«Нет нашей родимой… Горюет она в чужой, дальней стороне…» Глава третьяПеченежская степь Уже несколько дней шайка Арслана уходила на юго-восток. Первое время, пока не осталась позади цепь русских застав, разбойники спешили, боясь преследования.– Торопиться надо, а то догонит рус, – переговаривались печенеги, подгоняя лошадей.Они были грозой мирных жителей, а с княжескими ратниками сражаться не решались.Потом кочевники успокоились, и движение отряда замедлилось. Кони бежали неспешной рысью, топча некошеные травы. Над караваном высоко в небе парили орлы, а по следу шли волчьи стаи: хищники чуяли, что им будет хорошая пожива. Печенеги бросали в степи трупы невольников, не перенесших тягот пути.Без конца, без края расстилалась вокруг ковыльная степь, и по ней от ветра катились волны, словно в море. Часто встречались насыпанные бог весть кем курганы – могилы давно забытых вождей. Разбросанные по равнине, равнодушными глазами смотрели на людей каменные бабы…Ночью над степью расстилалось темное южное небо с мириадами ярких звезд. Отряд останавливался на ночлег.– Кончай ехать, начинай отдыхать! – распоряжался Арслан. – Дать русам по куску конины да бурдюк воды. Пускай пьют-едят. Мы добрые, ха-ха-ха!– Куда побегут? – рассуждали печенеги. – Кругом степь, в степи волк, над степью орел. От нас не уйдешь!И несколько десятков мужчин, женщин и подростков сбивались у костра, горестно разговаривали о своей беде.Через несколько дней случилось большое несчастье. Вечером один из кочевников обратился к Арслану:– Мясо кончилось, господин. Что прикажешь делать? Охоту начинать? В поймах встречавшихся по пути речек, заросших камышом и кустарником, было полно болотной птицы, кабанов, лосей. Но Арслан лениво сказал:– Зачем охота? Зарежьте три лошади!Сырое конское мясо, провяленное под седельными потниками, было любимой пищей степняков.– А как с пленниками? Лошадей на всех не хватит.– Э, не знаешь? – зевая, протянул Арслан. – В первый, что ли, раз? Прикончите пленных, кто послабее. Вот и хватит лошадей.Погибли два подростка и Наталья, добрая пожилая женщина, постоянно заботившаяся о товарищах по неволе. Все трое слегка прихварывали, но стойко переносили тяготы похода. Это трагическое происшествие застало русских пленников врасплох: их привела в ужас такая жестокая, бессмысленная расправа.Прошло больше недели. Заготовленное мясо было съедено. И Арслан снова приказал резать лошадей. Но теперь русские знали, что за этим последует, и их охватил ужас. Кому пришел черед упасть под ножом жестокого степняка?И тут Ольгу охватил безудержный порыв. Не помня себя, бледная, с горящими глазами, она бросилась к печенежскому князьку.– Не позволим убивать коней! – яростно выкрикнула Ольга. – Охоту устройте, лосей, диких коз на мясо бейте!Ее слова перевел Ондрей Малыга. Побывавший в плену у кочевников, он знал печенежский язык.Удивленный Арслан возразил:– Какое тебе дело, женщина! Наши кони, что хотим, то и делаем. Хотим едем, хотим – режем.– Кабы вы только коней резали! – продолжала Ольга. – А то вы наших людей убиваете, что на этих конях сидят. За что вы их лютой смерти предаете?– Я тебя первую зарежу, сердитая баба, чтобы ты не баламутила людей! пригрозил Арслан.Но как только Малыга перевел его слова, в толпе пленников произошло движение.Несколько человек сразу бросились к предводителю шайки.– Всех режь! – раздались грозные голоса. – Убивай всех подряд, поганая рожа!Здесь, на степи останемся лежать! Шагу не ступим отсюдова!..Бунт невольников удивил и испугал Арслана. Раньше такого никогда не бывало.Кочевник понимал, что всему виной Ольга, но убить ее не решился. Он чувствовал, что за этим последует смерть многих, а это было ему невыгодно.– Плетями запорю! – закричал Арслан.Русские решительно наступали на печенегов. И видно было, что пленников покинул страх и они готовы на все.Арслан уступил. Перебить всех невольников не входило в его расчеты. Какая польза от этого ему, Арслану?– У, храбрая баба! – с кривой усмешкой молвил князек. – Сильно храбрая! В жены тебя возьму, ты мне смелых батыров Батыр – богатырь

