Шейла подняла руки, пытаясь прикрыться.
– No, no, senora, – осадил он ее с мерзкой похотливой ухмылкой и потянул за веревку, чтобы она опустила руки.
Перегнувшись в седле, он потуже затянул узел на ее запястьях. Когда его пальцы коснулись тонкой материи на ее груди, Шейла невольно подалась назад, но от этого движения ее грудь только четче обозначилась под блузкой. Рука негодяя не замедлила ухватиться за соблазнительную округлость.
– Убери прочь свои грязные руки! – зло прошипела Шейла. – Мерзкое, вонючее животное!
Он только глумливо рассмеялся и в наказание сильнее стиснул ее грудь. Двое всадников подъехали поближе, чтобы получше рассмотреть эту сцену, выкрикивая нечто подзуживающее и неприличное, называя это мерзкое животное Хуаном. Шейла постаралась лягнуть бандита ногой, но безуспешно: ее удары неизменно приходились по стременам.
Пальцы Хуана нащупали застежку ее блузки и с такой силой потянули за нее, что пуговицы посыпались вниз. Как только блузка распахнулась, обнажив ее грудь, он что-то громко закричал приятелям, как видно хвастаясь богатой добычей.
Залившись румянцем гнева и стыда, Шейла сопротивлялась изо всех сил, словно дикое разъяренное животное. Ее чуть не стошнило от отвращения, когда он стал тискать и сжимать ее грудь своими корявыми пальцами.
– Ни гроша вы не получите от моего отца! – задыхаясь от унижения, выкрикнула она. – Ни цента! Слышите? – Она адресовала свои крики человеку, который ехал спереди, и американцу, трусившему рядом с ним.
Лошадь нервно перебирала ногами, реагируя на сражение, разыгравшееся на спине между двумя седоками. Шейла поняла, что спасения нет. Ее отдали на растерзание этому дикому вонючему зверю, но она лучше умрет, чем еще раз позволит использовать себя.
Лошадь рванулась от испуга. Оставался единственный способ избавиться от этих похотливых рук – и Шейла стала колотить ногами по лошадиной спине и шее. Тревожно заржав, лошадь привстала на дыбы, но поводья и вонзившиеся в бока шпоры удержали ее. А Шейла продолжала колотить ее ногами, перемежая удары криками и всхлипыванием, твердо решив спасти себя от унижений.
Обезумевшая лошадь готова была понести, и наезднику понадобилось все искусство, чтобы остановить ее. Все остальные дружно потешались над происшествием. Шейла заметила, как багровеет лицо ее мучителя.
Ей удалось подцепить пяткой туго натянутый повод. Лошадь резко повернула голову и попыталась направить копыта в ту же сторону, но ей это не удалось. Шейла почувствовала, как лошадь дернулась, и в ту же минуту рухнула наземь. Шейла рывком освободилась от ненавистных рук, когда они вместе с мексиканцем очутились на земле в опасном соседстве с молотящими по воздуху копытами.
Потеряв равновесие, Шейла качнулась вперед, потом бросилась бежать. Но вскоре она услыхала за спиной топот копыт. Чья-то рука крепко схватила ее за локоть, она споткнулась и упала. Над ней стоял убийца Брэда, его широкое плоское лицо не выражало ничего, кроме злости и жажды мести. Двое других всадников попридержали лошадей, остановились и спешились.
Шейла откатилась назад, встала, стараясь не встречаться взглядом с человеком по имени Хуан. Он угрожающе надвигался на нее. В это мгновение двое других мужчин подбежали к ней и схватили ее. Она дико отбивалась и кусала их за руки.
Совершенно неожиданно ее отпустили. Шейла не задавалась вопросом – почему, она просто снова побежала. За время сражения остальные всадники сгрудились вокруг нее, образовав кольцо.
Тяжело дыша от напряжения, Шейла затравленно и настороженно озиралась по сторонам, не зная, что ее ждет. Ее внимание сосредоточилось на худощавом главаре банды; он держался отчужденно и надменно. Его горящие черные глаза остановились на ее груди, видневшейся из-под распахнутой блузки. Шейла мгновенно подняла руки, пытаясь прикрыть наготу.
В ответ на это непроизвольное движение его губы дрогнули. Что толку прикрывать то, что все уже и так видели? Он слез с лошади и отвязал от седла нечто вроде попоны и аркана. Шейлу охватила паника, но она решила не уступать, видя, как он приближается к ней.
Его худоба оказалась обманчивой. Он был выше ростом и шире в плечах, чем она подумала с первого взгляда. Он двигался проворно и грациозно, как хищный зверь. Его бездонные глаза не отрываясь глядели на Шейлу, и она замерла под этим гипнотическим взглядом, отбросив мысли о бегстве.
Подойдя к Шейле, он развернул пончо, поднял его над ней, просунул в отверстие ее голову, а потом и связанные руки.
