» попадали в такую же беду.Один из попечителей Навигацкой школы, дьяк Курбатов, писал царю: «…Навигацких учеников по приказу князя Троекурова задерживают в градских воротах, у которых нет платья французского. Между французским и немецким платьем не было большой разницы. Правительство одинаково поощряло их ношение.

А кому выкупить нечем, у тех лежат на караулах кафтаны многие дни… А им, ученикам, многим кафтанов делать нечем, разве милостью государевой будут им сделаны из казны».
Закон остался в силе: ходить в русской одежде «навигаторам» по Москве позволено не было, но наиболее бедным – в число их попал и Егорка Марков – сшили форменную одежду на казенный счет.Какой был переполох в домах Марковых и Ракитиных, когда Егорка явился из школы в новом кафтанчике, панталонах и треуголке!Бабка Ульяна заголосила:– Батюшки! Обасурманили парня! Совсем обасурманили! Говорила, не отдавать его в школу эту проклятую!..– Перестань, соседка, выть, как над покойником! – вмешался Семен. – Погляди, какой у тебя внук-то стал красавец!Егорка молодцевато повертывался в ловко сидевшем кафтанчике, обшитом серебряным позументом. Треуголка была лихо сдвинута набок, из-под нее выглядывало сухощавое лицо мальчика, разгоревшееся от радости.Учение Егора Маркова подвигалось быстро. Склады он проходил недолго; мальчик ночи напролет просиживал за книгой, стараясь понять, как получаются из букв слова, и через три недели стал читать так бегло, что поразил учителя Федора Ивановича.– Вот, – говорил учитель, колотя нерадивых учеников линейкой по пальцам, – вот, смотрите и поучайтесь, сколь великие успехи любовью к книжному учению и тщанием достигаются!.. – и показывал на Егора. Глава IX. Ванюшка Ракитин Первые две-три недели после поступления Егорки в школу жизнь Ванюшки Ракитина шла прежним чередом. Те же забавы, та же война на пустыре между «своими» и «немцами». Ванюшка даже повысился в чине: вместо Егорки он стал предводителем армии «своих» и получил от приятеля его знаменитый арбалет, пуля которого ранила Кирюшку Воскресенского. У «немцев» тоже появился новый командир, заменивший поповича.Ни Егорке, ни Кирюшке уже не было времени водиться со старыми соратниками: они почти весь день проводили в школе, а по вечерам готовили уроки. И Ванюшка заскучал.Книжное учение, которое раньше представлялось Ванюшке недосягаемым, теперь оказалось делом близким, доступным и привлекательным, если не считать неизбежных порок.Мальчик начал все чаще приставать к отцу:– Тятька, хочу учиться!Сапожник, как всегда, отвечал прибаутками:– Кому ученье, а кому мученье!– Тятька, отдай меня в школу!– Наука хороша, да в кармане ни гроша!Ванюшка уходил со слезами.Время шло, подходила зима, и Егоркины успехи в ученье все больше волновали горячего, нетерпеливого Ванюшку Ракитина. Каждый пропущенный день казался ему непоправимой потерей. Ванюшка беспрестанно приставал к отцу с просьбой отдать его в Навигацкую школу и наконец окончательно взбунтовался. Он не стал ни работать, ни есть, ни пить, лег в доме на большой сундук у порога с таким видом, будто собрался помирать, и на все вопросы и шутки отца отвечал молчанием.Отец сдался:– Ладно, Ванька, вставай с сундука, будет ломать дурака! Стану хлопотать.Ракитин пошел к Аграфене:– Здравствуй, соседка! Я с докукой. Докука – просьба.