народишь.– Живой не дамся! – крикнула Ольга.Кочевники остановились в первой попавшейся речной долине, набили дичи и наготовили мяса на много дней пути.Слабые и больные пленники смотрели на Ольгу с обожанием – они понимали, что обязаны ей жизнью.Среди невольников большим уважением пользовался дед Ондрей Малыга. Как многие старики, он любил поговорить и обычно заканчивал свою речь каким-либо нравоучением.– Жизнь пережить не поле перейти, – говорил Малыга на другой день после столкновения с печенегами. – Много в ней и плохого и хорошего. Терпеть и крепиться надобно. Вот поглядите на меня: держусь и сила есть, а ведь немало годов прожил я у поганых…Старик начал долгий рассказ о том, как схватили его и других горемык злые вороги, набежавшие на Русь в последний год княжения Владимира Святославича. Владимир Святославич – по былинному сказанию – Красное Солнышко. Год рождения неизвестен, умер в 1015 году. Великим князем Киевским был примерно с 980 года

– Вот так же гнали нас Диким Полем сначала на восход солнца, а потом на полдень, – неспешно повествовал Ондрей, разгребая ветки в костре, чтобы лучше горели. – Мыслил я тогда: «Николи уж не будет мне ни жизни, ни воли…» Ан нет, по-другому вышло!– Спасся ты, дедынька? – наивно спросил подросток Сысойка.– А как бы ты думал?! Шесть годов протомился я в полону в печенежском стойбище, это верно. А потом послал князь Ярослав большую силу, да как ударила та сила на нехристей, враз разбежались они по всей степи, а русские полоняники домой возвернулись.– Я помню, деду, как ты на Черторый пришел, – откликнулась Ольга.– У меня тогда Зорьке седьмой годок шел.– Да, девять лет я у вас с той поры пробыл, и опять довелось в неволю идти! – со вздохом сказал Малыга.– Почему так получилось, деду? – спросил один из слушателей. Говоришь, княжья рать погромила неверных, а ныне сызнова они верх берут. Али силы нашей не хватило утвердить за собой эту землю? Ведь она страсть хорошо должна хлеб родить…Старик ответил:– Силы нашей русской на все хватило бы, да князья не в ладу живут. Вот нашего хоть бы взять Ярослава: немало годов пришлось ему с братом Святополком биться, доколе не одолел он его и не укрепился на киевском столе. А битвы эти нам дорого стоят: русских воев кровь там льется, а ведь на этой крови земля наша держится…Каждый вечер предводитель шайки кривой Арслан расставлял вокруг стана сторожевые посты, которые менялись по три раза в ночь.– Зачем это, деду? – спросил как-то раз Ондрея молоденький Сысойка. Какому быть ворогу в глухой степи? Здесь не токмо городов, а и сел-то нет. Одни каменные бабы торчат.– Своих опасается, – объяснил Ондрей Малыга. – Они добычу у нас взяли, а другое племя может ее перехватить.Слова деда Ондрея оказались пророческими. В одну из ночей чутко дремавших пленников разбудил гортанный визг кочевников.– Выследили Арсланку, – сказал Малыга. – Вишь, бьются.В темноте дрались всадники и пешие, слышался бешеный храп лошадей, доносились боевые крики и стоны раненых. Нападающие потерпели поражение и рассеялись по степи. Утром русские увидели на земле несколько трупов. Убитых раздели, но хоронить не стали. Караван двинулся в путь. Глава четвертаяНевольничий рынок Остался позади страшный тысячеверстный Верста – старинная мера длины, немного больше километра

путь, остались в Диком Поле в добычу зверям и хищным птицам трупы погибших невольников. По верованиям славян, души непогребенных носились по ночам над пустынной степью, оплакивая свою печальную судьбу. И горе запоздалому путнику, встретившему эти мрачные призраки…Вдали, на высоком, правом берегу Северского Донца зачернели низкие, скученные строения: город Сугров. Сугров – сначала печенежский, а потом половецкий город на правом берегу Северского Донца (приток Дона)

Пленники горестно опустили головы: исчезла последняя надежда «возвратиться на родину.В Сугрове заметили приближение каравана. Из хижин высыпал народ: растрепанные грязные женщины, увешанные монистами, голые чумазые ребятишки.– Наши вернулись! Наши полон ведут!.. – радостно кричали встречавшие.После величавого Киева с его пышными боярскими хоромами, златоглавыми каменными церквами и мощными укреплениями русским невольникам казалось странным, что беспорядочное нагромождение мазанок Сугрова тоже называлось городом.Однако для бесчисленных мелких орд, разбросанных на сотни верст вокруг по степям, Сугров служил важным торговым центром, куда кочевники наведывались по три-четыре раза в год.Сугров был известен и в дальних южных краях. Сюда приезжали купцы из Крыма, с Дуная и даже из самого Царьграда. Царьград, или Константинополь, – город, расположенный у Босфорского пролива, ведущего из Черного моря в Мраморное. В течение более тысячи лет был столицей Византийской империи