Он обратился к Шейле по-испански, в его низком голосе и спокойном тоне она уловила легкий насмешливый оттенок. Сердце Шейлы на миг замерло от ужаса, когда веревка скользнула по ее шее, но он опустил ее ниже, к плечам.
– Что вы собираетесь сделать со мной? – выдохнула в страхе Шейла, не в силах больше выносить муку неизвестности.
Он ничего не ответил, хотя если бы и ответил, она вряд ли поняла бы его. Она дрожала от страха, пытаясь разгадать его намерения. Когда петля обвила ее талию, он крепко затянул ее, точно пояс, и пончо плотно обтянуло ее тело.
Широко раскрытыми глазами она выискивала американца – единственного человека, который мог ей хоть что-то объяснить.
– Зачем он это делает? – спросила она его.
– Ты бежала с такой прытью, – последовал безразличный ответ, – что он решил дать тебе еще одну возможность проявить себя.
Шейла снова взглянула на обладателя горящих как угольки глаз. Придерживая свернутую кольцом веревку, тот невозмутимо направился к лошади и вскочил в седло. Он помедлил, не сводя глаз с бледного лица Шейлы, а потом, оставив поводья на шее лошади, медленно двинулся вперед. Веревка туго натянулась, и Шейле ничего не оставалось, кроме как двигаться вслед за лошадью или предоставить ей тащить ее тело за собой.
И все же это было лучше, чем терпеть грязные прикосновения убийцы Брэда. Шейла вытянула связанные руки вперед, это помогало ей держать равновесие.
Миля, две, еще одна… У нее подгибались ноги, и временами она тащилась, как мешок, по скверной ухабистой дороге. Поднятая лошадиными копытами пыль висела в воздухе, затрудняя дыхание. Волосы прилипли к мокрой шее, по грязному лицу ручьями стекал пот.
Она заставляла себя двигаться вперед, стараясь не думать о пределах своей выносливости, не спотыкаться и не клацать зубами при каждом неверном шаге. Ее подстегивала неистребимая ненависть к человеку, державшему веревку.
Споткнувшись о поросший травой бугорок, Шейла упала на колени. Веревка натянулась и потащила ее по жесткому грунту. У нее вырвался вопль боли, но, к счастью, вскоре натяжение ослабло.
От усталости она смогла подняться только на колени, встать на ноги у нее уже не хватило сил. Всхлипывая от изнеможения и боли, Шейла села на пятки, ей казалось, что она уже никогда не сможет нормально дышать. В глазах у нее потемнело. В любой момент веревка могла снова натянуться, но ничего подобного не происходило.
Шейла была не в состоянии сделать ни шагу. Сквозь застившую глаза пелену она разглядела пару запыленных сапог. Шейла с трудом подняла голову. Перед ней возникло заросшее щетиной лицо мучителя.
Он возвышался над ней, держа в руках круглую, закрытую куском холста флягу. Отвинтив крышку, он протянул ее Шейле. У нее пересохло во рту, саднило в горле, а губы потрескались и распухли.
Шейла долго смотрела на флягу. Подняв глаза к худощавому лицу с жесткими чертами, она собрала остатки слюны во рту и плюнула в него. Только этим жалким жестом она могла выразить свое презрение и ненависть.
Он молча изумленно разглядывал ее, потом пожал плечами и поднес флягу ко рту. Плеск воды чуть не свел Шейлу с ума. Она изнывала от жажды, она готова была кричать, увидев стекающую у него по губам влагу, когда он опустил флягу. Она уже забыла про гордость. Если бы он предложил ей флягу во второй раз, она не нашла бы в себе сил отказаться.
Но вместо этого он закрутил крышку и пошел к лошади. Глотая слезы, Шейла с отчаянием смотрела ему вслед. Ради глотка влаги она была готова поступиться своей гордостью, унизиться перед этим предводителем ничтожеств, перед своим палачом. Шейле ни разу не удалось поймать его взгляд – глаза его всегда были темны, как преисподняя, и абсолютно непроницаемы.
Шейла была близка к истерике. Большего напряжения она уже не выдержит. Как и прежде, ее поддерживало только одно – жажда выжить.
Она оглядела небольшое, покрытое низким кустарником плато, где они остановились. Все всадники спешились, чтобы дать лошадям немного передохнуть. У Шейлы задергались уголки рта, она судорожно ловила губами воздух. Нет, не потому они устроили привал, что она уже не могла сделать ни шагу, а лишь из-за того, что их лошади нуждались в отдыхе!
Шейла перевела взгляд на цепь горных вершин на горизонте. Слепящее солнце сияло над ними, оставляя в тени их крутые склоны, отчего они казались совсем темными и мрачными. Ей казалось, что горы стали ближе, чем раньше. Или это только плод ее воспаленного воображения?
Она вспомнила, что дорога все время шла на подъем. Разреженный воздух, догадалась Шейла, вот почему ей так трудно дышать. Но она была слишком измучена, чтобы ее могло утешить такое объяснение.