Не поможешь ли Ванюшку в школу пристроить? Уж я бы отблагодарил…Аграфена покраснела от обиды:– Что ты, что ты! Мало ли я добра от тебя видала? Как у тебя язык повернулся? Нешто надо мне благодарность за такую послугу? Пойду просить…Дорога была известна. Когда Аграфена снова явилась в головинскую канцелярию с подарком, знакомый подьячий встретил ее приветливо.– Здорово, кума! Опять хлопотать?– Хлопотать, кормилец! Уж не обессудь!И она всунула в руку подьячего несколько медяков.Слова прошения бойко побежали по бумаге, но вдруг возникло непреодолимое препятствие. Когда подьячий узнал, что просителю всего три месяца назад исполнилось десять лет, он сунул гусиное перо за ухо и с укором сказал:– Эх, кума, кума, несмышленая ты женщина! Только бумагу из-за тебя испортил!– Как, родимый?– Нешто не знаешь, что нам в школу приказано верстать ребят от двенадцати лет и выше!– Да он парнишка вострый, сразу всю науку произойдет! А уж мы бы тебя отблагодарили…– Нет, баба, я бы и рад душой, да никак нельзя… Кабы ему не хватало трех месяцев, это еще туда-сюда, а то эко место Эко место (старинное выражение) – очень много.

времени, почитай, два года до указного возрасту не дошло…Подьячий выпроводил Аграфену. Полученные от нее деньги он удержал за испорченную бумагу.Аграфена добралась до самого Головина – все было напрасно.Когда Ванюшка Ракитин узнал, что в школе ему не бывать, глаза его загорелись злым блеском.– Из дому убегу! – закричал он звенящим от возбуждения голосом.– Куда ни убежишь, к обеду прибежишь! – возразил отец.– Вот увидишь…– «Увидим – сказал слепой. Услышим – сказал глухой», – продолжал отшучиваться Семен.Ванюшка в самом деле сбежал. Хватились его только вечером, укладываясь спать.– Где у нас Иван? – спросил сапожник. – Али убежал?– Ой, и чего ты, отец, беду пророчишь! – заголосила Домна Евсеевна.– Не горюй, старуха! Где ему быть, как не у Марковых?Мать побежала к Марковым и возвратилась в слезах: парня там не оказалось.– Придет, куда ему деться! – утешал жену Семен, а у самого на душе стало тревожно: он знал упрямый характер сына.Ночь Ракитины провели без сна, прислушиваясь к каждому стуку. Ванюшка не пришел.Семен пустился на розыски – ходил по знакомым, расспрашивал товарищей сына, решеточных сторожей. А Ванюшка в это время был уже далеко за городской заставой. Глава X. Встреча в лесу Ванюшка Ракитин сбежал из дому после обеда. Надел тулупчик, валенки, положил в сумку каравай хлеба и вышел со двора.Побродив по улицам и пустырям, он добрался до Сухаревой башни, замешался в толпе крестьян, возвращавшихся с рынка, и прошмыгнул мимо алебардщиков, охранявших городские ворота.До темноты Ванюшка шел по дороге, потом забрался в овин и там, зарывшись в солому, провел ночь. Утром поел и двинулся дальше.Планов у Ванюшки никаких не было. Из дому его выгнали упрямство и желание доказать отцу, что он, Ванюшка, хозяин своего слова. Смутно представлялось ему, что он уйдет подальше от города, наймется в работники к какому-нибудь подьячему и тот его обучит грамоте.В таких мечтах Ванюшка шел да шел, отщипывая куски от каравая, запрятанного в сумку, и не заметил, как свернул с дороги на тропинку.Тропинка была вначале широка и хорошо утоптана, но чем дальше, тем становилась уже, заснеженней. Ванюшка еле волочил ноги и все ждал, что вот-вот появится деревня. Но деревни не было; к вечеру мальчик оказался в глухом лесу.