Ондрей Малыга хорошо знал Сугров по первому плену. Он объяснял Ольге:– Земля эта допреж наша, русская, была, и наши люди ее населяли. А потом набежали поганые – тому уж два века будет, и многие русичи так и остались тут.– Как же они с неверными уживаются? – удивилась Ольга.– Ох, касатка, нашему брату, хлебопашцу, нигде не сладко. На родине, вестимо, лучше, однако и там гнем шею под боярским ярмом. А здесь оброк с наших берут печенежские каганы – сиречь, князья – и тем хлебом торгуют с чужими краями.Кочевники не нуждались в хлебе: главной пищей им служила конина, баранина, просо, кумыс. Пшеницу они сбывали греческим купцам, а в обмен получали вина, оружие, посуду, ткани.Владение Арслана, одного из князьков Сугрова, представляло собой скопление больших юрт, сплетенных из прутьев и обмазанных навозом с глиной, где копошилось многочисленное потомство вождя. Под ногами вертелось множество собак, а на юртах сидели вороны, поджидая, когда хозяйки выбросят объедки. Стоял шум, гвалт.Ольгу и других пленниц Арслана впихнули в сарай, ютившийся на задворках, и закрыли за ними плетеную дверь.– Ох, бабоньки, вот и всё! – горько молвила сухощавая смуглая Томилица с длинными косами, туго уложенными на голове и скрытыми под платком. Кончилась наша жизнь…Потянулись тоскливые дни плена. До большой летней ярмарки, куда съезжались купцы с богатого юга, оставался месяц. Русских пленников, приведенных в Сугров из-под Киева, из-под Чернигова, Любеча и из других русских городов и сел, насчитывались многие сотни. Они могли свободно бродить по городу и его окрестностям: хозяева знали, что рабам нет пути на Русь через бесконечные версты голодной, бездорожной степи. И люди уходили из душных юрт на Донец и там отдыхали от городского шума и гама, мыли и сушили обветшавшую одежду, чинили ее.У деда Ондрея Малыги никого не осталось в Черторые, и он смотрел на товарищей по неволе как на родных. Он сдружился с местными русскими стариками, достал у них рыболовную снасть и ловил упористых сазанов, колючих судаков, зубастых шересперов. Зажарив добычу, раздобыв в русской хате хлеба, Ондрей кормил своих землячек и особенно Ольгу, которую полюбил, как дочь. Женщины ели с охотой. Им наскучила однообразная пища кочевников: мясо, кумыс, просо, кумыс, мясо… А если кто стеснялся или капризничал, Малыга строго прикрикивал:– Ешьте, ешьте, держитесь в теле! Лучше за хорошую цену пойти да к доброму хозяину попасть, чем к какому-нибудь сквалыге, что за дешевкой гонится!Впрочем, и сами рабовладельцы проявляли некоторую заботу о пленниках: им было выгодно продать своих рабов подороже. Поэтому они не заставляли их работать и сносно кормили.Наступил первый день ярмарки. Невольники сидели на обширном поле близ города в безнадежном отчаянии. Но их чувства не трогали ни рабовладельцев, ни привычных ко всему купцов, собравшихся из ближних и дальних стран, как коршуны на добычу.Они осматривали людей: щупали мускулы, заставляли приседать и прохаживаться, допытывались, нет ли у человека скрытой немочи. Они узнавали, к чему способен раб, знает ли какое-нибудь ремесло.Хорошую цену платили за конюхов и кожевников, еще дороже стоили кузнецы и оружейники, но самую высокую плату давали за опытных домоправителей, особенно знавших греческую речь. На такой товар был спрос в богатых византийских домах.В женщинах и девушках ценились молодость, красота, высокий рост, статность.Пожилые женщины шли за хорошую цену лишь в том случае, если умели хорошо стряпать. В противном случае они продавались за бесценок, и уделом их была черная работа до конца жизни.Пленниц Арслана купил византиец Херимон. Ему же дешево достался Ондрей Малыга. И женщины этому очень обрадовались: по крайней мере, хоть до Царьграда не расстанутся они со своим мудрым наставником.Купец Херимон не показался Ондрею жестоким и придирчивым человеком, и думалось, что он будет хорошо обращаться с пленниками хотя бы из-за собственной выгоды.Через несколько дней караван из тридцати рабов и двадцати лошадей, навьюченных зерном, двинулся на юг, к устью Дона, или Танаиса, как его называли греки. Там предстояла посадка на корабль.Воинов не было при караване, ему не грозила опасность. Купцы беспрепятственно приезжали в печенежскую степь с любым товаром и также свободно вывозили закупленное. Достаточно было раз-другой обидеть гостей и весть об этом разнесется повсюду, торговля замрет, и больше всего потеряют от этого сами же печенеги. Вот почему печенежские каганы строго следили, чтобы мелкие бродячие шайки не нападали на купеческие караваны, идущие в Сугров и обратно.Невольники медленно брели по выжженной солнцем степи, низко опустив голову. Их обгоняли катившиеся по ветру сухие, жесткие шары перекати-поля. Глава пятаяСкорбный путь Невольничий караван Херимона шел к Сурожскому мору Сурожское море – древнее название Азовского моря

по безводным местам. Высохшие от летнего зноя степи были пустынны. На ночлег останавливались около колодцев, вырытых в старые времена.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4