Она опустила голову и закрыла глаза. У нее не было сил даже думать. Казалось, все ее силы уходили на то, чтобы просто дышать. Она сидела в полной прострации, прислушиваясь к ударам своего сердца.
Никакие другие звуки не проникали в ее сознание – ни бормотание на незнакомом для нее языке, ни шум, производимый лошадьми, когда они топали копытами и хвостом отмахивались от мух… – ничего, кроме биения собственного сердца, подсказывающего ей, что она еще жива.
Глава 6
Скрип кожаного седла и бряцание шпор вывели Шейлу из забытья. С трудом подняв голову, она увидела уставившиеся на нее гипнотические черные глаза – их обладатель рассматривал ее, сидя верхом.
Короткий привал закончился. Отряд уже оседлал лошадей и был готов тронуться в путь. Шейла внимательно смотрела на суровое точеное лицо темноглазого всадника, ее новоявленного мучителя.
Извлекая из глубины своих жизненных запасов силы для нового испытания, Шейла поднялась и нетвердо встала на ноги. Узел слегка ослаб, и веревка свободно обвивалась вокруг талии. Она ждала, что узел затянется и лошадь тронется с места, натягивая веревку, привязанную к луке седла.
Но вместо этого рука в перчатке ухватила смотанный кольцом конец веревки, лежащей у него на коленях. Всадник умело взмахнул рукой, и веревка, которой была перехвачена ее талия, соскользнула к ее ногам. Он направил к ней лошадь. Шейла пыталась понять, что происходит, но это потребовало от нее слишком больших усилий.
Он перегнулся через седло и подхватил ее своей сильной рукой, словно она была невесома, как перышко.
Когда он посадил ее к себе на колени, ей вспомнились отвратительные и унизительные прикосновения Хуана – негодяя, который убил Брэда. Ее ослабевшие мускулы вряд ли смогут второй раз отразить нападение.
Все же Шейла попыталась защитить себя.
– Нет, не надо, пожалуйста. – Эти слова вырвались из ее пересохшего горла, когда она почувствовала силу его рук. Но всплеск энергии быстро иссяк, и она бессильно покорилась его властным движениям. – Пожалуйста, – беспомощным шепотом просила Шейла, – не надо снова…
Уже не держа ее, а только чуть-чуть поддерживая рукой, он, не слушая ее лепета, стал сворачивать веревку. Когда веревка опять была привязана к седлу, он усадил Шейлу поудобнее и пустил лошадь шагом. Остальные всадники последовали за ними. В таком положении Шейле не надо было напрягать все силы, чтобы удержаться в седле. Его руки и грудь надежно защищали ее.
Она разглядывала его лицо сквозь полуприкрытые ресницы. Давно не бритая темная борода подчеркивала резкие линии подбородка, тонкие губы придавали его лицу суровое и безжалостное выражение. От углов рта пролегли глубокие морщины. Тонко вылепленный нос, высокие скулы и чуть впалые щеки свидетельствовали о породе. В опушенных густыми ресницами черных живых глазах таилась настороженность и еще нечто такое, что не позволяло проникнуть в мир его мыслей и чувств. Широкие, красиво изогнутые брови были едва видны из-под полей пыльной шляпы.
Один раз увидев это лицо, его уже было невозможно забыть; резко вылепленное, мужественно-агрессивное, оно притягивало к себе. Присутствие этого человека тут же давало о себе знать, даже если он не произносил при этом ни слова. Не случайно Шейла мгновенно выделила его из толпы при первой встрече.
Надменный и невозмутимый, он вызывал страх. Но, как ни странно, рядом с ним Шейла чувствовала себя в безопасности. Ее волновал исходивший от него острый мужской запах. Ей вовсе не хотелось сопротивляться. Близость этого человека успокаивала ее. Ее веки дрогнули и закрылись.
Вдруг что-то коснулось ее щеки. Низкий голос приятного бархатного тембра с легкой хрипотцой говорил какие-то слова на незнакомом языке с повелительной интонацией. Она силилась открыть глаза, но дремотная дымка вновь затуманила ее сознание. Она опиралась на что-то жесткое, твердое. Или на кого-то?..
Наконец ее взор сконцентрировался на руке в перчатке, которая только что коснулась ее щеки. И она мгновенно вспомнила все, что произошло с ней, но одновременно почувствовала, что лишается поддержки. Ее расслабленные за время сна мышцы плохо повиновались ей, и она с трудом сохранила равновесие, когда всадник спрыгнул с седла и повернулся к ней, помогая сойти на землю.
У Шейлы от слабости дрожали колени, но ей помогали его сильные руки, поддерживавшие за талию до тех пор, пока она не встала твердо на ноги. Он тут же отпустил ее и принялся расседлывать лошадь. Шейла огляделась по сторонам.
Золотистые сумерки сменились фиолетовым полумраком. Холодок пробирал до костей. Судя по всему, они остановились здесь на ночевку. Они находились в лощине, как будто самой природой предназначенной для отдыха. В высокой густой траве чуть слышно журчал ручей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32