Он долго и растерянно блуждал по сугробам. С неба сквозь тонкие, прозрачные облачка светила луна, заливая серебром высокие, убранные снегом сосны. Лес миллионами недружелюбных блесток-глаз смотрел на одинокого затерянного путника, загораживал ему дорогу, хватался за него руками-ветками.Ванюшке чудились волки, медведи; он звал на помощь. Ответа не было. Снег хрустел под ногами мальчика; ему казалось, что за ним кто-то идет, невидимый и враждебный.«Это леший меня водит!» – думал Ванюшка.Он в отчаянии готов был повалиться в сугроб, но вдруг на его замирающий зов послышался человечий отклик. Ванюшка бросился на голос, крича и плача от радости.Через несколько минут Ванюшка встретился с высоким, плечистым охотником в тулупе и ушастой шапке, с фузеей в руке.– Счастлив ты, что со мной встрелся, – сказал мужик. – Место тут глухое, дикое… Идем!Охотник вскинул на плечо фузею и повел мальчика лесом. Шли долго. Чем дальше, тем чаще Ванюшка клевал носом и спотыкался. Кончилось тем, что охотник взял мальчика на руки.Он принес его, сонного, в охотничью избушку, затерявшуюся среди густых елок.Влезая с ношей в низенькую дверь, охотник споткнулся, и изнутри послышался веселый голос:– Ого! Ты, Илья, верно, косулю подстрелил?– Косуля эта о двух ногах, дядюшка Акинфий! – рассмеялся в ответ Илья Марков.Больше трех лет прошло с тех пор, как встретились Илья Марков и Акинфий Куликов. Они провели эти годы не расставаясь. В теплое время бродяжничали, жили охотой и рыбной ловлей, а на зиму нанимались в работники к зажиточным мужикам.В этом году друзья задержались в лесу, благо охота была хорошая, а избушка, на которую они случайно натолкнулись, теплая. На следующее утро они как раз собирались двинуться под Звенигород к знакомому крестьянину, у которого рассчитывали прожить до весны.Илья заботливо стащил с мальчугана тулупчик и валенки, уложил его на нары, укрыл, а тот продолжал крепко спать.– Вишь умаялся, бедняга, – с доброй улыбкой промолвил Акинфий. – А батька с маткой, чай, убиваются: «Куда наш сыночек запропал?» Разбудить бы его да порасспросить…Но растолкать Ванюшку оказалось невозможно, пришлось расспросы отложить до утра.А утром Ванюшка едва открыл глаза и взглянул на Акинфия, возившегося у печурки, как сразу узнал его.– Дядя Акинфий! – радостно закричал он.Акинфий изумился.– Да ты как меня, малец, знаешь?– А разве не ты летом в Москву приходил лису продавать? Еще у нашего костра сидел да Егорку Маркова допытывал, не стрелецкий ли он сын?Теперь пришел черед изумиться Маркову. Он подскочил и со стоном рухнул на лавку, ударившись головой о балку низкого закопченного потолка. А потом, забыв боль, затормошил мальчугана:– Егорку?! Да нешто ты знаешь его?– Как не знать, мы – соседи! – солидно молвил Ванюшка.– Дядя Акинфий, как же это так? – с укором обратился Илья к другу. – Как же это ты до правды не дознался?Акинфий сконфуженно почесал затылок.– Да, видишь ли, дело-то какое… Ведь он мне наврал, бесенок. «Из посадских, говорит, я…» И прозвище не сказал.– А это его бабка Ульяна подучила, – объяснил Ванюшка.– Промашка, большая промашка вышла, – бормотал Акинфий. – Вот поди ж ты. И обличье, и звать Егоркой… Вот же, лукавый бесенок!– Не сокрушайся, дядя Акинфий, вины твоей нету. Ладно, хоть теперь все дело раскрылось. Так ты, – обратился Илья к мальчику, – с маленьким Егорушкой приятель?– Тоже маленький! – обиженно проворчал Ванюшка. – Ростом повыше меня будет. Навигацкой школы ученик, в кафтан с позументом обряжен, фу-ты ну-ты!– У нас все живы-здоровы?– Живут, чего им деется? Об тебе ежедень вспоминают. Мамка твоя ревет…Илья печально покачал головой:– Такая уж судьба нам с ней вышла – врозь жить. Ты у наших часто бываешь?– Бона!..Неожиданная встреча с Ванюшкой принесла Илье радость, которую невозможно выразить словами. С чувством огромного облегчения узнал Марков, что его бегство не принесло непоправимых бед семье, что мать, бабка и маленький Егорушка по-прежнему живут в Москве. Он с благодарностью слушал несвязный рассказ Ванюшки о помощи, оказанной его семье сапожником Семеном. Илья посадил Ванюшку на колени и не мог насмотреться на круглое, румяное его лицо.– Да будет тебе! – вмешался наконец Акинфий. – Толку-то у тебя, Илья! «Жива ли коза Белянка да не пропал ли старый кот?…» А как малый попал в эту глухомань, да еще в ночную пору, о том и не домекнулся спросить!– И то! – сконфузился Марков.Ванюшка рассказал, как и почему он убежал из дому.– Так-то… – задумчиво протянул Акинфий. – Рано, рано, Ваня, покинул ты родительский кров… Что ж, податься-то куда думаешь?– Хочу к доброму человеку в батраки наняться. К такому, чтобы и грамоте обучил и в люди вывел.Илья мрачно покачал головой:– Выдумал тоже! Хозяйскую доброту ищет!Акинфий невольно улыбнулся:– Эх ты, глупое чадо, неразумное! – былинными словами сказал он. – Где ты лучше житье найдешь, чем под крылышком у родной матушки? Будь ты сирота, взяли бы мы тебя по свету пути топтать… А сейчас вот мой благой совет: вернись, Ваня, домой!– Не хочу! – упрямо ответил мальчик. – Меня тятька в школу не отдал!– Ведь он хлопотал?– Хлопотал… – тихо согласился Ванюшка.– Видишь, – сказал Акинфий, притягивая к себе мальчика. – Не всякое хотенье сбывается. Мы с Ильей, может, в бояре хотели бы попасть. В карете шестерней по дороге катить, да чтоб перед нами скороходы бежали, покрикивали: «Расступись с пути, честной народ! Бояре Акинфий Куликов да Илья Марков к царю на совет спешат!»Нарисованная Акинфием картина Ваню рассмешила.– А мы вишь заместо того по трущобам бродим, от боярской расправы спасаемся. Ты вот, Ваня, родную семью бросил, а отец, поди, всю Москву обрыскал, сына искамши. Али тебе Илюха не пример? Сам говорил, как по нем мать горюет, а уж больше трех годов прошло… То-то, детки, не жалеете вы родительского сердца. Небось и по тебе мамка голосит, слезами обливается.Ванюшка разрыдался:– Пойду домой!– Вот и хорошо! Вот и ладно, ласковый! – обрадовался Акинфий и погладил мальчика по голове. – За это тебе в жизни счастье будет… Что ж, Илюша, передавай домой поклоны. А может, и сам захочешь родных навестить?Илья угрюмо покачал головой:– Пути мне к дому заказаны… Первый встречный пристав заберет, сгниешь в тюрьме, коли головы не сымут. Кланяйся, Ваня, нашим, да и своим батьке с маткой не забудь поклон передать. Скажи всем: жив, мол, Илья Марков, бродит по свету, вольную волюшку разыскивает!..Все трое покинули избушку и пошли к большой дороге. По пути Илья рассказывал Ванюшке о своих скитаниях с того дня, как убежал из Приказа.– Слушай меня, Ваня, да крепко помни, чтоб на Москве до слова пересказать. Не позабудешь?– Не…Ванюшка Ракитин вернулся домой после четырехдневной отлучки. Семен, встретив сына, уже поднял было руку для удара, но подумал – и опустил ее.– А я Илью видел! – были первые слова мальчика.– Какого Илью?– Да Маркова же! – вскричал Ванюшка, удивляясь недогадливости отца.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7